Магия Дерини - Куртц Кэтрин Ирен (версия книг .TXT) 📗
Он покачнулся, когда связывающие их узы рассеялись переведя взгляд на свою свечу, увидел, что она погасла, но свеча Кринана ярко горела. Рис посмотрел на его лицо и у него перехватило дыхание – Целитель увидел себя. (Камбер Кулдский.)
Таким образом, перед нами заклинание со свечой, приспособленное специально для операций по изменению внешности. Наложение внешности человека на по-настоящему опытного дерини намного проще, если оно проводится иначе, особенно когда дерини располагает временем для глубокого погружения в транс и возможностью удержать заклинание. Принятие Дэвином внешности стража Эйдиярда как раз пример того, о чем мы только что говорили. В данном случае процедура похожа на стенографический набросок того, что было сделано прежде с Кринаном и Рисом. Эйдиярд вводится в заговоренный круг, где Дэвин обменивается с ним одеждой. Затем эти двое встают рядом, и Эвайн берет на себя руководство операцией.
– Теперь ты понимаешь, как важно полностью открыться?
– Да, понимаю.
– Хорошо, – ответила Эвайн, обменявшись взглядами с Рисом, собираясь встать позади Дэвина. – Чем глубже ты сосредоточишься, тем шире ты сможешь открыться передо мной, тем лучшее изображение я буду способна наложить на тебя. А это очень важно, так как первое время ты не сможешь контролировать свою внешность, пока твои способности будут блокированы. – Она коснулась руками его плеч. – Теперь сделай глубокий вдох, и мы начнем. Хорошо. Теперь другой.
Дэвин повиновался, позволив себе начать углубляться в знакомое состояние транса. Первые стадии не вызывали трудностей, но опустившись под чутким руководством Эвайн ниже, он почувствовал, достигнув новых глубин, что оставаться в состоянии пассивного раскрытия, которого требовала от него Эвайн, совсем не просто, хотя на прошлой неделе они проделывали это много раз.
Он глубоко вдохнул, выдыхая, подталкивал себя вниз к другому уровню. Дэвин ощутил легкое прикосновение рук Риса, скользнувших с затылка ко лбу. Целитель уводил юношу еще глубже, так что вскоре он потерял ощущение реальности.
Теперь глаза были закрыты. Он не мог ничего видеть, но его внутреннее зрение с каждым выдохом становилось все сильнее, а дыхание все реже и реже, в то время как тело, расслабившись, вошло в рецептивное состояние, к которому его вела, подбадривая, Эвайн.
Он больше не был хозяином своих легких, но это его не волновало – Дэвин знал, что Рис следит за всеми функциями его организма. Теперь он не был уверен, что его сердце продолжало бы биться, если бы не целитель. Все его бытие теперь находилось меж рук, лежащих на его плечах и теперь соскользнувших с них, чтобы коснуться лба. С новым прикосновением что-то, казалось, стало на место – что-то, что оставило ему возможность распоряжаться своей судьбой. Теперь, даже если бы он захотел прервать взаимосвязь, он не смог бы, но это его не тревожило. Руки Эвайн покинули его на мгновение, и Дэвин смутно ощутил, что Эйдиярд был подготовлен точно так же. Он находился на грани знания и неведения в неустойчивом состоянии между руками Риса до тех пор, пока не почувствовал еще одно прикосновение Эвайн.
– Держи равновесие, – отдались в его сознании слова Эвайн, в то время как она находилась в точке баланса между ним и Эйдиярдом.
Силы его стали таять, и для него не осталось ничего, кроме этого ощущения. Он чувствовал, как его члены покалывает от напряжения, жуткое ощущение, будто сотни крошечных насекомых ползали по его телу, но, как ни странно, чувство это не было неприятным; трепет охватывал каждую часть его тела. Он ощущал его как свое, хотя часть его не была таковой.
Внезапно все кончилось. Его тело стало вновь послушно ему, все странные ощущения исчезли. Как только Эвайн убрала свою руку и освободила свой разум, он почувствовал, что всплывает на поверхность, слегка покачнувшись от головокружения от такого быстрого возвращения к сознанию. Но руки Риса поддержали его; разум Целителя отстранялся медленнее, по мере того как жизненные функции возвращались под контроль Дэвина. Когда он открыл глаза, Эвайн с приятной улыбкой, не отрываясь, смотрела на него, все еще держа одну руку на плече находящегося в трансе Эйдиярда. (Камбер-еретик.)
Как заметила Эвайн, изменение внешности Дэвина намного сложнее, потому что изначально он не располагал средствами, усиливавшими его новую внешность, поскольку его способности были блокированы. В этом отношении он был более уязвим, чем Камбер, принявший внешность Алистера Каллена, хотя Дэвин, по крайней мере, располагал временем, достаточным для подготовки. В распоряжении же Камбера, находящегося в этот момент на краю поля битвы, было всего несколько минут. Было ли у него время, чтобы продумать все последствия того, что он собирался сделать, и мог ли он заглянуть в будущее, чтобы узнать, что оно приберегло для него; другой на его месте в это время думал бы о том, останется ли он в живых после этого.
Но тем не менее он идет на это – история Гвинедда была бы совершенно иной и, вероятно, мрачнее, если бы он не сделал этого. Очевидно, Камбер располагает куда большим опытом, касающимся изменения внешности, чем какой бы то ни было другой дерини, которого мы встречали до сих пор. (Корем-Ридон, пожалуй, единственный его соперник на данном этапе нашей осведомленности о таких вещах.) Именно Камбер принимает решение наложить внешность Йорама и Риса на слуг. И именно Камбер решается поменяться местами с Алистером вопреки желаниям Йорама, который был не совсем уверен в нейтральности используемой магии, как и в случае со слугами.
В конце концов Йорам соглашается. И он, и его отец используют вариацию одного и того же процесса. Йорам усиливает связь между своим отцом и умершим Алистером. Этот процесс также отличается от предыдущих, поскольку представляет собой двойное изменение внешности – Камбер фактически обменивается внешностью с Алистером Калленом.
Не обращая внимания на слезы, Камбер склонился над Калленом, едва дотронувшись до кольца, лежащего на его груди. С его прикосновением кольцо начало светиться холодным белым светом. Камбер поднял левую руку и приложил ее, палец к пальцу, к правой руке Йорама, одновременно приложив правую ко лбу Каллена.
– Теперь вспоминай, – тихо прошептал он, узы любви, связывавшие их, легли в основу возникшей между ними нити, как это было в часовне в Кэррори два года назад. – Соедини руку и сердце с моими и слей свет свой с моим, когда мы станем едины.
Камбер видел, как помутился взгляд Йорама, его веки затрепетали, дрожа, слипаясь, когда он нехотя, но послушно погрузился в мирный, глубокий транс дерини.
Он перевел взгляд на кольцо, лежащее меж ними, которое в призрачных сумерках сияло еще ярче. Спустя мгновение он позволил своим глазам закрыться и сосредоточился. Йорам был готов. Камбер теперь позволил соскользнуть своему сознанию.
Йорам сам контролировал ситуацию, и если бы захотел прекратить процесс, мог бы это сделать, но не стал. Вместе с единением пришло и ощущение всей тяжести их удела, ответственности, о которой, теперь он понял это, его отец знал еще задолго, пусть даже подсознательно.
Но страха не было, были решимость, уверенность и согласие.
– Узри, – прошептал голос Йорама, словно зеленые листья поплыли по волнам бьющей из-под земли воды. – Узри суть своей внешней формы, о, мой отец, и формы того, кто был твоим другом. – Он спокойно вдохнул. – Пусть обе сущности сольются в холодном огне, что покоится меж нами. Стань Алистером Калленом во всем внешнем облике. И пусть облик твоего друга стонет неотличим от облика графа Кулдского. И пусть будет так. Амен.
Губы Камбера произнесли эти слова, но ни единого звука не вырвалось наружу, Йорам приоткрыл глаза, чтобы увидеть в благоговении, как дымка окутала лицо его отца. Как будто сквозь вуаль он видел, как менялись знакомые черты, быстро взглянув в лицо Каллена, он заметил, что в нем происходят подобные же изменения.
Перстень, разделявший их, ярко вспыхнул, и Йорам взмахнул свободной рукой, прикрывая глаза. Когда же он снова обрел способность видеть, перед ним на коленях уже стоял не его отец, а у ног его спал Камбер вечным сном.
