Волчье Логово - Геммел Дэвид (полные книги txt) 📗
Он услышал наконец стук копыт и сглотнул. Спокойно! Имей терпение. Он оттянул тетиву и взглянул на солнце. Тень будет падать справа от всадника, Ягунда за своим валуном сможет точно рассчитать время выстрела. Он облизнул губы, следя за тенью лошади. Вот она поравнялась с валуном, и Ягунда вышел из засады, вскинув лук.
Конь шел один, без седока.
Ягунда, не успев моргнуть, получил чем-то твердым по затылку и упал на колени, выронив лук. “Я умираю!” — подумал он и вспомнил напоследок о прекрасной Шоре.
Чьи-то грубые руки встряхнули его, и он пришел в себя.
— Что случилось, мальчик? — спросил Джитсан, главный княжеский разведчик.
Ягунда стал объяснять, но кто-то из охотников хлопнул Джитсана по плечу.
— Дренай направил сюда свою лошадь, а сам зашел парню за спину и оглушил его. Едет к Сенакскому перевалу.
— Идти можешь? — спросил Джитсан Ягунду.
— Кажется, да.
— Тогда ступай домой.
— Мне стыдно, — повесил голову Ягунда.
— Зато ты жив. — Джитсан отошел прочь, и шестеро охотников последовали за ним.
Не видать молодому воину коня, и браслета, и шали.
Он вздохнул и подобрал лук.
Нездешний взвел коня под уздцы по крутому склону. Рваный бежал рядом, недовольный холодным снегом под лапами.
— Худшее еще впереди, — сказал ему хозяин.
Он видел сигнальный дым и с мрачным удовольствием наблюдал за перебежками юного сатула. Мальчишке было никак не больше четырнадцати. Он чересчур спешил к своему укрытию и сильно наследил около валуна, за которым спрятался. В былое время Нездешний убил бы его. Воин упрекал себя за мягкость, но не раскаивался.
Наверху он остановился, высматривая на снежной белизне дорогу к Сенакскому перевалу. В последний раз он шел здесь двенадцать лет назад, да и то летом, когда вокруг было зелено. Ветер пронизывал насквозь. Нездешний отвязал от седла подбитый мехом плащ, накинул на себя и закрепил бронзовую застежку.
Посмотрев назад, он повел коня дальше. Узкая тропа вилась по заснеженному рыхлому склону, восходя к карнизу не более четырех футов шириной. Справа была гора, слева — пропасть четырехсотфутовой глубины. Даже летом этот путь был бы опасен, а уж теперь, когда карниз обледенел…
"Ты, приятель, не в своем уме”, — сказал себе Нездешний. Он двинулся вперед, но конь уперся, не видя ничего хорошего в резком ветре и предстоящем отрезке пути.
— Пошли, парень! — Нездешний потянул за повод, но конь не тронулся с места. Рваный позади угрожающе зарычал, и вороной прянул вперед, чуть не свалив Нездешнего с обрыва, лишь благодаря поводу ему удалось удержаться на краю.
Они прошли по карнизу около четверти мили, потом тропа прервалась, пересеченная широкой осыпью.
Нездешний, набрав в грудь воздуха, собрался уже ступить на склон, но Рваный снова зарычал. Конь скакнул вперед, вырвав узду из руки хозяина, и покатился вниз. Рядом с головой Нездешнего просвистела стрела. Обернувшись назад, он выхватил два ножа. Рваный бросился на первого сатула, который появился из-за поворота позади них. Собачьи челюсти лязгнули под самым носом воина. Он выронил лук, отшатнулся и врезался в другого, который шел за ним. Тот с воплем сорвался с карниза, а Рваный вцепился в руку первого.
Третий сатул вышел вперед и занес над собакой кривую саблю, Нездешний взмахнул рукой, и черный нож вонзился охотнику под ребра. Он бросил саблю, опустился на колени и повалился лицом в снег. — Ко мне, Рваный! — крикнул Нездешний. Пес не сразу оторвался от своей жертвы, но все же отбежал к хозяину. Нездешний отцепил от пояса арбалет, зарядил его и стал ждать. Покусанный Рваным сатул лежал на краю пропасти, хрипло дыша. Второй был мертв. — Кто ваш вожак? — на ломаном сатулийском спросил Нездешний.
— Я, Джитсан, — ответили из-за поворота. — И я говорю по-твоему лучше, чем ты по-нашему.
— Хочешь побиться об заклад?
— О чем?
— О том, долго ли проживет твой друг, если ты не перевяжешь ему раны.
— Говори яснее, дренай!
— Я иду своей дорогой и для сатулов опасности не представляю. Я не солдат. Дай слово, что прекратишь охоту, и я тотчас же уйду, а ты сможешь спасти твоего друга. Иначе мы будем драться, и он умрет.
— Иначе умрешь ты, — крикнул Джитсан.
— Пусть так, — ответил Нездешний. Раненый застонал и попытался скатиться за край, на верную гибель. Это был смелый поступок, и Нездешний не мог не восхититься им. Джитсан крикнул раненому что-то по-своему, и он затих.
— Хорошо, дренай, я даю тебе слово. — Джитсан вышел из-за скалы, его меч был вложен в ножны. Нездешний разрядил арбалет и ослабил пружину.
— Пошли, пес, — сказал он, прыгнул на осыпь и покатился вниз. Рваный поехал за ним.
Но скорость, с которой они неслись вниз, оказалась чересчур велика — Нездешний ударился о камень, упустил арбалет и взлетел в воздух. Он сжался в комок, молясь, чтобы ему не подвернулся другой камень или дерево.
Наконец он свалился в глубокий сугроб. Все тело болело, и два ножа потерялись, но меч, как ни странно, остался на месте. Нездешний сел, чувствуя головокружение и тошноту. Оправившись немного, он приподнялся на колени. Колчан опустел, штаны порвались, правое бедро кровоточило.
Справа от него лежал вороной со сломанной шеей. Нездешний сделал глубокий вдох и ощупал побитые ребра. Ни одно как будто не было сломано. Рваный облизал ему лицо. Шов на боку у пса открылся, и проступила кровь.
— Что ж, могло быть и хуже, парень, — сказал Нездешний, с бесконечной осторожностью поднявшись на ноги. Рядом с трупом коня валялось несколько стрел и один из ножей. Нездешний собрал все это и стал искать второй нож, но не нашел. Рваный сбегал наверх и вернулся с арбалетом в зубах.
Всего удалось собрать двенадцать стрел. Рана на ноге была неглубокой, и зашивать ее не требовалось. Нездешний завязал ее бинтом, взятым из седельной сумки, и поделился с собакой вяленым мясом.
Высоко вверху он увидел сигнальный дым и потрепал Рваного по голове.
— Знай на будущее: сатулам доверять нельзя.
Пес лизнул руку хозяина. Нездешний встал и оглядел долину. Здесь лежал глубокий снег, по путь к Сенакскому перевалу был открыт.
Сняв с коня мешок с провизией, Нездешний зашагал на север.
Шестьсот воинов в черных плащах медленно заполнили зал и расположились в двадцать рядов перед помостом, где стояли Цу Чао и шестеро его военачальников. Тускло светили красные фонари, под высокими стропилами метались тени.
Стояла тишина. Цу Чао раскинул руки, и его одеяние сделалось похожим на крылья демона.
— День настал, братья! — вскричал он. — Завтра вентрийцы атакуют Пурдол и Скельнский перевал, готирские же войска выступят на Сентранскую равнину. Пять тысяч солдат истребят надирских волков и доставят нам сокровища Кар-Барзака.
Через месяц Братство будет править всеми тремя державами, и мы получим власть, достойную нашей мощи и нашей веры.
Грядут кровавые дни, в которые единственным законом для нас будут собственная воля и собственный суд. — Воины взревели, но Цу Чао движением руки утихомирил их. — Мы говорим о власти, братья! Древние не понимали, что такое власть. Океаны затопили их города, и все, чего они достигли, едва не пропало для нас. Но суть их могущества содержится в Тайных Книгах. В Лунных горах стоит крепость Кар-Барзак. Магическая сила Древних все еще живет там. Овладев ею, мы не только укрепим свое правление, но и откроем тайну бессмертия. Выиграв эту войну, мы будем жить вечно, мы осуществим свои мечты, утолим свои нужды, исполним свои желания. — На этот раз он скрестил руки на груди и не стал унимать восторженных криков. Постепенно тишина установилась вновь, и Цу Чао продолжил: — Тем, кто собрался в поход против Волков, я скажу: убейте их всех, их потаскух и их ублюдков. Никого не оставляйте в живых. Сожгите тела, а кости разотрите в порошок. Предайте их судьбы пеплу истории!
Дав утихнуть новому всплеску восторга, он спустился с помоста и вышел из зала через боковую дверь. В сопровождении военачальников он проследовал в западное крыло дворца и лег на кушетку, сделав остальным знак сесть вокруг него.
