Пророчество: Дитя Земли - Хэйдон Элизабет (книги TXT) 📗
Холодный страх сжал сердце Рапсодии. Она отложила в сторону недоеденную булочку.
— Не тревожься, Элинсинос. У меня есть меч.
— Какой меч, Прелестница?
— Звездный Горн. Я уверена, ты о нем слышала.
Казалось, дракониха удивилась.
— Ты оставила меч дома?
Рапсодия покачала головой.
— Нет, я взяла его с собой. Хочешь, я его покажу?
Дракониха кивнула, и Рапсодия вытащила клинок из ножен. Пламя засверкало, его отблески искрились, отражаясь от чешуи огромной рептилии, миллионы радуг плясали по пещере. Приветственно взметнулось вверх пламя люстр. Глаза Элинсинос широко раскрылись, их магия обрушилась на Рапсодию. Она попыталась отвести взгляд, но лишь застыла на месте, когда огромное существо наклонило голову, чтобы получше рассмотреть меч. Потом Элинсинос провела когтем по ножнам, висящим на боку у Рапсодии.
— Конечно, — заметно успокоившись, сказала Элинсинос. — Черная слоновая кость. Вот почему я не ощущала его присутствия.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — с трудом пробормотала Рапсодия, стараясь освободиться от чар.
— Черная слоновая кость — самая эффективная защита, известная всем, владеющим магией, — заявила Элинсинос. — На самом деле это вовсе не слоновая кость, а камень сродни Живому Камню. Из него делают футляры или ножны или другие защитные оболочки, и предмет, находящийся внутри, никто не сможет обнаружить, даже дракон. Это хорошо, Прелестница. Никто не узнает о том, что ты обладаешь мечом, до тех пор, пока ты его не обнажишь. Где ты его нашла?
— Он был спрятан внутри Земли. Я нашла его по дороге сюда из Серендаира.
— Так ты не плыла на корабле?
— Нет. — Рапсодия раскраснелась от воспоминаний. — Мы вышли намного раньше, чем намерьены. А появились здесь совсем недавно.
Элинсинос рассмеялась. Рапсодия подождала объяснений или, наоборот, вопросов, но вместо этого дракониха внимательно посмотрела на нее:
— Ты видела Элендру?
Это имя было связано в Серендаире с небесами.
— Ты говоришь об упавшей звезде?
Теперь удивилась Элинсинос.
— Нет, она, как и ты, из лиринов. Раньше она владела этим мечом.
Рапсодия вспомнила имя из легенды, которую ей рас сказал Ллаурон.
— Она жива?
Казалось, Элинсинос задумалась.
— Да, она живет в Тириане, лиринском лесу на юге страны. Если ты пойдешь к ней, она, возможно, согласится научить тебя обращаться с этим мечом.
— А как мне ее найти?
— Отправляйся в Тириан и поспрашивай о ней. Если она захочет с тобой встретиться, то сама тебя найдет.
Рапсодия кивнула.
— А она симпатичная? Элинсинос улыбнулась:
— Я встречалась с ней лишь однажды. Она была добра ко мне. Она пришла вместе с человеком, занимавшим должность Главного жреца, которую теперь занимает Ллаурон, чтобы рассказать о том, что случилось с Меритином, принесла мне его дары и кусок его корабля. И тогда я узнала, что он пытался вернуться, но погиб. Он был таким хрупким, я скучаю по нему. — И вновь глаза Элинсинос наполнились слезами. — Я подарила тому мужчине белый дубовый посох с золотым листом на конце.
— Теперь им владеет Ллаурон.
Элинсинос кивнула.
— Я собиралась сделать подарок Элендре, однако она отказалась его принять. Но ты ведь сохранишь мою кольчугу, правда, Прелестница?
Рапсодия улыбнулась драконихе. Элинсинос была со ткана из противоречий, такая могущественная и одновременно ранимая, мудрая и наивная, как ребенок.
— Да, конечно. И буду хранить ее рядом с сердцем, где навсегда останутся воспоминания о тебе.
— Значит, ты будешь меня помнить, Прелестница?
— Конечно. Я никогда тебя не забуду, Элинсинос.
Дракониха широко улыбнулась, обнажив ряды огромных зубов.
— Значит, через тебя я немного приближусь к бессмертию. Спасибо тебе, Прелестница. — Она засмеялась, когда брови Рапсодии недоуменно поползли вверх. — Ты не понимаешь, о чем я говорю, не так ли?
— Боюсь, что да.
Элинсинос вновь опустилась на пол пещеры, ее чешуя заискрилась всеми цветами радуги в колеблющемся свете люстр.
— Драконы живут очень долго, но не вечно. Времени нет внутри Земли, а это именно та стихия, из которой мы созданы, поэтому наши тела не стареют и не умирают. В этом у нас с тобой есть нечто общее: ведь для тебя, Прелестница, время тоже остановилось. — В глазах Рапсодии сверкнули слезы, как в зеркале отразив глаза Элинсинос, но она ничего не ответила. — И тебя это печалит. Но почему?
— Как бы я хотела, чтобы это было правдой, — дрогнувшим голосом сказала Рапсодия. — Но время прошло, отняв у меня все, что я любила. Время — мой враг.
На лице драконихи появилось сомнение.
— Мне кажется, ты ошибаешься, Прелестница, — заявила она, и Рапсодии показалось, что Элинсинос стало весело. — Я хорошо знаю Время, и оно редко встает на чью-то сторону. Однако оно улыбается тем, кто готов его принять. Да, Время могло обойти тебя, но теперь оно не имеет над тобой власти — во всяком случае, над твоим телом. К несчастью, у Времени всегда остается власть над нашими сердцами.
Ты пришла из Серендаира, с Острова, где родилась первая раса, Древние Серенны. Это первое из пяти мест, где возникло Время. Ты пришла сюда, в мир, где родились драконы, самая младшая раса, и по пути пересекла нулевой меридиан. И теперь, как и намерьены, ты связана с началом Времен, но и это еще далеко не все: ты проделала свой путь под землей, там, где Время не имеет власти. Тем самым ты победила Время, нарушив его цикл. Оно больше никогда не сможет коснуться твоего тела. Разве ты не счастлива?
— Нет, — с горечью ответила Рапсодия. — Не счастлива.
Элинсинос улыбнулась:
— Ты мудра, Рапсодия. Долгая жизнь, почти бессмертие, не только благословение, но и проклятие. Время остановилось и для тебя, и для меня. Однако между нами есть существенная разница. В отличие от меня, ты по-настоящему бессмертна.
— Я не понимаю.
— У тебя есть душа, — терпеливо продолжала свои объяснения Элинсинос. — Она питает жизнь в твоем теле — ведь душа не может умереть. Какой бы долгой ни казалась тебе твоя жизнь, ты будешь продолжать существовать после того, как она закончится, благодаря своей душе. Она не исчезнет, даже если ты решишь оставить свое тело и уйти в свет, в загробную жизнь. А со мной такого не произойдет.
Горло Рапсодии сжалось, и ей пришлось сглотнуть, прежде чем она сумела заговорить.
— У всех есть душа, Элинсинос. Лирины верят, что все живые существа являются частью всеобщей души. Некоторые называют ее Дающей Жизнь или Единым Богом, другие просто Жизнью, но все мы владеем ее частицей. И она связывает нас друг с другом.
— И это верно для лиринов, — ответила Элинсинос. — Но не для драконов. Но ты не просто лирин, не так ли? Ты лиринглас?
— Моя мать была лиринглас.
— А что это значит на твоем языке?
Слабый порыв ветра поднялся со дна пещеры, подхватив песок, и осушил щеки Рапсодии, мокрые от слез. Она невольно улыбнулась, оценив жест утешения Элинсинос.
— Это означает Певцы Неба. Лирингласы возносят молитвы встающему солнцу и благословляют звезды, когда спускается ночь.
— А как люди называют всех лиринов?
— Чаще всего Детьми Неба.
— Вот именно. — Огромное существо с важным видом подняло голову. — Ты Певица, и, значит, тебе должно быть многое известно о душе, не так ли?
— Не совсем, — возразила Рапсодия. — Иногда во время исполнения погребальной песни мы видим, как душа покидает тело, чтобы устремиться к свету. Но, пожалуй, этим мои знания и ограничиваются.
— Ну, тогда я расскажу тебе о душе, Прелестница, и о том, как родилась Земля. Правда, кое о чем ты уже, наверное, слышала.
Много миллионов лет назад, в Преждевременье, когда родился мир, тот, кого вы называете Дающим Жизнь, нарисовал все, что существует, а также создал Пять Даров, которые вы называете стихиями: эфир, огонь, вода, воздух и земля. Тебе об этом известно?
— Да, — ответила Рапсодия.
— Каждый из Даров породил первичную расу — всех вместе их называли Перворожденными. От звезд, или эфира, возникли древние серенны, например Меритин. — Элинсинос откашлялась, и по пещере прокатился такой грохот, что от него закачалась лодка под Рапсодией. — Из моря произошли митлины, а ветер породил расу, известную под именем кизы, потомком которой стали лирины. — Рапсодия согласно кивнула. — Мать-Земля дала жизнь моей расе, драконам, которые, конечно, являются шедевром Создателя, поэтому он и сотворил нас последними. — Элинсинос рассмеялась, увидев улыбку, промелькнувшую на лице Рапсодии.
