Заклинатель ордена Линшань. Переписать сюжет. Книга 1 (СИ) - Архангельская Мария Владимировна
– Ах, вот как.
Линьсюань захлопнул дверцу и смерил ученика взглядом с головы до ног. Можно было только поразиться его храбрости – или наглости. При здешнем-то почтении к учителям, прийти предъявлять претензии, что тебя неправильно учат… Любой другой на месте Линьсюаня сейчас в лучшем случае более или менее спокойно объяснил, что не дело ученика судить о таких вещах. Наставники априори лучше знают, а если ты их не понимаешь, то просто принимай как данность. В худшем – отправил бы вколачивать почтение к своим методам обучения палками. Личный ученик ещё может почтительно попросить разъяснить непонятное поведение учителя, но внешнему это явно не по чину.
– За последние полгода я не продвинулся в совершенствовании ни на шаг, – судя по сжатым кулакам и вызову в глазах, И Гусунь и сам понимал, что переходит границы, однако останавливаться не собирался. – Всем ученикам предоставляют равные шансы попробовать выплавить золотое ядро и стать заклинателями. А вы… вы нарочно учите меня чему угодно, кроме этого!
– Ну ты и наглец, – невольно усмехнулся Линьсюань. – Как насчёт того, что я вообще не обязан тебя учить чему-либо, кроме того, что преподаю и всем остальным? И это отнюдь не самосовершенствование.
На скулах И Гусуня явственно вспухли желваки, и Линьсюань почти услышал зубовный скрежет.
– Ладно, давай начистоту, – заклинатель пересёк комнату и сел за столик под стойкой с Ханьшуем. – А до того, как я начал тебя учить «чему угодно», велики ли были твои успехи?
Кулаки ученика сжались ещё сильнее.
– Сядь, не заставляй меня задирать голову.
– Они были, – И Гусунь опустился на колени перед столом и сел на пятки. – Я научился чувствовать свою ци. И немного управлять ею.
– За всё время обучения в ордене, не так ли? Кстати, сколько ты уже тут?
– Четыре года.
– Большинство учеников, становящихся заклинателями, справляются с этим за несколько месяцев. А иногда и недель. И ведь это только самый-самый первый шаг, собственно, чувствовать ци иногда удаётся и тем, кто вовсе никакого обучения не проходил. А дальше нужно научиться управлять движением ци не «немного», а в любой момент, обновлять её и накапливать, выстроить базу с помощью практик и лишь после этого выплавлять ядро. И только когда оно появится, и начинается, собственно, обучение на заклинателя. И Гусунь, я, помнится, уже говорил, и повторю ещё раз – у тебя просто нет таланта. Я делаю это не для того, чтобы тебя унизить или как-то помешать тебе совершенствоваться. У тебя могут быть таланты к другим вещам, и ты можешь их развить, чтобы так достичь совершенства. В той же математике. Или владении мечом. Или ещё чем-нибудь, у тебя есть возможность нащупать свой путь. Но ты упрямо пытаешься таранить головой каменную стену. Стена-то выдержит, а голова?
– Этот ученик слышал, – И Гусунь упрямо смотрел в пол, – что нет нераскалываемых дров, есть тупые топоры.
– Что ж, пытаться не возбраняется никому. Даже черепаха может шаг за шагом проползти тысячу ли. Но черепахе хорошо, она, говорят, триста лет живёт. А вот человеческой жизни может и не хватить. Но… предположим, всё пройдёт наилучшим для тебя образом. Если ты забросишь всё остальное и сосредоточишься только на самосовершенствовании дни и ночи напролёт, ты действительно, возможно, сможешь сформировать золотое ядро. Лет так за десять или пятнадцать, если повезёт. К этому времени твои сверстники уже давным-давно будут действующими заклинателями, мастерами. А ты только-только приступишь к обучению заклинательству. И не жди, что твоё новорожденное ядро сразу же сравниться с теми, что будут у них. Самосовершенствование – процесс длиной всю жизнь. Ты готов к этому? К тому, что тебе вечно придётся смотреть в чужие спины?
И Гусунь молчал.
– Если готов, если это твой выбор, то и я готов стать твоим учителем. Или, если не доверяешь мне, можешь выбрать кого-то другого, я поговорю с главой Ши, быть может, он даже сам согласится. Но никаких гарантий тебе не даст и он. Или же ты можешь выбрать то, в чём действительно силён. Решай.
Юноша продолжал мрачно молчать, только его кулаки опять несколько раз сжались и разжались. Линьсюань выждал пару минут, но, похоже, ему удалось сказать всё, что нужно, и возражения у И Гусуня кончились.
– В общем, обдумай всё как следует, – подытожил Линьсюань, поднимаясь. – Если надумаешь учиться – приходи в любое время.
Ученик тоже встал. Если раньше его скулы полыхали красными пятнами, то теперь Гусунь был бледен.
– Да, а трактат всё-таки возьми. Знание стратегии не помешает ни заклинателю, ни воину, ни благородному мужу.
Когда Линьсюань поднялся на площадку для пикника, пирушка уже была в самом разгаре. Учителя и ученики расположились на траве, камнях или принесённых с собой сиденьях, подстелив циновки или подложив подушки. Горели несколько костров, гуляли из рук в руки кувшинчики с вином, настоянном на хризантемовых лепестках, и чайники с хризантемовым чаем для тех, кто помладше. Линьсюань поймал вопросительный взгляд Чжаньцюна, махнул рукой, показывая, что всё в порядке, отыскал своих учеников и сел рядом с ними. Ему тут же протянули тарелку:
– Учитель, отведайте цветочных пирожных!
Линьсюань улыбнулся и выбрал один из красиво уложенных слоёных ромбиков, украшенных красной ягодкой кизила. Признаться, он предпочёл бы начать с чего-нибудь мясного, оставив сладости на потом, но не огорчать же учеников. В чарку полилось горьковато пахнущее вино, глава Ши, поднявшись, произнёс тост. Линьсюань опрокинул чарку вместе со всеми, сжевал пирожное и решил, что жизнь не так уж плоха.
Вокруг разлилась атмосфера непринуждённого веселья. Учителя пили, чинно беседовали о всяком разном и снисходительно поглядывали на молодёжь, которой быстро надоело смирно сидеть по местам, и она затеяла возню и игры. Бай Цяо и Пэй Лин с упоением состязались в «курицу», ногами перекидывая друг другу большой волан. Ещё одна группа учеников решила было сыграть в «слепую рыбу», здешний вариант жмурок, но тут Линьсюань вмешался и решительно пресёк развлечение, грозившее стать опасным: как бы ни была широка площадка, но рядом – обрыв и крутой склон. Постепенно, с увеличением количества выпитого, взрослым тоже надоело изображать степенность, тем более что почти никому из них пока не исполнилось и сорока, а большинству и вовсе было едва за тридцать. Конечно, носиться как дети они себе не позволили, но поиграть в весёлую игру можно и без этого.
– Оп-па! – оперённая стрелка стремительно пролетела по красивой дуге, чтобы отскочить от узкого горлышка винного кувшина. Попасть в это горлышко, особенно не используя духовную силу, да будучи навеселе, и в самом деле было непросто. Так что зрители лишь рассмеялись, и незадачливого метальщика добродушно похлопали по плечу:
– Лао Ван*, ты проиграл! С тебя история.
– Ну, что ж, – Ван Цинфэн усмехнулся. – История так история. Но с вас тогда ещё одна чарка.
Чарку ему поднесли незамедлительно, и Ван Цинфэн неторопливо начал:
– Чжан Хуа ведал общественными работами при императорском дворе. В то время рядом с могилой князя Чжао жил старый пятнистый лис-оборотень. Однажды он захотел посетить Чжан Хуа и принял облик учёного. Но прежде он обратился к столбу, воздвигнутому у могилы в честь заслуг покойного:
«Смогу ли я в этом облике увидеть Чжан Хуа?»
«При твоей ловкости для тебя нет ничего невозможного, – ответил столб. – Однако Чжан Хуа столь мудр, что его трудно обмануть. Пойдёшь – только беду на себя навлечёшь. И я пострадаю».
Лис не послушался его совета и отправился к Чжан Хуа. Чиновник, увидев перед собой вежливого молодого учёного с бледным, как нефрит, лицом и приятными манерами, принял его с большим почётом. Они беседовали о литературе, об изменчивости бытия, и Чжан Хуа узнал много такого, о чём раньше не имел понятия. Потом они подробно потолковали об исторических книгах, литературных трактатах, о сокровенном в сочинениях древних философов Лао-цзы и Чжуан-цзы. Вспомнили лучшие места из «Книги песен», помянули десять мудрецов и три начала – небо, землю и человека, перечислили восемь школ последователей Конфуция и пять видов церемоний. И в этих разговорах Чжан Хуа выказал меньше знаний, чем его гость. Тогда он вздохнул и сказал:
