Пенталогия «Хвак» - Санчес О. "О'Санчес" (читать книги регистрация TXT) 📗
Южная природа оказалась милосердна к Лину в его первое холодное время года: тепло из земли, вод и трав уходило медленно, по утрам возвращаясь вместе с лучами короткого низкого солнышка, чтобы вечером опять испариться, взамен оставляя на палой листве белые сухие лужицы — иней… Лин наскабливает его на ладонь, чтобы поближе рассмотреть, а иней мгновенно превращается в воду… Эх… воды и без этого в достатке кругом, куда ни ступи… Три дня, четвертый, как дождями смыло все занимательное: иней, тепло, запахи, следы… остались только хляби земные и небесные… Может быть, вся дичь давно уже утонула, и они совершенно зря выбрались на охоту… Зато рыбам, небось, хорошо…
— Опять всякую чушь думаешь, вместо того чтобы следы и местность щупать!
— Я? Нет, я смотрю…
— Не ври, паршивец мелкий! Что же тогда Гвоздик скулит, башкой вертит? Он, не в пример тебе, не умеет мыслить об отвлеченных материях и сразу же сбился с направления, поскольку идет вслед твоим думам. Молод ты еще — мне врать. Выпороть бы тебя, да — не свойственно мне. Пошел, пошел…
Лину и обидно, что Гвоздик, пусть и невольно, выдал его перед Снегом, но и смешно с другой стороны: как легко, оказывается, проникнуть в чужую тайну, если умеешь наблюдать. Вот, как Снег умеет… Может быть, Зиэль и сильнее в бою, но сердцу гораздо теплее рядом со Снегом, который оказался вовсе не холодным… просто суровым…
Свистнула тетива, и Гвоздик ринулся, разбрызгивая жидкую грязь, прямо в болото. Шлеп, шлеп, шлеп, шлеп сильными лапами — уже на дорогу выбрался с уткой в зубах!
— Молодец. Сюда ее. Сюда, я сказал! — Снег приторачивает утку к поясу, но — первая за день добыча — потрох от нее отдает ликующему Гвоздику. Пасть у Гвоздика велика, язык и глотка проворны, поэтому ликование не успевает прожить и нескольких мгновений…
— Да, таких бы уточек — да десяточек… — Не успел Снег высказать осторожное охотничье пожелание — фыр-р-р стая уток из кустов, а одна опять на землю упала, на нож насаженная…
— Молодец, что подбил. Но если бы ты промахнулся, Лин… Ты не промахнулся, и я тебя не ругаю… Однако учти: промах — и нож навсегда бы уснул в болоте. Ни Гвоздик бы до него не донырнул, ни ты, ни я… Понял, нет?
— Но я же попал?
— Ничего ты не понял. Пристегивай и дальше пошли.
Нет, нет, Лин понял упрек и согласился с тем, что сказал старший охотник Снег, в тысячу раз более опытный, чем он, Лин… А просто… нравится Лину спорить, даже о пустом и ненужном… В следующий раз он уже метнул нож правильно, и опять попал, на этот раз в неизвестную ему птицу. Вот тут-то и пригодилась синяя рукоять: Лин даже вперед Гвоздика увидел, куда упала птица! Вот он какой добытчик! Лин с торжеством прикрепил к поясу вторую птицу — тяжелехоньки обе! К этому времени на поясе Снега болтались пять тушек: три утки и две этих, как вторая у Лина… Снег их токовушками называет…
Настоящая удача поджидала их совсем рядом, они даже четверти западного урочища не прочесали: Снег подстрелил молодую свинку. Да не ящерную, а горячую, молочного мяса! Молочное мясо называется так потому, что самки этих животных вскармливают своих детенышей молоком. Молочное мясо изрядно вкуснее и жирнее ящерного, хотя если бы это была маленькая ящерная корова — Снег и Лин не расстроились бы ничуть: Мотона и такую приготовит — пальчики оближешь. Вот рапторы — их тоже можно есть, но надо уметь готовить, чтобы дурной запах отбить… А уж сегодня их всех ждет пир до отвала, парное мясо, жареное на углях! Все, все, все — закончена добывальная часть охоты, началась таскальная. Ох… Впору хоть птиц выбрасывать: свинка-то тяжела, молодая — она молодая, а со Снега весом, а то и больше. Охотники на месте выпотрошили добычу, спустили кровь, чтобы легче было тащить. Гвоздик понял, что охота закончена, и взялся за дело вплотную, загружая в себя свою долю добычи.
— Ешь, ешь, Гвоздик, наворачивай, ты у нас настоящий помощник.
— Помощник он… если бы его в постромки запрячь, тогда — да, а так… Пока домой доползем — опять проголодается.
Снег и Лин перевалили свиную тушу на голые ветви молодого деревца, нарочно для этого срубленного, прикрепили ремнями поперек и потащили волоком тушу вместе с деревцем ветками назад. Тащить это по жидкой дороге оказалось неожиданно легко, несмотря на то, что почти весь путь шел по пологому склону вверх. Дождь? Что — дождь? Подумаешь, дождь… От обоих охотников пар во все стороны валит, от туши парок всю дорогу вьется, Гвоздик вперевалку, но бодро впереди бежит, набитым пузиком трясет… Ах, весело с удачей жить! И Мотона придет завтра, глянет в холодную кладовку, увидит добытое — пернатое, добытое — с копытами, и засмеется довольная: будет ей, что ощипывать да варить, на чем умение показывать!..
ГЛАВА 7
В тот первый год своей новой жизни Лин увидел настоящую зиму, южную, снежную, попробовал ее и полюбил навсегда!
Это была добрая долгая зима. В меру холодная, с метелями, оттепелями, трескучими морозами, полная свежести и лютости, милостивая к хищникам и немилосердная к тем, кого защищает от внезапной смерти только чуткое ухо да быстрые ноги… Бывало, что жертва и охотник менялись местами — Снег, разбирая следы, не раз показывал это Лину — так и волков убивали, поднимая на рога, могучие быки и лоси, но чаще, все-таки, охотник оставался охотником, а добыча — добычей. Во время оттепелей и сразу же после них, крупным травоядным тоже приходилось несладко: проваливаются копыта в нетвердый наст, мешают убегать, мешают вовремя оборачивать рога против мелких, но многочисленных нападающих… Волки-то и в подтаявший снег не спешат проваливаться, легко бегут, легко и прыгают… Тяжеленному медведю-шатуну и увесистому саблезубому тигру потруднее, снега в лесу и по оврагам хватает, чтобы вобрать в сугроб любого из них по холку, а то и вместе с ушами, но они силой берут, или хитростью засадной… Рапторов же, тургунов, гуранов и прочих ящерных тварей — не сыскать в округе, не любят они зимы и хлада, простужаются, болеют… И мирные ящерные коровы да свиньи всех ящерных разновидностей — тоже далеким-далеко на север ушли, туда, где реки текут, где травы растут, не зная льда и снега… Охи-охи тоже любят тепло, охи-охи редко селятся на юге, они даже в набеги предпочитают ходить летом, но вот Гвоздик — этот на диво легко прижился в новой для себя природе! Если очень уж стужа навалится, Гвоздик прячется в пещере, лишний раз носа и лап из дверей не высовывает, впрочем как и люди, с которыми он делит кров и пищу, но стоит лишь морозам хотя бы на шажок отступить, как Лин и Гвоздик уже опять играют на дворе, или охотятся в лесу, или рыбачат на речке или на озере… Особенно любят они бегать к замерзшей реке.
Река узкая, Лин знает там одно секретное место (Снег, конечно же, показал), излучину, где проплешина между берегами не мешает ветру сдувать снег со льда, и поэтому очищать место и лунку долбить — легче всего здесь. Лин, весь закутанный в теплое, смирно сидит рядом со Снегом, а тот терпеливо трясет над лункой коротенькой удочкой, то и дело выбрасывает на лед пойманную рыбу. Рыба успевает трепыхнуться три-четыре раза, или, там, десять-двенадцать раз, в зависимости от размера, да и застывает изогнутая… Гвоздик — ученый, он знает, что если сунуться без спросу за добычей — тотчас же получишь по носу от старших членов стаи, а если самому не брать, но жалобно поскулить, попросить… — то и пинков нетрудно дождаться, накормят ими так, что и о рыбе забудешь! Не-е-ет, Гвоздик очень ученый: лучше жить воином, чем прозябать нищебродом и попрошайкой, стало быть, надо охотиться и терпеть! И ждать от вожаков свою долю от совместно добытого. Или уворовать у добрейшей Мотоны, она только кричит, а не дерется. Человеки ловят на удочку, а Гвоздик с юным пылом пытается проскрести свою собственную лунку, но это очень и очень трудно, приходится для отдыха отвлекаться на иные, более приятные занятия: носиться по окрестностям, отгонять от уже пойманной рыбы голодных ворон…
А подо льдом — жизнь! Гвоздик замечает движение внизу и останавливается, трепещущий язык его едва-едва не лижет прозрачный прилипчивый лед: да! да! — подо льдом добыча плавает, легкая добыча, коготь только протяни… И Гвоздик опять бросается процарапывать лунку… Но лед очень уж толстый. Однажды Гвоздика охватил такой кураж, что он умудрился прорыть яму до самой воды! И не поспеши тогда Снег ему на выручку — унесла бы его Лосиная (речку так зовут), затянула бы навсегда под лед. Как это так люди все умеют?
