Черный завет. Книга 2 - Булгакова Ирина (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные TXT) 📗
Роксана хотела попросить объяснений, что значит это "по-иному" и стоит ли этого бояться, но граф галантно усадил ее за стол.
— Граф, простите, — несмотря на обращение, Леон не отрывал от Роксаны остановившегося взгляда.
— Ты что-то хотел спросить, Леон? — Бертран улыбался и его улыбка напугала Роксану.
— Я хотел бы спросить, чем мы обязаны такому радушию?
— Разве простое гостеприимство стало чем-то из ряда вон выходящим?
— Но… Война…
— Война. Все списывают на войну. Удобно. Раньше списывали на Истину — тоже удобно было. Теперь на войну.
Бертран махнул рукой и появился слуга. Понес к столу роскошное блюдо, на котором источал аромат огромный, порезанный на части кусок пряного мяса. Роксана подцепила ножом предложенный ломоть больше для приличия: ни о каком аппетите не могло быть и речи, стоило поймать взгляд графа, трепещущий, как пламя свечи.
— Но, граф, — упрямо продолжал Леон, рассматривая в тарелке приправленное специями мясо. — Как вы смогли оставаться в стороне от того что касается… всей страны?
— О какой стране ты говоришь, Леон? — улыбался граф. — Разве страна не умирает вместе с героями?
— Я… честно говоря, не понимаю, что вы имеете в виду. Пока жив народ — жива страна…
— Разве? — изогнутые брови взлетели. — Ты путешествуешь по стране, Леон. Народ, о котором ты заявил, жив?
— Я… честно говоря, не знаю, о чем вы говорите… Но за все это время я не заметил и ни одного героя.
— Видишь ли, мой… мальчик… Я могу так тебя называть?
Смущенный Леон кивнул головой.
— Так вот. Герой живет в каждом из нас. Он живет в Роксане, в тебе, в…, - его взгляд остановился на кочевнике, нарочно уставившемся в одну точку. — Да, в каждом. И только от тебя зависит: вырастишь ли ты в себе героя, или наоборот. И потом, кто тебе сказал, что я остался в стороне от военных действий?
— Однако, — Леон замялся, подбирая каждое слово, — мы все сидим за одним столом. То есть, вы ко всем проявили одинаковое радушие…
— Ах, вот ты о чем. Поверь, Леон, перед наступающей Тьмой все равны. И кочевники, и лесные жители, и северяне. Я понимаю кое-что в этом вопросе.
Светская болтовня продолжалась, а у Роксаны кусок в горло не лез. В углах каминного зала, лишенного окон, прятались тени — она боялась туда смотреть. Девушка ясно отдавала себе отсчет, почему сидит за столом Леон, но никак не могла взять в толк, как удалось усадить гордого кочевника? Позже, когда ее глаза привыкли к полутьме, пленница заметила людей в черном, до того незаметных совершенно на фоне темных, покрытых тканью стен. Безмолвные, лишенные сколько-нибудь запоминающихся черт, они стояли за стулом кочевника и за все время, пока Роксана наблюдала за ними — ни разу не шелохнулись.
— Позвольте, граф…
Нечто большее, чем просто тревога скользнуло в тоне Леоне и Роксана насторожилась.
— …вы назвались именем Бертрана Дартского…
— Что значит твой намек… юноша? Я и есть граф Бертран Дартский.
— Но ведь граф…, - Леон не договорил.
— Рано, — мягко перебил его граф. — Договоришь позже.
Остановившийся взгляд Леона и полуоткрытый рот, в котором застряло так и не прозвучавшее слово, сказали Роксане больше.
Граф не был сумасшедшим, это очевидно. Он…
— Роксана, — Бертран взмахнул рукавами белой рубахи и легко поднялся со своего места. — Только такое имя могла дать тебе мать. Ро`ксана. Она объяснила тебе его значение?
— Нет. Не успела, наверное. Ее вместе с отцом убили кочевники.
— Тогда это сделаю я. Когда-то я объяснил и твоей матери значение ее имени. Теперь объясню твое. "До" — на древнем веррийском означает "ты". "Ло" — означает "я". Но есть еще и "ро". Так вот "ро" — нечто иное, лежащее за сознанием. Или под сознанием — как хочешь. Надеюсь, слово "ксана" объяснять не надо?
— Надо.
Граф кивнул головой, словно такого ответа и ожидал.
— "Ксана" — возмездие. Вот и соедини. Что получилось?
— У меня ничего не получилось.
— А вот у меня получилось. Раньше такое сочетание называли "слепая стрела". Когда пущенная в промах стрела неожиданно поражала цель. Да, только такое звонкое имя могла дать тебе мать.
Граф облокотился на высокую спинку ее стула и долго смотрел на девушку. Так долго, что в конце концов она не выдержала.
— Вы уверены, граф, что речь идет все еще о моей матери?
— Ах, звезда моя, я отвык от подарков, которые дарует мне судьба. Ты — мое счастье, моя награда. Твоя мать была высокой девушкой…
Опять угадал, — успокоила себя Роксана, — всякое случается. Но увещевание не помогло. Корсет стеснял дыхание — вот наверное, чем объяснялись бешеные скачки сердца.
— Ты другая, — улыбнулся граф. — И как ни прискорбно — в отца.
Опять угадал, — Роксана отложила в сторону нож, которым так и не воспользовалась.
— Жизнь моя изменилась в то мгновенье, когда я отдал твою мать отцу, — ничего похожего на прежнее легкомыслие не звучало в тоне владельца замка. — Я близко знал твою мать…
— Надеюсь, — она с трудом проглотила застрявший в горле ком, — не настолько близко, чтобы считать меня своей дочерью?
— Нет, — граф был серьезен. — Я мечтал бы об этом, но нет. Я отпустил ее и получил то, что мне причиталось.
— Много? Много причиталось?
— Много, девочка моя, много. Но ошибок прежних лет я не повторю. Твои… спутники утром покинут мой замок живыми и невредимыми. А ты…не хочу начинать с обмана. Ты останешься со мной.
— Да? — Роксана с силой отодвинула стул и поднялась.
Из глаза встретились. Высокий, прямой, изысканный — граф стоял перед ней. На дне бездонных глаз стыла тоска.
— И зачем деревенская девчонка понадобилась графу? — непослушными губами произнесла она и почувствовала холод, ледяным ветром скользнувший по обнаженным плечам.
— Оставь, Роксана, — его голос опустился до немыслимых низов. — Я посмеялся бы с тобой, но забыл, как это делается. Ты останешься со мной и мы разделим с тобой вечность. И твои демоны мне не страшны, — шепотом сказал он и губами коснулся ее шеи.
— Демоны? — так же тихо спросила она. — У меня что, их много?
— У тебя их… есть.
— Понятно, — она сжала зубы. — Уверен, что не страшны?
Хохот лязгом железа еще звенел в ушах, но чаша, в которой копился страх, стократ усиливаемый догадками — переполнилась. Столовый нож, которым она так и не воспользовалась сам прыгнул ей в руку.
Все случилось одновременно: ее удар и отчаянный крик Леона.
— Бесполезно, Роксана! Он мертвец!
Слово покатилось в голове, отыскивая выход.
Рукоять ножа, которым полагалось разделывать мясо, ненадолго задержалась в руке. Привычное к разделке мертвой плоти, тупое лезвие спело лебединую песню — с размаху вонзилось в плоть живую. И лишь погрузившись в вожделенное тело по рукоять, тяжело, как в дерево — нож осознал ошибку. Вместе с ним осознала ошибку и Роксана. В отличие от бесчувственного оружия страшное открытие повергло ее в состояние ужаса.
— Лучше один раз увидеть, чем сотни раз услышать, — глухо, как сквозь слой войлока донеслись до нее слова графа.
Роксана его не слушала. Она не могла оторвать взгляда от рукояти ножа, вонзившегося в грудь Бертрана чуть выше сердца. На белой разорванной рубахе не выступило ни капли крови и зрелище это завораживало.
— Чего ты ждешь, звезда моя? — безжизненный взгляд леденил душу. — Крови нет. Кровь ушла в землю.
— Ты врешь, — сказала она для того, чтобы услышать звук своего голоса.
— Хотелось бы. Но нет. Я — Отверженный. Мне имя — Душегуб. Так что прежнее можешь забыть. Хотя мне будет приятно, если ты будешь время от времени называть меня Бертом. Так звала меня твоя мать…
Мертвый граф не договорил. Неистовый звон железа наводнил зал. Вскочил со своего места кочевник. Высоко поднятый стул обрушился на головы тех, кто стоял за ним. Из темноты спешили к нему новые тени. Сверкали обнаженные клинки.
