Воровка (СИ) - Назаренко Анна Алексеевна (читаем полную версию книг бесплатно txt) 📗
Рисса конвульсивно сжала руки и почувствовала в своих пальцах чужие — тонкие и хрупкие. Сейчас она как никогда явственно ощутила силу Иллин — не ту, что вливалась в нее потоками огня, выжигала все лишнее и не давала ни секунды передышки, но ту, что помогала Риссе не сойти с ума, сдаться и позволить убить себя хоть яду, хоть лекарству.
Вслед за болью постепенно приходило понимание: ей действительно лучше. Рисса снова чувствовала свое тело, из мышц ушла нездоровая вялость, а голова больше не ощущалась раскаленной печкой. Но самое главное — перестало дергать и нарывать раненные ноги. Теперь они просто болели так, что хотелось отрезать их и не мучиться.
Когда Рисса распахнула глаза, тюремная камера была даже слишком четкой. Как и мордашка Милли, смотревшей на Риссу поверх прижатых ко рту кулачков. Секундой позже глаза малявки широко распахнулись, а лицо засветилось такой радостью, что Риссе стало стыдно за все гадости, которые она когда-либо говорила или думала о Милли.
— Рисса! — Иллин, так и не выпустившая ее руки, ласково улыбнулась. Она заметно дрожала; ее лицо было бледным с прозеленью, под глазами залегли глубокие тени — в таком виде хоть привидение без грима играть. — Ты как? Я уже боялась, что ты не выкарабкаешься.
Вместо ответа Рисса сдавленно застонала. Как, как… она бы сказала, как, да только старик ее за ругань в его высочайшем присутствии придушит и не посмотрит, что сам с того света минуту назад вытащил.
Тяжелая, крепкая ладонь легла на ее плечо и надавила, заставив опуститься на койку.
— Лежи, бестолочь. Жить будешь, но тебя еще выхаживать и выхаживать.
— А смысл? — Слова давались с трудом, приходилось делать большие паузы, чтобы набрать воздуха и сил для следующих. — Нас все равно убьют. Могли бы не стараться.
Почему-то говорить об этом было легко. Даже в груди не щемило. То ли Рисса действительно смирилась с тем, что умрет, то ли эмоции еще не успели прийти в себя после того, как ее за уши вернули в мир живых.
Врач посмотрел на нее очень неодобрительно.
— Ума у тебя, как я вижу, не прибавилось. Ваша судьба еще не решена, и ты своим хамством можешь погубить и себя, и подружек. Вы, дурочки, теперь не перед Аргейлом отвечать будете и даже не перед верховным наставником Академии, а перед кем повыше. Если ты посмеешь грубить ему, пожалеешь, что хссисс не сожрал тебя живьем.
Риссе не хватило сил сказать, где она видала и верховного наставника, и "того, кто повыше". А может, хватило ума не говорить. Как ни крути, старик спас ей жизнь. Глупо хамить единственному человеку, который, кажется, хоть немного заботился о них.
Выдавив из себя тихое: "Простите, милорд", Рисса прикрыла глаза. Сил у нее почти не осталось, сознание норовило провалиться в сон прямо посреди разговора. И ей было глубоко фиолетово, что это невежливо и воспитанные девочки должны ждать, пока лорд сам соизволит оставить их в покое.
Некрасивую паузу в разговоре поспешила заполнить Иллин:
— Милорд, могу я спросить, что теперь с нами будет? — Рисса каждый раз поражалась, как легко Иллин, при ее-то ненависти к Империи, изображает примерную девочку. В подкорке, наверное, эта роль сидит. — Надзиратель Ясх сказал, что нам не на что надеяться: верховный наставник ни за что не помилует нас. Это действительно так? Нас казнят в любом случае?
Она чуть не плакала. Может, играла, а может, действительно была готова разрыдаться. Причина была весомее некуда.
Врач долго смотрел на них с Риссой. Потом перевел взгляд на Милли, тихонько сидевшую в своем углу, и обратно.
— Не знаю, девочки. Если бы последнее слово действительно было за верховным наставником, лечить Риссу я бы не стал. Незачем было бы Но из-за вашего шустрого друга дело приняло такой оборот, что я уже ничего предсказывать не берусь. Может, вам и повезет.
— Из-за Ремиса? — удивленно переспросила Иллин. Рисса себя даже за руку ущипнула, чтобы взбодриться. — Но что он сделал?
Врач скривился.
— Поднял на уши всю Академию, вот что он сделал. Ваш дружок не придумал ничего умнее, чем побежать жаловаться на Аргейла повелителю Танатону. Теперь у нас на одного надзирателя меньше, а может, вскорости и еще на кого-нибудь. Инквизиторам только волю дай… А впрочем, вас это не касается. Важно то, что теперь ваша судьба будет решаться на высочайшем уровне. Если у вас есть хоть капля ума — в чем я после вашей выходки с побегом сомневаюсь, — вы приложите все усилия, чтобы показаться повелителю хорошими девочками, которые пошли на преступление от безысходности и теперь очень в этом раскаиваются. Может, вас и простят по малолетству.
Длинные предложения не лезли в больную голову, сливались в набор монотонных звуков. Но главное Рисса поняла: Ремис разболтал о них кому-то важному. Вот почему их вообще стали искать. Крысеныш. Да на что она надеялась?! С чего бы ему врать, когда можно сдать "подруг" и получить от хозяина ласковый хлопок по загривку и косточку со стола? Просто потому, что Рисса с какого-то хрена возомнила, будто их дружба чего-то стоит?
Ремис сделал, как лучше ему. Защитника нашел, показал себя хорошей собачкой и от Аргейла избавился. Красавец. Настоящий мелкий ситх. Тварюга двуличная.
Рисса размазала слезы вялой рукой. Какая же она все-таки дура. Наивная мелкая дура. Ну хорошо хоть Аргейл сдох. Туда ему, мразоте, и дорога. Спасибо Ремису и за то, что этот урод не будет жить, пока их тела гниют в могилах или пеплом носятся по ветру. В то, что этот Танатон, кем бы он ни был, их пощадит, Рисса не верила ни на секунду.
Врач придирчиво осмотрел Риссу с ног до головы. Зачем-то мазнул пальцем по ее щеке, стирая слезы.
— Злость — это хорошо, девочка, — сказал он тихо, глядя Риссе в глаза. — Она придает сил, а они тебе вскоре очень пригодятся. Только побереги ее немного. Сегодня вас судить не будут, и у нас есть время на операцию. Нельзя же допустить, чтобы ты не могла стоять перед повелителями на коленях?
Из груди Риссы вырвался хриплый клекот, отдаленно напоминающий смешок. Да, некрасиво получится, если ее придется вкатывать на гравиносилках. Голову рубить будет, наверное, очень неудобно.
Часть 24
После разговора с Танатоном остаток дня прошел для Ремиса удивительно спокойно. Он вернулся в класс к началу следующего урока, и никто не выволок его из-за парты, чтобы всыпать за прогул. Его отлучки будто бы никто не заметил, кроме ребят, на перемене тихонько перешептывавшихся и тыкавших в Ремиса пальцами. Ему было плевать на них. Вообще на все плевать. Элдриж мог сколько угодно подначивать его, провоцируя на драку или другую глупость — Ремис даже не слышал, что этот ублюдок бормочет.
Его трясло. Стилус дрожал в руках, когда Ремис пытался что-то записать, из-за чего сегодняшние конспекты здорово напоминали дневник сумасшедшего. Обычно он старался вникать в суть того, что пытаются донести до них учителя, но сейчас мозг наотрез отказывался воспринимать информацию. Оперативки не хватало — вся была занята повелителем Танатоном, Аргейлом и девчонками.
До сих пор не верилось, что он вернулся с третьего этажа живым. Еще меньше верилось в то, что благодаря ему пришла в движение та самая страшная репрессивная машина Империи, о которой было столько разговоров на Таларме, и покатилась прямо на Аргейла. Или нет? От этой мысли Ремиса начинало трясти вдвое сильнее. Танатон не сказал, что именно ждет надзирателя. Что если ему всего лишь выговор объявят, назначат какое-нибудь унизительное наказание, и на этом дело кончится? Это послушнику достаточно было рот открыть не вовремя, чтобы лишиться головы, а для полноправных ситхов действовали совсем другие правила. Даже вшивый надзиратель ценился выше, чем десятки таких, как Ремис — низкородных детей, из которых еще не известно, что вырастет.
Если Аргейл останется в живых и на своей должности, Ремису лучше уйти в гробницы и там потеряться. Старшаки поговаривали, что где-то в Долине живет странноватый ситх-отшельник, который берет под свое крыло беглых послушников-неудачников, учит их, испытывает, и после этого позволяет самым способным вернуться в Академию. Хреновая перспектива, но лучше уж так, чем остаться у Аргейла в группе.
