Дракон мелового периода - Гурова Анна Евгеньевна (читать книги без TXT) 📗
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ДРАКОН МЕЛОВОГО ПЕРИОДА
Духом бесплотным
Лишь бы беспечно бродить
Летней равниной.
1
Не смотри в окно
Я иногда задумываюсь – как на самом деле мир устроен? То есть вообще-то я об этом часто думаю. Последнее время так и вообще постоянно. Может, я бы и не думала, но жизнь заставляет. Иногда мне кажется, что мир похож на матрешку: множество слоев, которые по сути – одно и то же. Как иначе назвать то, что я сейчас вижу в телевизоре?
На улице темная пелена дождя, в комнате полумрак, из форточек сочится сырой холод. Дождь идет третий день. Лето, считай, уже кончилось, питерская норма по солнечным дням выбрана еще в мае. Я сижу дома, никуда не хожу, никому не звоню, и мне тоже никто не звонит, даже Хохланд – у него сессия. Видеть никого не хочется, настроение отвратительное. Валяюсь на диване с утра до вечера и смотрю телик.
На экране МТВ, «русская десятка». Бледная физиономия какого-то малолетнего рэпера в темных очках, с задранным носом. На заднем плане в разноцветных огнях мелькают всякие девчонки, каблуки, коленки, негры, бокалы с коктейлями, банки с пивом – в общем, примерно то, что я в пьяном угаре видела в «Мираже». Что там снизу написано? О, знакомое название, «Манга». Песня какая-то новая – «Не смотри в окно».
Если лучше сдохнуть, чем дальше так жить, Знай – на все проблемы можно забить. В клуб пойти, напиться, что угодно – но Помни о главном – не смотри в окно…
М-да, очень глубокомысленно. Так это и есть Тимофей Китахара, Маринкина любовь? Ну-ка, полюбопытствуем… Лет шестнадцати, тощий, инфантильный. Лицо на первый взгляд самое обычное, мальчишеское, ужасно самоуверенное… только неподвижное, будто ненастоящее.
Оно и есть ненастоящее. Я-то вижу, что этот пацан – начинающий мастер иллюзии. Наверно, сын продвинутых родителей, наследственный иллюзионист, иначе бы такого маленького, недоученного, не пустили на телевидение. Хотя кто знает, сколько ему лет на самом деле? Может, уже шестьдесят. Глаза-то он прячет.
…Ты найдешь там ответ на любой вопрос, Только это для смелых, это всерьез. Зачем тебе суровую правду знать, Если ты потом не сможешь ночами спать? Не смотри в окно, лучше телик включай Или штору задерни и иди погуляй. Ведь чего бы ты в темноте ни искал, Она заметит тебя, и тогда ты попал…
За спиной Китахары мелькают все те же картинки – негры, девчонки, машины. Изображение идет то цветное, то черно-белое. Как будто Китахара проваливается в серый мир, как я… А если это не случайно?! Если это своего рода игра с иллюзией? Понимает ли он сам, о чем поет?
Вот это да! Так это песня о нереальности мира… вернее, о той реальности, которую нашла я. Неужели Китахара тоже знает о сером мире? Это что – насмешка над зрителями или тайное послание для своих, кто в состоянии понять? Но как можно жить, если знаешь, что наш мир – просто картинка? Как жить в мире, если знаешь, что его нет? Причем знаешь не так, как, допустим, буддисты – философски, чисто теоретически. Они ведь тоже об этом вроде как говорят. Но одно дело – говорить, а другое дело – знать наверняка. Буквально. Знать, что можешь в любую минуту выключить эту жизнь, как телевизор. Выключаешь телевизор – иллюзия пропадает, и сидишь перед пустым серым экраном.
Поэтому я и сижу дома уже почти неделю. Все стало бессмысленно. Мир вокруг меня разваливается, теряет реальность. Нет, наоборот, – говорит во мне насмешливый голос Джефа, – это ты нашла истинную реальность. И что, легче стало?
Но вот Китахара тоже знает, и живет, причем неплохо. Он с этим как-то примирился. И его родители тоже, и те, кто эту песню сочинил. А у меня что, есть выбор? Это реальность, в которой мне предстоит жить. Смотреть на родителей и ежесекундно вспоминать, что это иллюзия…
В прихожей зазвонил телефон. Погруженная в мрачные мысли, я не тронулась с места. Но телефон все звонил и звонил. Я неохотно потащилась в прихожую и взяла трубку.
– Але? В трубке грозно сопели.
– Кто там?
– Слушай, ты, – безо всякого предисловия произнес голос Катьки Погодиной. – В первый и последний раз предупреждаю: еще раз попробуешь клеиться к моему парню, я тебе глаза вырву, поняла?
– Кать, у тебя что, крыша едет? – хлопая глазами от удивления, спросила я. – Ты о ком?
– Сама знаешь, о ком. Ему на тебя наплевать, дошло? Он же смеется над тобой. Мой тебе совет – не позорься. Бегаешь за ним, как собачонка на привязи…
– Ни за кем я не бегаю! – разозлилась я. – Хватит бредить!
– В общем, ты ведь меня поняла? Если еще раз хоть на пушечный выстрел подойдешь к его дому, пеняй на себя!
– Да наплевать мне на твои указания, – кипя от злости, закричала я. – За кем хочу, за тем и бегаю! Это мое дело, к кому клеиться! А ты тут вообще сбоку! Еще неизвестно, чей он парень…
– Значит, по-хорошему не хотим? Ладно, увидишь, что будет. Готовься к большим проблемам, – зловеще сказала Катька и бросила трубку.
«Психопатка!» – в сердцах пробормотала я, услышав короткие гудки. Вот только Погодиной мне и не хватало для полного счастья.
Я бросила трубку и вернулась к телевизору и своим мыслям.
А вечером родители устроили мне сюрприз.
2
Хорошо иметь домик в деревне
– Как тебе наша идея? – с довольным видом спросила мама.
Я пребывала в замешательстве.
– Это кто ж такое сочинил?
– Мы давно уже думали, как отпуск провести, хотели выбраться куда-нибудь на юг, а тут позвонила тетя Нина. Помнишь ее?
– Смутно…
– А Машеньку?
– Нет… Мам, а чего я там делать-то буду?
Родительская идея была довольно неожиданная: навестить легендарные земли предков, откуда якобы пошел весь наш род. Земли располагались в Вологодской области, в лесной глухомани где-то под Череповцом. Там, в Утишье – маленькой, совершенно дикой деревне, затерянной в дремучих лесах, – жила мамина двоюродная сестра Нина и еще куча совершенно незнакомых мне родственников. Тетя Нина пару раз к нам приезжала, а я в тех краях никогда прежде не бывала и бывать не собиралась.
– Человек должен знать свои корни, – наставительно изрек папа.
– Я же там помру с тоски!
– Посмотришь, как живет простой народ. Своими глазами увидишь, что такое «натуральное хозяйство». Тебе, например, известно, что средняя пенсия в колхозе – двести рублей в месяц?
– Нина, кстати, живет в настоящей русской избе, – соблазняла меня мама. – С русской печкой…
– Можно я лучше в городе останусь?
– К тому же там и подружка у тебя будет, Машенька.
– О господи, какая еще Машенька? Как выяснилось, у тети Нины была дочка, моя троюродная сестра, приблизительно моего возраста, которую в лучших деревенских традициях звали Маша. Знакомиться с ней мне абсолютно не хотелось, и рассказы родителей такому желанию не способствовали.
– Помню я Машку-то, – посмеиваясь, говорил папа. – Такую трудно не запомнить. Мордастая девка, белобрысая, боевая! Смотри, всех кавалеров у тебя отобьет.
– И на здоровье.
– Нет, девчонка симпатичная, энергичная… Но противная! А наглая какая! Помнится, обедаем это мы во дворе под яблоней, а она влезла на крышу сарая и сидит. Ей мать говорит: слазь с крыши, коровища! А она – хрен вам с маслом!
– Ну не при детях же, – укоризненно взглянула мама на папу.
– Ей батя кричит – слазь, дылда! – не унимался папа. – А она – хочу и сижу. Не нравится – залезайте сюда и снимайте меня. И ведь так и не слезла. Батя ее звал в детстве «Манька-Росомаха»…
