Дни знамений - Керр Катарина (бесплатные версии книг txt) 📗
День был знойным, но Марху прохватил ледяной озноб. Она заставила себя улыбнуться и поднялась. Ей хотелось одного – отвернуться и больше не видеть этого ларца с табличками. Но тут кто-то коснулся ее плеча, и она вскрикнула.
– Тысяча извинений! – это был Эвани, с улыбкой на губах, но с серьезными глазами. – Я думал, ты видела, как я подхожу. Вовсе не хотел тебя пугать!
– Да ничего, я просто… просто беседовала с этим старцем. Видишь, у него… такие интересные вещи…
Эвани взглянул, и глаза его широко раскрылись, как у ребенка. Он опустился на колени, чтобы лучше рассмотреть, а Мархе хотелось закричать, умоляя его уйти. Но когда он сделал приглашающий жест рукой, она послушно опустилась на землю рядом с ним. Он вытащил валета цветов и подставил под солнечный луч, чтобы золотые цветы заблестели. Торговец, оценив дорогую одежду Эвани, из тончайшего полотна с обильной вышивкой, наклонился к нему, расплывшись в сладчайшей улыбке:
– Юной госпоже этот набор показался особо интересным, сударь…
– О, это меня не удивляет! – Эвани смеялся, но взгляд его серых глаз оставался холодным, как сталь, и отсутствующим. – Скажи, где ты приобрел его?
– У купца в Делинте, в прошлом году. Он сказал, что выиграл его где-то в Суртинне, он туда ездит постоянно по торговым делам.
– Ты случаем не помнишь, в каком городе? – Эвани вернул на место табличку и вытащил еще несколько сразу. Увидев, как он держит их своими белыми, длинными пальцами, Марха почувствовала, что теряет сознание, но почему, сказать не могла бы.
– Так-так… – продавец погрузился в задумчивость, но наконец сказал: – Кажется, он упоминал Вилинт, но поклясться не могу. Я беседовал со многими людьми и слышал множество историй с тех пор.
– Понятно. Сколько ты хочешь за них?
– Десять зотаров.
– Отлично! Купить луну с неба было бы лишь чуточку дороже. Два зотара.
– Да что ты! Ларец сам по себе столько стоит!
– Но у него винное пятно на дне. Три зотара.
Они продолжали торговаться, наслаждаясь ритуалом, но Марха не в силах была слушать. Эвани тоже знал про пятно на дне, как и она сама, неизвестно откуда, а ведь они не брали ларец в руки и не смотрели! Она горько сожалела о том, что ей вздумалось остановиться поболтать с продавцом, что захотела купить эти таблички, и еще горше было оттого, что Эвани решил купить их. Но тут она сообразила, что он покупает ларец для нее – просто потому, что ей так захотелось, и он об этом знал. Когда он искоса взглянул на нее и улыбнулся, она почувствовала, что готова умереть от счастья. Наконец пять зотаров перешли из рук в руки, Эвани закрыл ларец, взял в руки и протянул Мархе. Прижав подарок к груди, она потянулась к нему и, повинуясь внезапному импульсу, поцеловала в щеку.
– Ох, спасибо тебе! Они такие красивые!
Он лишь улыбнулся еще раз, с такой теплотой, с такой нежностью, что сердце ее бешено заколотилось. Он поднялся на ноги, помог подняться девушке и взял у нее ларец, чтобы помочь нести.
– Давай вернемся на стоянку. Кстати… здесь, конечно, не самое подходящее место для такого вопроса, но… Слушай, ты не выйдешь за меня замуж? Я знаю, что по вашим законам я должен спросить у отца, но возвращаться восвояси, чтобы переговорить с сим почтенным мужем будет слишком сложным предприятием, а новая встреча не слишком приятной!
– Выйти за тебя замуж? По-настоящему, в самом деле?
– А как же еще?
Его рассмешило ее удивление, и тут она поняла, что давно уже готова сделать все, чего бы он ни попросил.
– Должен ли я понимать твое молчание как отказ или как согласие?
– Конечно как согласие, глупый ты!
Судорожно сглотнув, она разрыдалась, кое-как сдержалась и всю дорогу до караван-сарая очень неизящно шмыгала носом.
– Ах ты, глупец, законченный дурень! – кричала Джилл, не забыв, однако, перейти на язык Дэверри. – Я тебя удавлю когда-нибудь!
– Да успокойся ты, пожалуйста! – Саламандр отпрянул, искренне испуганный. – Не понимаю, отчего ты так сердишься, честное слово, не понимаю!
Джилл осеклась, гнев ее внезапно иссяк, и она глубоко задумалась; вопрос того заслуживал. Быть может, ее беспокоила судьба девушки, уверенной, что она выходит замуж за молодого бродячего артиста, в то время как истина была намного страннее.
– Ладно, прости, не буду больше, – сказала она наконец. – Просто меня смущает, что она так молода, а ты – нет, хоть эльфийская кровь и сохраняет твою красоту.
– Но в этом-то и весь смысл! Вот рассуди, голубка моя: мне давно уже больше ста лет, и для человека я слишком стар, а для чистокровного эльфа, наоборот, молод. Но я ведь ни то и ни другое, правда? – в его голосе прорвалась горечь, но он быстро скрыл ее. – Кто скажет, сколько лет проживет полукровка? Марха сейчас действительно почти ребенок. И потому я надеюсь, что на этот раз нам удастся состариться вместе. Ведь прежде, даже если б ее не сгубила злая лихорадка, я намного пережил бы ее!
– Ох… – у Джилл не хватило духу упрекнуть его. – Ну, в конце концов, это не мое дело, женишься ты или нет!
– Возможно, не стоило действовать так внезапно. Но когда я увидел ее с этими табличками… Боги, сколько раз видел я, как она сидит у столика, склонившись над табличками, и шутит со мною насчет того, что они предсказывают, как…
– Даже если в ней воплотилась та же душа, Марха и Алаэна – не одна и та же личность. Полностью они никогда не совпадают.
Глаза его наполнились слезами, он вскинул голову и отвернулся. Джилл медленно, с присвистом выпустила воздух сквозь стиснутые зубы. Они сидели в своем шатре на краю стоянки. Снаружи доносился голосок Мархи, самозабвенно лепечущей в приступе восторга, и низкий голос Китты, радостно поддакивающей. Совершенно немыслимо было заставлять Саламандра отказаться от своего предложения.
– Так тому и быть, – сказала Джилл. – Поеду в Анмардио одна.
– Ты что! Я не позволю!
– А я не позволю тебе тащить это дитя за собой!
– Почему нет? Разве это опаснее, чем жизнь, которую она сама вела до того, скитаясь по дорогам и не ведая, где удастся заработать еще хоть грош? Нам будет вполне удобно. Я затем и собирал труппу!
– Ты хочешь сказать, ты, глупый болтливый эльф, что намерен прихватить с собой в Анмардио всю эту дурацкую шайку акробатов?
– Именно так.
Джилл, потеряв дар речи, уставилась на него. Он улыбнулся, излучая солнечное обаяние.
– Учти хотя бы один момент, о покорительница преопасных пространств, и тогда все станет для тебя ясно, как летний день. Вспомни нашу юность, наши приключения в Слэйте. Ах, добрый старый Слэйт! Увы, из-за брата моего, явившего свой, впрочем, справедливый, гнев, россыпи рыбьих внутренностей более не наполняют своим ароматом теплый тропический воздух, и пираты более не шатаются по его богатым и вызывающим улицам, и нет более…
– Ты когда-нибудь научишься прикусывать язык?
Или хочешь, чтобы я его тебе обрезала? Говори по существу!
– Хорошо, хорошо, но нельзя же столь сурово обрывать цветы красноречия!.. Существо же, голубка моя, заключается в том, что Слэйт – грязное и недоброе логово пиратов, но даже там, в этом логове отверженных, мои скромные способности жонглера и затейника сделали нас желанными гостями и оградили от унижений. Еще более желанными станут циркачи, да еще целая труппа, на позабытом-позаброшенном Анмардио!
– Хмм… Вынуждена признать, что ты, пожалуй, прав.
– Разумеется, прав! Я провел много долгих часов, обдумывая и разрабатывая этот коварный план. Мы, может быть, даже и с барышом останемся!
– Ох, довольно! Все равно я ничего с тобой не поделаю, придется примириться с твоим безумными выходками. Бедная малышка Марха – начинать замужнюю жизнь с такого…
– Ага! Вот теперь ошибаешься ты! Ты вспоминаешь изнеженную Алейну, богатую вдову, ни в чем не знавшую недостатка. А Марха, как и ты, прожила с самого детства трудную жизнь, следуя за своим отцом по дорогам королевства!
Джилл выругалась такими словами, которые лучше не воспроизводить, только потому, что Звани был прав. Но он не обиделся, а рассмеялся.
