Зеленоглазая гадюка едет в Хогвартс - Лу Психея (читать книги без TXT) 📗
Она уже потянулась к третьему свертку, как раздался жалобный голос Рона:
– Эр! Выходи давай! Ну сколько можно спать?!
Подхватив подарки, она выбежала из спальни и засмеялась, увидев Рона: он опять забыл, что лестница, ведущая в спальню девочек, категорически отказывается пропускать мальчиков. Как обычно в таких случаях, она резво отодвинулась от порога комнаты, повернулась, и Уизли, стоявший на ее середине, вынужден был пригнуться, чтобы не стукнуться о люстру.
– Спускайся, она же орать начнет, – выдавила Эри сквозь смех.
Действительно, откуда-то из-под ног Рона раздался противный дребезжащий голос:
– Нарушение! Нарушение! Попытка пробраться в спальню девочек! Мужчина в женской спальне! Позор, позор!
Рон, прыгая через две ступеньки, спустился вниз, и мерзкий голос затих. Лестница вновь поехала на свое место, хихикающая Поттер ступила на нее.
– Почему вообще нельзя к тебе заходить? – проворчал Рон. – Я еще понимаю – Фреда и Джорджа нельзя пускать, потому что они обязательно устроят какой-нибудь фокус, или подушки приклеют, или Дурманное зелье распылят… Но я же нормально себя веду!
– У тебя все равно есть игрек-хромосома, – фыркнула Эри.
– Чего у меня есть?!
– Это магловское… смотри, какие у меня подарки!
– Ух ты! От Гермионы? А это что? О, нет. – Рон скривился, когда Эри вытряхнула из следующего свертка что-то ярко-зеленое и пушистое. – Мама прислала тебе Уизлитер. Она каждый год вяжет нам свитера, и мне почему-то достаются бордовые.
Это действительно оказался свитер – огромный, крупной вязки, теплый даже на вид. Свитер Рона был точно таким же, только еще больше, и другого цвета – винно-красный.
– Твоя мама подарила это мне? – Поттер растерянно хлопала глазами. – Но почему? За что? Я же не член семьи.
– Ты мой друг, – пожал плечами Рон. – Что тебе не нравится? Ты же вечно мерзнешь. Я тебе могу и свой отдать – не-на-ви-жу бордовый!
– Действительно, – Эри приложила Уизлитер к его груди. – К рыжим волосам такой цвет не идет. К тому же, когда ты краснеешь, это будет выглядеть ужасно – все бордовое… давай поменяемся? Возьми зеленый, а я этот. У меня волосы черные, мне пойдет.
– Девчонки! – Рон наморщил нос. – Идет, не идет… хорошо, давай. Эй, а размеры?
– Уменьшим бордовый, увеличим зеленый. Мы волшебники или нет? – Поттер ухмыльнулась. Она вытащила тянучку из пакета со сладостями, который миссис Уизли тоже вложила в пакет, и уткнулась в записку. Очень милое поздравление, «дорогая девочка…». Язвить не хотелось, пришедшая в голову мысль «ну и убожество – эти завитушки, а стиль, она меня шестилетней считает, что ли?» – эта мысль робко потопталась, извинилась и исчезла. Эри хотелось быть доброй, хорошей... Она погладила мягкий ворс, развернула Уизлитер…
– Ой, нет. Ты посмотри – тут буква «Р»!
– Да, мама всегда вяжет с буквами. Странно даже, что у тебя нет, – Рон говорил невнятно, во рту у него была тянучка.
– Не-а, я тогда не буду его носить. Хотя подожди… – Поттер пошла к спальне мальчиков третьего курса. Подивилась – лестницы, такие суровые в отношении «мужчин в женской спальне», не обращали внимания, если дело было наоборот.
– Тук-тук! – крикнула Эри перед дверью. Она не рассчитывала, что близнецы услышат нормальный стук. – Я вхожу!
Из третьекурсников тоже остались только Фред и Джордж. Сейчас они были уже одеты, в такие же свитера, украшенные буквами «Ф» и «Д» – только перепутанные. Эри злорадно указала им на это, и Фред, с притворно-испуганным видом, попросил ее не болтать о том, как легко она их различает:
– Потому что если ты это можешь, значит…
– …сможет любой другой, если будет стараться…
– …и мы будем становиться все более разными…
– …а там, глядишь, дойдет и до Снейпа…
– …а он до сих пор хочет узнать, кто же из нас…
– …на первом курсе вылил ему на голову Дыбоволосое зелье…
– …наказали-то обоих, я не сомневаюсь? – вставила Эри.
– …Конечно, обоих, но…
– …мы свято храним в тайне, кто же это был.
Девочка хитро улыбнулась:
– При одном условии. Вы подключите свои умения в Трансфигурации, или попросите Перси, чтобы он превратил белые нитки в бордовые. Причем так, чтобы заклятье не пришлось подновлять. И размер сделать поменьше.
Эри вытащила свитер и объяснила, что они с Роном решили поменяться. Близнецы засмеялись:
– Тебя окончательно приняли в семью, Эри…
– …Уизлитер – это материнское благословение…
– …и нам даже странно, почему ты не хочешь…
– …ходить с надписью «Собственность Рона Уизли» на груди?
У нее моментально испортилось настроение:
– Вы хоть при нем такого не говорите! Мы же друзья! Я его люблю как друга!
(На слове «люблю» она запнулась – слишком откровенным враньем это было. Но оно, это слово, было такое гриффиндорское, что Эри употребляла его привычно, не думая).
– Это пока друзья, – многозначительно сказал Фред.
– Ключевое слово «люблю», – добавил Джордж.
– Хватит! – выпалила Эри. – Тогда можно сказать, что я, когда вырасту, буду встречаться с Невиллом или Гермионой, они ведь тоже мои друзья! – «Это почти правда. Хотя «друзья» – тоже гриффиндорское словечко, до сих пор неловко произносить».
– О, ты с Гермионой? Хотел бы я на это посмотреть, когда вы станете постарше, – ухмыльнулся Фред.
Брат толкнул его в бок:
– Заткнись, придурок, она еще маленькая.
– Можно подумать, вы большие, – обиженно пробормотала Эри, разворачивая свитер, чтобы им было удобнее трансфигурировать. Она терпеть не могла чего-то не понимать, и еще – когда над ней смеются. А теперь это было одновременно.
Близнецы поколдовали над свитером, буква «Р» пропала, и девочка, поблагодарив, вернулась в гостиную. Они с Роном надели свитера – мгновенно стало тепло, и она потянулась к последнему подарку. На пол скользнуло что-то полупрозрачное, серебристое, сразу видно – магический предмет. Эри пропустила сквозь пальцы нежнейшую ткань, по сравнению с которой шелк показался бы дерюгой. Тихонько ахнула – пальцы, запутавшиеся в материи, неожиданно… исчезли?
– Это мантия-невидимка! – восхитился Рон. – Жутко дорогая и редкая штука! Примерь ее, и лучше перед зеркалом!
После нескольких минут ошалелого восторга – Эри закутывалась в мантию целиком, оставляла на виду лицо или руки, прятала под нее предметы, накидывала Рону на голову – они, наконец, успокоились, и нашли записку, вложенную в сверток:
Твой отец оставил это у меня незадолго до гибели.
Пора вернуть ее тебе.
Используй ее с честью.
Самого Счастливого Рождества.
– От кого это, интересно? – жадно спросил Рон.
– А мне нравится, что тайна, – тихо сказала Эри. Она почему-то подумала о Снейпе; конечно, ее родители с ним не ладили, но ведь и врагу можно оставить что-то на сохранение. В порядочности профессора Зельеварения она не сомневалась, почему бы ее отцу не думать также?
А потом были шумные близнецы, и надутый Перси, тоже в Уизлитере, и Эри попросила его проверить, что такого сотворили близнецы с ее свитером? Оказалось, помимо уменьшения и перекраски, Фред и Джордж ухитрились поставить какие-то сложные чары, которые через два часа должны были сделать ее свитер прозрачным – включая всю одежду под ним. Близнецы хором сокрушались, что же она такая недоверчивая, Перси вещал о «недопустимости подобных шуток в столь приличном обществе, как староста Хогвартса», Рон смеялся, Эри тоже веселилась. И был рождественский ужин, и это действительно было – «Самое Счастливое Рождество».
Забравшись в свою постель, она уснула мгновенно, будто провалилась в мягкий сугроб, только теплый, и снились ей мама с папой, играющие в снежки. И еще почему-то – профессор Снейп, прячущийся под мантией-невидимкой и наблюдающий за ними. Ей очень хотелось позвать профессора поиграть с ними, он казался таким одиноким, но она не решалась сказать ему, что видит сквозь мантию. Потом появились близнецы Уизли, взмахнули палочками, и на Снейпе стала медленно пропадать одежда. Сначала мантия, потом ботинки, рубашка, носки… оставшись в одних черных штанах и зеленом слизеринском галстуке, он, наконец, опомнился и закричал: двадцать баллов с Гриффиндора!.. Эри улыбнулась во сне и перевернулась на другой бок.
