Семена Распада. Том I (СИ) - Никольский Олег (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .txt) 📗
Тордэан III, правивший тогда император, дал нежити бой на реке Иреш, за которой лежали поля Гелискара и высился белыми стенами Эзер. В разгар битвы фаир Грикул закрыл монарха от тёмного заклятья, после чего грудь рыцаря навсегда увенчалась уродливым шрамом. В благодарность за спасение император принял Линна в Белую Тысячу. Увы, но и тысяча храбрых ратников не уберегла властителя от тайного убийцы, нанёсшего удар несколькими днями позже. И Тордэан III, один из величайших государей в истории Алого Солнца, принял гибель не на поле брани, а в собственных покоях. Конец войны Грикул встречал у Солнечной Башни в Эзере, вершина которой служила императорской усыпальницей.
Во времена правления регентского совета он продолжил гвардейскую службу. Не имея иных устремлений, Линн все силы посвятил державе, собратья-рыцари оценили это, как и его напористость, мужество и честность. И восхождение нового императора Грикул приветствовал уже в чине лэйтира — предводителя Тысячи.
Ныне же он не только руководил гвардией, но и был главным военным теоретиком двора, готовым в случае войны лично возглавить все рати Эзера. Более того именно он определял все внешние сношения империи, назначая послов в другие страны. Тот же Виладин Лоэт — представитель Алого Солнца в Миллене, до мозга костей человек Линна.
Да, империя почти полстолетия не знала крупных войн, не ширила границы, не давила на соседей, но Эжен прекрасно понимал цену такого миролюбия. Нашествие Альзара, врага всего рода человеческого, едва не погубило державу Тордэана. Империя долго, очень долго зализывала раны, а молодой хэттонир и его советники все силы отдавали поддержанию мира и равновесия, чтобы в условиях ослабшего Эзера не надумали отделиться архэтства или и так полунезависимый Роиан.
Однако сорок лет — достаточный срок, чтобы восстановиться от упадка и вспомнить о хищническом прошлом. Лэнхаир шёл на большой риск, заключая союзный договор, и, тем не менее, ясно осознавал, что сделал это вовремя, когда империя ещё не до конца оправилась от войны, а Миллен наконец начал собираться с силами. Конечно, Вьюрок желал дружбы с империей и готов был признавать её первенство, но лишь до тех пор, пока перенимает опыт. Он видел Миллен сильной и свободной державой, с новым мощным войском и преданной престолу знатью. И если такой Миллен нельзя было построить без внешней помощи, то он заключил бы союз хоть бы с самим Раукар. И всё же де Ителю куда легче давались бы его замыслы, не будь в окружении слабовольного мягкосердечного Тордэана такого честолюбца, как Линн.
И эти Seliri… Эжен был уверен, что одним нападением дело не ограничится. А если так, то значит одно — война. И что в таком случае будет требовать имперский военачальник от союзника? Нет, Эжен смертельно не хотел войны. Только не сейчас. Его новое войско, Бэльхаир, едва-едва собрано. Верные вайлэ только начали учить вчерашних землепашцев-саабэ ходить строем и держать оружие. Были, конечно, отряды эниров, некоторые из которых ничуть не уступали рыцарским ратям Шохея или Санреса, но Эжен не мог полагаться на абэ, треть которых была бы рада видеть его не на троне, а в темнице.
И ведь война — это ещё не всё. Не только этого советника опасался Вьюрок. Ирмонд Коб — томный, пресыщенный щёголь, погрязший в пучине собственных страстей. Впрочем, кому-кому, но не Эжену де Ителю осуждать его. В народе Коба прозвали Казнокрадом, ибо должность Держателя Казны просто-таки располагала к злоупотреблению властью. Да и знак на его гербе в виде двух перекрещённых ключей смотрелся весьма уместно: он, как говорится в народной поговорке, к любому замку ключик подберёт.
Столетия назад его предки занимались ростовщичеством, наживая огромные богатства на людской безнадёге. Горожане Эзера тихо ненавидели, но терпели семью, за членами которой закрепилось прозвище Kob — засов, так как в их доме никогда не держали двери открытыми. Энхэтское достоинство эзерские ростовщики стяжали в Междоусобицу на исходе первого столетия. Именно на их деньги собрал войско князь Рихан, решивший оспорить престол у старшего брата-императора. И после победы он даровал им замок, земли и наследственный титул шехэта. С тех пор прошло более двух сотен лет, достаток и влияние Кобов только приумножились. Они уже не давали деньги в рост, а управляли крупнейшим банком Эзэрхэта.
Сила империи заключалась не только в её войске. Эжен не мог отрицать, что подорванное междоусобицами и энирским своеволием хозяйство Миллена может попасть в зависимость к более развитым торговым Братствам Алого Солнца. Повторить судьбу Роиана, который столь крепко повязан на торговле с соседом, что, даже вопреки желаниям своих князей, всё равно будет следовать с ним одной дорогой.
Ну а кроме имперских мечей и монет Вьюрка волновали её молитвы. На Джааресе не было Бога с большим влиянием, нежели Светоносный. Ни почитаемая в Роиане Алерия, ни Арог Созидатель, ни коварный Хэлке, ни покровительствующий ольтрийцам Саркарис, не могли тягаться с ним. Жрецы и блюстители — настоящая вторая власть Алого Солнца, стоящая за спинами всех без исключения энхэтов и даже самого императора. И тем опаснее их возможное влияние для Миллена, ведь с гибелью драконов страна утратила единую веру, а колдунов, опекавших эниров, истребил Этьен Кровавый, предшественник Жерара.
Оставшиеся двое не вызывали подобных опасений. Милейший градоначальник Ксит Джарво не видел ничего за пределами эзерских стен, его заботили только дела столицы. Впрочем, как и Иннэара, лэйтира Ордена Рассвета. Блюстители привыкли бороться с внутренней угрозой, а не с внешней, да и более того, в важнейших решениях подчинялись Великому Храму. Иннэар, как человек Аврентия, не был самостоятельным игроком.
Тяжёлые думы требовали выхода, они измотали де Ителя, но не подарили ему ясного решения. Ему хотелось с кем-нибудь поговорить, поделиться мыслями с понимающим человеком. Поэтому он покинул Белый Дворец, отправившись в сад разыскивать сестру, по словам Тордэана, в это время гулявшую с детьми.
Миора… Эжен до безумия соскучился по ней.
Милленцы всегда по-особому относились к своим женщинам. Да, красоту дочерей и жён умели ценить по всему Джааресу, но лишь в стране Лазурного Дракона уважали ещё и их волю. Следуя Пути Красоты и Чистоты, марбэйн едва ли не обожествляли Дочерей Неба. И что удивительно, приписываемые им сверхъестественные свойства не превратили женщин в нарядных храмовых кукол, но позволили им стать вровень с мужчинами, а во многих делах даже превзойти их. В Миллене уже многие годы никого нельзя удивить ремесленницами и торговками, чиновницами и поэтессами, управительницами владений и даже княгинями на троне. Немало Дочерей Неба было и среди толковательниц драконьей воли и колдуний, представительниц ныне погибшего сословия аксэ. Мужчины лишь старались уберечь их тяжёлого труда и военной службы, но и здесь случались исключения. Зачастую вдовы заменяли на поле брани своих погибших мужей, а эниров Эн`Тин охраняла Прекрасная Сотня — гвардия дев-воительниц. Более того, если энхэты от Амонии до Санреса могли распоряжаться брачной судьбою своих женщин, а южане, ольтрийцы и ксафиты, и вовсе заставляли их прятать от посторонних лица, то милленки зачастую сами выбирали себе мужей, лишь по личному соизволению прислушиваясь к желаниям семьи.
Всё вышеизложенное относилось и к сестре де Ителя. Мать Миоры умерла при родах, отец — когда ей было десять. Эжен взялся заботиться о ней, но ни в чём не пытался ограничить. Даже брак с императором никогда бы не состоялся, воспротивься сестра. Но юную Миору прельстила мысль о том, что брат станет князем, а она — императрицей. Да и сам Тордэан ей пришёлся по нраву, хоть и был вдовцом в два раза старше неё. Тем не менее, Дочь Неба отправилась в Эзер, лелея надежду затмить своей красотой блеск имперской столицы. С тех пор они с Эженом ни разу не виделись, долгие девять лет. Между Эзером и Эн`Хаиром постоянно летали птицы с посланиями, но это ни шло ни в какое сравнение с личной встречей.
Долго Эжену пришлось бродить по императорскому саду, любуясь красотами природы и высматривая, не мелькнут ли где знакомые рыжие волосы. Аллеи сменялись полянками, а те в свою очередь — рощами и большими похожими на озёра прудами. У одного из них он и заметил Миору, та с детьми и няньками кормила карпов, что лениво ворочались в хрустальной воде.
