Семена Распада. Том I (СИ) - Никольский Олег (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .txt) 📗

— Это имперские. «Шохейская роза». Их подарил мне тонхэт Реш из Марэвида. Как оказалось, они здесь вовсе не чужды прекрасного, — проговорила Миора, мягко высвобождаясь из объятий.

— Какое облегчение! А то уж я думал, что отправил единственного близкого человека в логово к дикарям! — В тон ей откликнулся Вьюрок, и брат с сестрой весело рассмеялись. Ни он, ни она давно уже не чувствовали такой лёгкости на сердце. Казалось, всё гнетущее испарилось в мгновение ока, уступив место незамутнённому почти детскому счастью. Увы, это ощущение было мимолётным: слишком тяжёлое бремя нёс на плечах каждый из де Ителей. — У вас чудесные дети, родная, но меня печалит, что мальчик болеет столь часто. Ты не писала о болотной хвори.

— Не всё можно доверить бумаге, — грустно улыбнувшись, припомнила она начало разговора. — Это было тяжело для нас. Он пролежал почти месяц, иногда терял сознание и почти не дышал. Я молилась Светоносному, как никогда раньше. Сам шетум Аврентий взялся лечить Анэтора. Но ты ведь знаешь, с помощью Ivey vo Lime можно исцелить почти любую свежую рану, но против долгой болезни эти чары бесполезны. Тордэану даже пришлось тайно вызвать в столицу ведунов-обберитов из Роиана, их отвары и заклятия смогли в итоге помочь.

— Но они не жрецы Каинен, поэтому Аврентий затаил обиду, верно?

— Не думаю, шетум мудр, он выше мелкой ревности. А жизнь и императорского сына, пусть и не наследника, священна для него.

Повисло тяжёлое молчание. Слабость императорского семени была общеизвестна: первая жена подарила Тордэану дочь только через почти пятнадцать лет брака, Миоре повезло больше, но Анэтор родился слабым и болезненным, и за все последующие года ей так и не удалось зачать вновь. По закону Алого Солнца сын опережает дочь в очереди на престол, однако наличие колдовского дара уравнивает их в правах, и тогда предпочтение отдаётся старшему ребёнку. Следующей императрицей должна стать юная заклинательница света Мерфиния, а Анэтор наследовал уже милленский трон, как племянник бездетного Эжена. Впрочем, чтобы размышлять о наследовании, этот трон ещё надо было занять.

— Но ты ведь явно приехал не без оснований. Это наконец случилось? Я уже могу называть тебя «энкеро»? — Императрице хотелось, чтобы её голос звучал ровно, но волнение не укрылось от чуткого уха Вьюрка.

— Не хотелось бы тебя разочаровывать, но коронация ещё не состоялась.

— А де Онир?

— Увы, старику осталось недолго, — лэнхаир не смог сдержать печального вздоха, он давно смирился со смертью наставника и покровителя, но продолжал считать, что этот великий человек заслужил лучшего, чем медленное мучительное угасание. — Я уехал после разговора с лекарем.

— Но для чего, Эжен? Разве де Клеви и остальные не воспользуются этим? — Несмотря на прошедшие годы Миора не забыла об интригах, раздирающих Эн`Хаир.

— О, именно этого я добиваюсь! Не только де Клеви, но и де Артэ, де Эрху, де Брин и вся эта околопрестольная нечисть. Они давно искали возможности свалить меня, и я решил проявить великодушие. Пусть попробуют посадить Шарля на трон. А я… посмотрю, что из этого получится.

— Ты полагаешься на гвардию? Она помешает заговорщикам захватить трон, а ты сможешь объявить их изменниками?

— Именно.

— Не опрометчиво ли начинать правление с казней? — Задумчиво спросила Миора, прекрасно понимая, что всегда следует за неудавшимся переворотом. — Не отвратит ли это от тебя эниров? Быть может, стоит проявить милосердие?

— Боюсь, что моё милосердие сделает лишь хуже. Эти люди слишком влюблены во власть, и слишком ревнивы, и не дальновидны, чтобы быть со мной заодно. А другие эниры… нет, я не опасаюсь последствий. Почти весь юг стоит за меня. На севере, увы, я могу ручаться только за де Корде. Но не думаю, что у де Сэни и наместника Эн`Пьюс хватит воли и сил противостоять мне. Моих сторонников казнь предателей ободрит, а колеблющихся — заставит устрашиться. Тебе не стоит волноваться об этом, моя милая. Расскажи лучше о своей жизни. Помню, ты писала, что таки смогла увлечь нескольких придворных лаир учением Пути. Как тебе удалось это?

Миора вздохнула: легко ему говорить «не волнуйся». Императрице было прекрасно известно, сколь коварны и жестоки эниры близстоличных владений, такого рода старые цепкие хищники встречались и при дворе, но здесь их всех давило влияние правителя. Ну… почти всех. И всё же Миора смирилась, позволила разговору изменить русло, ни для того она девять лет ждала этой встречи, чтобы увязнуть в споре.

— Они и впрямь умеют понимать красоту, Эжен. Да, представления о ней в империи слишком торжественны и богоугодны, но ведь то страна-воин. Наш прекрасный Миллен никогда не знал больших войн и завоеваний. Гибель драконов и смута едва его не погубили, а империя чуть ли не каждый век возрождается из пепла. Сейчас над этими землями, слава небесам, царит мир. А где покой, там и желание созидать прекрасное. Я и впрямь смогла увлечь этим нескольких подруг, научить их ценить не только красоту внешнюю, но и внутреннюю чистоту. О, нам теперь есть чем заняться! Никогда ещё Белый Дворец не привечал так много поэтов, лицедеев, искусников. Помнишь, как отец давал им убежище во время Скоморошьего Бунта? Так и мы защищаем искусство от нападок, поддерживаем дарования деньгами. А сад, Эжен, сад! Едва ли не каждый месяц мы чем-нибудь да озадачиваем зодчих.

— Я вижу, ты счастлива. А как Тордэан, разделяет твои увлечения?

— Ещё бы! Представляешь он даже пробовал писать мне стихи, получилось так робко, нескладно, но очень мило, — в голосе Миоры звучала неподдельная нежность, однако продолжила она уже с грустью. — Но, понимаешь, всего этого чудовищно мало. Да, двор частью впитал милленское ученье о прекрасном, но не более. Увы, лишь малая часть поняла и разделила Драконий Путь. А за пределами Эзера? Эти Амония, Северный Шохей — там по-прежнему живут дикари, одержимые войнами. Не лучше и Санрес, извращённый влиянием степных разбойников и коварных торговцев Ольтрии. А в Роиан я бы и вовсе побоялась поехать, даже с охраной. Их города грязны, селяне живут в страшной нищете, которая нашим саабэ даже и не снилась. И пока я думаю, чем могла бы помочь, как исправить эту несправедливость, в самом Эзере поднимаются силы, что могут обрушить все мои достижения.

— Я немного не понимаю о чём ты? — в голосе Эжена прозвучали нотки волнения, ему с головой хватало и дрязг внутри Миллена, и ох как не хотелось, чтобы сестра впуталась во что-то подобное здесь.

— Я хочу тебе кое-что показать, тогда ты поймёшь меня, — сказала она, протягивая руку.

Они двинулись дальше по тенистой аллее. Когда же густые кроны наконец расступились, их взглядам предстало самое огромное дерево из тех, что встречались Эжену. Десять взрослых мужчин не смогли бы охватить его чёрный, как дёготь ствол, а верхушка почти равнялась по высоте Солнечной Башне. Причудливее же всего были листья, видом напоминавшие кленовые, но более длинные и ребристые по краям, и настолько прозрачные, что казались белыми.

Вьюрок увидел его махину, ещё только подъезжая к дворцу, но только вблизи смог по-настоящему оценить всё величие. Знакома лэнхаиру была и история древа, однако он хотел услышать, что расскажет сестра.

— Нэлькер — Небесная Слеза. Когда-то Бессмертный Царь, Ун-Азмат сажал такие каждую сотню лет в знак незыблемости своей власти. К тому дню, когда пал Ун-Акхор десять огромных древ украшали столицу. Лимэрион Великий приказал сжечь их, уничтожить саму память о прошлом. Однако прошли года, и семя нэлькера вновь возвратилось в эту землю. Империя заявила о себе, как о преемнице Ун-Акхора. Нет, не его жестоких нравов, но ни с чем несравнимого величия. Знаешь, как звали… правителя, сделавшего это?

— Фиеза, — Эжен ответил сестре такой же лукавой усмешкой, он понял к чему идёт дело, — Фиеза Мудрая.

— Я была уверена, что ты знаешь. Может, тебе известно и чем она знаменита?

— Хм… Императрица, властвовшая более полувека: два десятилетия, как жена Лимэриона II, ещё три — как вдова. Она калёным юсфитом подавила восстания в Амонии и Санресе. Присоединила к Алому Солнцу мершвельдские земли Лаэрин и Циондаль. Выиграла войну со Старой Ольтрией и две войны с Альхаром. Мощная была женщина. Только старость и тяжкая болезнь заставили её передать престол сыну.