Попутный ветер - Горбунова Екатерина Анатольевна (книги серия книги читать бесплатно полностью TXT) 📗
Юноша прикинул величину городской стены — преодолеть ее будет непросто. Летта же уже внутри — и давно. Не проще ли применить силу? Однако бить первым Олаф был не приучен.
— Так зачем тебе внутрь? — вторгся его в мысли голос стражника.
Мужчина вновь вышел на улицу, и стоял, облокотившись на створки ворот. Олаф подошел ближе. Между собеседниками было не более пяти шагов. Он прекрасно чувствовал запах несговорчивого упрямца, который и затеял этот разговор только потому, что ему скучно. При желании юноша мог сосчитать родинки у стражника на лице, видел все его морщинки — вокруг глаз, рта (неужели этот зануда — хохмач и балагур?) — и поры на коже.
— Девушка, что вошла сюда утром — вы так же допрашивали и её?
— Её внешность существенно отличалась от твоей.
— Мы шли вместе.
— Но она почему-то посчитала, что ты входить не должен, — стражник шагнул к юноше вплотную и нацелил на него палец.
Когда они встали лицом к лицу, Олаф понял, что роста они примерно одинакового. И их глаза вели между собой безмолвный диалог. В запахе мужчины проводник чувствовал горький привкус недоверия.
— Вот как? — сказал Олаф. — Вы считаете, что я её обидел?
— Не знаю, но она очень просила тебя не впускать, — стражник ощутимо ткнул пальцем в грудь юноши.
— Тогда зачем это представление, которое вы тут устроили? — Олаф покачал головой. — Могли бы сказать сразу, я бы все объяснил.
Он начал спокойно описывать все путешествие с Леттой, начиная с ее появления на станции ветряных перевозок и заканчивая этой бессонной ночью с лихорадкой и бредом. Его слова были скупы, а фразы лаконичны. Молодому человеку хотелось показать, что им движет только жажда справедливости и дружеская симпатия.
И все же дело решил не рассказ. Наверное, страж почувствовал что-то помимо того, что юноше удалось облечь в слова. Запах мужчины обогатился отеческим участием, что дало определённую надежду. Однако таможенник все ещё не спешил пропускать Олафа в Темьгород. И время неумолимо утекало в чертоги Мракнесущего.
— А ведь она не сказала, что ты — меченный. Не знала, значит? — глаза без зрачков блеснули, палец вновь нацелился в грудь, но юноша отпрянул, даже первый толчок оказался довольно чувствительным. — Ты не назвал мне истинной причины, ведущей тебя в Темьгород. Ведь ты несчастнее всех, что живут за этими стенами. Ты один из четырнадцати, только не избранных, а обделённых, — и в тоне, и в запахе чувствовалась искренняя жалость. — Иди! — стражник посторонился, освобождая проход. — Мэрия недалеко. Пройдёшь сначала через площадь, держись крайней левой арки, потом по мосту и свернёшь направо. Белое высокое здание с башней. Но если заплутаешь — язык есть, говорить умеешь.
Немного опасаясь, что мужчина может передумать, юноша коротко поклонился и вошел в Темьгород. Буквально пару десятков шагов по дороге, по обе стороны которой рос высокий аккуратно стриженный кустарник — и взору Олафа открылась огромная городская площадь. Вокруг нее по периметру с трех сторон выстроились многоэтажные каменные дома, с балконами и арками. На каждом окне колыхались легкие шторки. На подоконниках росли цветы в горшочках. С балконов то там, то тут свисали или флаги и лозы ползучих растений, незнакомых проводнику.
В первый момент Олафа удивили сказочность и многоцветье города, почти неправдоподобная чистота на улочках. Показалось, что все вокруг пронизано солнечными лучами. Запахи чужих эмоций витали здесь в воздухе, словно паутинки, влекомые теплым ветром. Люди не сновали суетливо и равнодушно, напротив, они медленно, с чувством своей значимости, отмеряли каждый свой шаг и несли свою жизнь важно и горделиво. Никто не обращал внимания на вновь прибывшего. В Империи, страдавшие от нежеланных взглядов, в Темьгороде его жители сами целиком и полностью избавились от праздного любопытства. Не то, чтобы им было все равно. Но они научились уважать каждого — и его право отличаться от остальных.
Олаф бегом миновал площадь, изредка сталкиваясь с кем-нибудь и извиняясь на ходу. Ринулся к крайней левой арке. Быстро миновал её, невольно обратив внимание, что свод выложен мозаикой — тоже что-то чудесное и светлое. На мосту перешел на шаг, да и то, лишь потому, что там двое то ли пацанят, то ли карликов организовали продажу воздушных шаров. Разноцветные гроздья дружно рвались в небо, удерживаемые на почти прозрачных длинных нитях, и привлекали к прилавку целую толпу. Детей почти не было, в основном — взрослые с сияющими, радостными глазами. Те темьгородцы, кому уже посчастливилось обменять монету на шарик, спешили оборвать нить и освободить легковесного невольника. Он взмывал в облака, провожаемый подбадривающими криками и аплодисментами.
Являлось ли это действо ритуалом, Олаф не знал. Но юноше казалось удивительным, что эти люди, отвергнутые своей родиной и семьей, остались абсолютно невинными внутри. Потому что он сам вряд ли бы сумел так радоваться на их месте.
Какой-то хромой, очень худой и высокий безволосый старик едва не столкнулся с проводником, засмотревшись на свой голубой шарик, уже почти слившийся с небом. Незнакомец провожал игрушку жадным взглядом, комкая в руках свою шляпу. Головному убору, явно, не повезло, в отличие от выпущенного на свободу шарика.
— Прошу прощения, — прокаркал темьгородец. — Мне было важно это желание, — добавил он едва слышно, наклонившись к самому уху Олафа.
— Желание? — юноша немного отпрянул, посчитав старика сумасшедшим.
— Ну да, разве не знаете? — тот улыбнулся, обнажив неожиданно-красные зубы, росшие из почти чёрных блестящих дёсен. — Загадываете желание и выпускаете шарик. Если удастся не потерять его в небесах, пока он совсем не скроется, исполнится обязательно, — карие глаза блестели от скопившихся в них не пролитых слёз и видели, казалось, гораздо глубже физической оболочки собеседника.
— Правда? — Олаф не мог просто так отмахнуться от мудрых проницательных глаз, и уже не верилось, что человек с таким взглядом может быть ненормальным.
Темьгородец подмигнул заговорщицки и махнул рукой:
— А вы попробуйте.
— Как-нибудь в другой раз, — пообещал юноша. — Мне надо к вашему мэру.
— Там, — собеседник указал на виднеющуюся за деревьями белую крышу, сиявшую под солнцем. — Но он всё равно не принимает днём, только на закате.
— Да? — Олаф опешил и обрадовался, слова старика означали, что Летта ещё ничего не успела натворить, что она где-то здесь, ходит по улицам, с кем-то общается, проводит время и ждёт вечера. — Спасибо!
Можно попытаться найти девушку, или в крайнем случае просто перехватить её у мэрии. Неизвестно, конечно, как темьгородцы относятся к принуждению — а Олаф уже сомневался, что Летта откажется от своей затеи по собственной воле, но всегда можно сориентироваться по обстоятельствам.
— Не за что, — немного удивился старик и пожал плечами. — Все же купите шарик, пока не разобрали. Главное соблюсти правило: загадать желание вовремя. Из чего состоит счастье? Из удачного стечения обстоятельств, из какой-то минуты, когда ты успел сделать, что нужно, или, напротив, опоздал и не сделал.
Юноша решил последовать этому немудрящему совету и встал в конец очереди. Через некоторое время он уже протягивал монетку одному из продавцов, оказавшемуся более взрослым, чем показалось на первый взгляд, ростом с мальчугана лет восьми — десяти, он был, скорее, ровесником Олафа. Второй же — много старше, с лицом, изборождённым глубокими морщинами — принялся отвязывать шарики.
— Выбирайте.
— Вон тот, пожалуйста, — юноша выбрал бирюзовый и подхватил его за тонкую нить.
Оглянувшись по сторонам, нашёл старика, который все ещё стоял поблизости, и протянул ему свою покупку. Темьгородец недоуменно уставился на своего недавнего собеседника, переводя взгляд с него на шарик и обратно.
— Держите, загадаете что-нибудь за меня, боюсь, я не силен в этом, — проводник улыбнулся.
Незнакомец с благоговением дотронулся до нити, а потом отдернул пальцы. Видно было, что ему хочется вновь повторить ритуал: почувствовать натяжение, рывок шарика, легкость и взлет души, когда само желание словно несется вверх, к Жизнеродящей. Но старик не мог не понимать всей ответственности, которую налагал на него мальчишка: угадать не только единственно возможный миг удачи, но и то единственное желание, исполнение которого позволит поверить в чудо.
