Каждая мертвая мечта - Вегнер Роберт M (первая книга TXT) 📗
Оставшаяся в живых группка шпионов состояла еще из пары коротышек, на которых лейтенант уже успел обратить внимание, плечистого чудака, вооруженного арбалетом и двумя длинными ножами, и низкого, худощавого человечка, про чей пол Кеннет так и не сумел догадаться.
Неважно.
Важно было другое. Например, куда исчез Борехед? Велергорф клялся, что заметил, как сани шамана въезжают на спину чудовища, но они не видели ни их, ни ахера. Если и было нечто беспокоящее лейтенанта больше, чем отсутствие шамана, то это понимание, что сукин сын находится где-то вблизи, но непонятно, что именно делает. Потому что на счастье, что Борехед провалился в одну из многочисленных щелей, на которые они наткнулись во время короткой разведки, и что его нечто пожрало, Кеннет, увы, не рассчитывал.
Они плыли. Собственно, пробивались сквозь покрытое льдинами море с грацией тарана, идущего сквозь замковые ворота. Как раз приближалась еще одна ледяная глыба.
— Удар!!! — заорал стоящий на часах солдат.
Лейтенант расставил ноги пошире. Удары были мягкими, но могли опрокинуть неподготовленного человека. Нос чудовища медленно приподнимался и бил в белую поверхность, та трескалась с глухим звуком, а море покрывалось мелким колотым льдом и снеговой кашей.
Они плыли.
Вот уже несколько часов плыли на чем-то, что вопреки всякой логике и здравому смыслу было кораблем. Судном, огромным, словно город. И корабль этот принял их на борт: Кеннет до сих пор не понимал, специально или случайно, накренившись направо так, чтобы их безумная гонка вообще смогла закончиться успехом. А потом выровнялся и двинулся вперед. Столько-то они знали наверняка.
Ну и еще то, что плыли они на восток, вдоль Великого хребта, вспарывая льдины и ледяные горы. Гнев Владычицы Льда, казалось, слабел: по крайней мере, на борту они уже не ощущали яростных вихрей, которые им приходилось испытывать ранее, да и мороз, казалось, уменьшился. Исчез и туман, что сопровождал корабль. Они не могли примерно оценить его скорость, и хотя чудилось, что они немного замедлились, брошенный за борт кусок дерева уходил назад со скоростью бегущего человека: он едва-едва мог бы угнаться за деревяшкой. Десять миль в час, пятнадцать? Кеннет даже не пытался задумываться, каким чудом это возможно.
Дерево. Вот его оказалось с избытком. Черное, твердое как дуб, иссушенное. Достаточно было пробить тонкий слой льда, чтобы добраться до палубы, сделанной из чего-то, что казалось гигантскими, обработанными и тщательно пригнанными друг к другу стволами деревьев. Отсюда рождалась и уверенность, что они — на корабле. Они должны находиться на корабле — или все вокруг просто сошли с ума.
Они уже успели исследовать окрестности носа. Палуба была гладкой, но во многих местах в ней зияли дыры, словно шрамы, нанесенные гигантскими клыками; пока что офицер запретил к ним приближаться, заглядывать и исследовать каким бы то ни было способом, поскольку уже увидел нескольких из своих людей, обвязавшимися веревками. Горцы. Покажи им нечто, что выглядит как пещера…
Его рота пришла в себя довольно быстро, быстрее, чем Крысы, которые все еще стояли в сторонке. Пришла в себя и приступила к исследованию местности. После того, что они прошли, странствуя сквозь Мрак, большое, плавающее в океане корыто не казалось им пугающим. Лишь бы плавало.
Кроме того, Кеннет позаботился, чтоб у солдат не осталось времени для раздумий.
Быстро отдал серию приказов: разбить лагерь в месте, защищенном от порывов ветра, проверить припасы, расставить стражу. Назначил нового командира восьмой, Корель-дус-Одерах был самым старым и имел репутацию хорошего солдата.
А потом попросил Велергорфа, чтобы тот провел короткое прощание с погибшими. Татуированный десятник кивнул, собрал роту и без лишних церемоний сказал:
— Мы потеряли хороших людей. Девять добрых душ пропало в море, а это были горцы, и им наверняка будет тут худо. Не знаю, к кому нам обращаться: к Андай’е, к Близнецам или к Дресс, поскольку мне плевать на их божественные игрища. — Топор Велергорфа со свистом прорезал воздух. — Но знаю, что это неправильно.
Рота признала его правоту глухим ворчанием.
— Скажу еще, что множество вещей море выбрасывает на берег, а потому верю, что оно отдаст и их кости. И тогда они погрузятся в скалы на берегу — и снова станут частью гор. А орлы подхватят их души и отнесут прямо в Дом Сна. И нечего больше болтать, но, когда вы сегодня разведете огонь, влейте несколько капель водки в пламя, чтобы они, Чорвэ, Ковэ, Бланд и прочие, знали — мы о них помним.
Он сплюнул на ладонь и сильнее сжал топорище.
— А теперь — за работу.
Кеннет назначил четверых людей из своей десятки, чтобы те измерили ширину «корабля». Три с половиной длины пятидесятиярдовой веревки, доложили они через четверть часа. А сколько от носа до кормы? Туман, к счастью, уже исчез, но этим они займутся утром. Приближалась ночь, а лейтенант не слишком горел желанием отправлять своих людей на вылазку в неизвестность по темноте. На носу они насчитали восемнадцать дыр и расщелин на палубе, а кто знает, сколько их было дальше. В голове его уже сложилась картина места, где они оказались: палуба шириной в сто пятьдесят ярдов была вовсе не такой уж и ровной. Где-то в ста пятидесяти шагах от носа из нее вставал — от борта до борта — ряд деревянных столпов, воткнутых каждые десять-пятнадцать локтей; вернее — восемь столпов и шесть дыр в местах, где их, похоже, вырвало. Хотя название «столп» было неточным; они, скорее, выглядели как сломанные стволы вековых деревьев, имевших у земли семь-восемь футов ширины. Как высоко некогда они вставали?
В двухстах шагах за линией столпов лежало то, что наверняка было одним из них. Ствол длиной в пятьдесят ярдов, опутанный какими-то веревками или растениями, с яростью вбитый в деревянные строения. В принципе, отчего бы на корабле такого размера и не быть строениям? А то и небольшому городку?
Кеннет и думать не желал, что скрывается под палубой.
Велергорф подошел к нему, пружинисто отсалютовал. Всегда было так; чем сложнее казалась ситуация, тем тверже старый десятник придерживался устава.
— Господин лейтенант, лагерь готов. — Он махнул в сторону нескольких палаток и пологов, стоящих в свободном кругу. — Но парни говорят, что это черное дерево не желает гореть, а большая часть нашего — пропала. Пригодилось бы…
— Порубите сани, Вархенн. Но оставьте как минимум четверо. И берегите растопку.
— Слушаюсь.
— Неплохая прощальная речь.
Лицо горца стянуло гневом.
— В первый раз пришлось такую говорить и, яйцами Быка клянусь, лучше бы — в последний. Это плохая смерть для горца. И… господин лейтенант… Люди — не все, но некоторые — говорят, что это вина Крыс. Что если бы засранцы не играли в шпионов, мы были бы далеко отсюда… И что ночью с ними может что-то случиться… с Крысами. Или хотя бы с их командиром…
Собственно, лейтенант ожидал чего-то подобного и даже чувствовал соблазн дать этим «кое-кому» из стражников свободу действий. Ох, как же это искушало. Но нет. Во имя всех траханых демонов Мрака — нет. Если раз дашь поблажку в дисциплине, позволив самосуд, то потом и оглянуться не успеешь, как под рукой у тебя не воинский отряд, а банда разбойников, которыми правит закон ножа.
Ну и, конечно, дело еще и в том, что он, в конце концов, офицер Стражи, которая представляет собой часть Империи; а желают они того или нет — Крысиная Нора тоже часть ее. Правда, если они — это железный кулак Меекхана, то Крысы — суть грязь из-под ногтей, но это все равно имперская грязь.
— Нет. Никаких несчастных случаев, падения в дыры или купаний на морозе. Это приказ. Кроме того, Крысы нам понадобятся. Пусть отрабатывают свою плату.
Эта ночь оказалась одной из самых мерзких, какие он помнил. Было мало топлива, а черное дерево не желало гореть, даже когда его обильно поливали жиром. Наконец они отказались от попыток поддерживать огонь все время, а порубленные сани сгорали слишком быстро, а потому им осталось только съесть несколько ложек гуляша из сушеного мяса и свернуться в палатках или под пологами, прикрывающими от ветра. Не было бы так худо, если бы не ледяная влага, что пробиралась в каждый уголок, под меха, рубахи и в сапоги. И они все еще плыли, с тоской вспоминая выкопанные в снегу норы, в которых провели последние дни.
