Клинки и крылья (СИ) - Пушкарева Юлия Евгеньевна (серии книг читать бесплатно TXT) 📗
— В тебе слишком много нежности. Я вижу запутавшуюся, невинную девочку, которая никогда не сталкивалась с магией. Которую против её воли втянули во что-то очень древнее… — боуги помрачнел, сведя на переносице рыжие брови, и некоторое время молчал. Потом достал из нагрудного кармашка футляр с пенсне (такие же стёклышки Тааль видела у Фиенни — мастер-зеркальщик в первый же вечер любезно объяснил ей, для чего они нужны) и занялся их сосредоточенным протиранием. Чтобы не смотреть на неё, наверное. — …Древнее и грязное, я бы сказал. И не то чтобы я полностью одобрял свою ненаглядную, — он вздохнул, прислушиваясь к тишине наверху. — Хоть она и ненаглядная, спору нет.
— Почему? — удивилась Тааль. — Вы бы предпочли, чтобы я сразу отправилась к тауриллиан, даже не обговорив план действий с вами и духами-атури? Со всеми, кто против?…
— Смешно — «план действий»… — Вирапи покачал головой, его острые уши дрогнули, а в лице появилось затаённо-печальное знание. Точно такое же выражение промелькивало у Турия, а Ведающего из гнездовья Тааль сопровождало всегда. — Не может с ними быть никакого плана, о юная майтэ. Ты просто не имела дела с тауриллиан… И — да, я предпочёл бы так, раз уж ты сама рвёшься к зверю в когти. Потому что Дана хочет отдать тебе…
Тут снова раздались лёгкие шаги Даны, и Вирапи не договорил. Тааль встала (ёжик разочарованно пискнул); она уже смирилась с тем, что этой ночью нечего надеяться на сон. Недолгий отдых в доме Фиенни уже позади. Никто больше не станет жалеть её, и никто не окружит её путь жасминовыми кустами…
Дана, улыбаясь, торжественно подошла к Тааль. Она держала нож — просто длинный нож с широким лезвием, — но по меркам её роста он казался скорее коротким мечом. Тааль, как любая майтэ, поглядела на лезвие с отвращением. Даже рукоять, которую украшал изящный орнамент из дубовых листьев, не могла победить в ней древний ужас перед заточенным железом.
— Это Нож Холма, Тааль-Шийи. Оружие наших предков… Такой же есть у каждой семьи под Холмом, и свой мы вручаем тебе, — Дана убрала подарок в кожаные ножны и протянула его рукояткой вперёд. — Он защитит тебя в опасности и подскажет, что делать, когда нужен будет правильный выбор. Если такая пора настанет, просто возьми его… — Дана сделала многозначительную паузу; Вирапи, отвернувшись к окошку, махал Бригхи, с которым Большой Ли разучивал диковатые танцевальные движения. — Возьми — и не ошибёшься.
Тааль нерешительно взяла нож и попробовала заглушить все дурные предчувствия… Отказ от такого почётного дара будет выглядеть как оскорбление. Можно спрятать его куда-нибудь и забыть. Всё просто.
— Ты предпочитаешь выйти на поверхность прямо сейчас? — спросила Дана, и в напористо-ласковой интонации уже ощущался ответ. Так майтэ из становящегося на крыло молодняка подначивали друг друга перед полётом — «А слабо тебе сделать двойную петлю против западного ветра?… Да точно слабо!» — Чтобы посовещаться с атури, я хочу сказать. Думаю, они уже ждут тебя в Золотом Храме.
— Где?…
Почему-то Тааль представляла себе, что атури будут говорить с ней в родной, так сказать, среде: как Эоле у водоёмов и Хнакка в песках. Храм… Это пугало сильнее, чем Нож Холма в руке.
— В Золотом Храме, Эанвалле на языке тауриллиан, — пояснил Вирапи. — Они возвели его, когда первые боуги укрылись под Холмом — в основном, чтобы обозначить границы своих владений… Ну, и ещё в знак уважения к духам, конечно. По-моему, нет прекраснее места в Лэфлиенне — да и во всём Обетованном, возможно.
Тааль немного поразмыслила для приличия. Ёжик, уже позабыв о новой привязанности, отбежал прочь, к мисочке с молоком; это было даже слегка обидно.
До сих пор Тааль казалось, что самое прекрасное место Лэфлиенна — это Молчаливый Город. Или гнездовье на Высокой Лестнице — если считать только живые места…
— Я очень благодарна вам за встречу, за приют и советы, — проговорила она, поклонившись боуги, как учил её Фиенни. — И за ценный подарок. Обещаю, что не забуду о ваших сородичах… там. Проводите меня, пожалуйста, к Золотому Храму.
Ещё совсем чуть-чуть, и она встретится с гостем своих снов. Встретится и расскажет, как сильно его ждёт тень учителя.
Резные дубовые листья на рукояти впились Тааль в ладонь — словно скрепляли печать договора.
ГЛАВА X
Нитлот не любил города беззеркальных и предпочитал не задерживаться в них дольше, чем на пару дней. Там было шумно и грязно, улицы располагались бестолково, а нищета маленьких ферм, посёлков в предместьях, кварталов мастеровых как-то злорадно сочеталась с роскошью мест, где жили купцы, местные власти или наезжавшие аристократы. Мало где в Обетованном Нитлот встречал, например, продуманную систему подачи воды или (о Порядок, помилуй) просто канализацию… Оттого на рынках, в переулках, даже на площадях у ратуш в Дорелии и Феорне царила невыносимая вонь, которую беззеркальные будто не замечали. В Ти'арге, где столица-Академия и маленькие городки славились благоустроенностью, с этим было не так безнадёжно. Ну а в самых северных и южных землях — Альсунге, Кезорре, диком Шайальдэ и Минши — Нитлот никогда не бывал. И, признаться, не рвался восполнить эти пробелы: по его убеждению, в этом мире (а уж о других не ему судить) не придумали места более приятного для глаза и удобного для жилья, чем Долина.
Наверное, поэтому беззеркальным вечно не сидится у себя дома — они ведь лишены такого совершенства. При первой возможности эти бедняги куда-нибудь едут, бегут, плывут; невозможно довольствоваться таким домом и не желать чего-то ещё, если у тебя есть хоть толика здравого смысла…
Однако, увидев низкие стены Зельдора с четырьмя сторожевыми башенками, его деревянные ворота, его незамысловатый герб с двумя соснами (под королевскими знамёнами, разумеется), Нитлот не знал, что делать. Кое-кто из войска беззеркальных от избытка чувств разрыдался; толстый Вилтор в обнимку с приятелем пустился в придурковатый пляс. Даже лорд Толмэ всхлипнул, прикрыв полой малинового плаща обветренное, грязное лицо. Нитлоту хотелось и смеяться, и плакать одновременно — но он просто нащупал зеркало на поясе и вздохнул.
Они сделали это. О бездна, они просто это сделали. Они здесь. Нитлот стоял спиной к лесу, на склоне холма; из земли, упрямясь, лезла первая трава; ветер шевелил отросший пух его волос, тёплыми пальцами дотрагивался до плеши. Почувствовав нечто чужеродное на затылке, Нитлот занёс туда руку и раздавил вошь.
Они здесь. Они добрались. Остальное совершенно не важно — по крайней мере, на несколько ближайших часов.
…Однажды Нитлот понял, что чаща заметно поредела. На следующий день послышался визг первых лесопилок, и к вечеру отряд лорда Толмэ вышел на широкую просеку. Люди в отряде, точно птицы, почуяли прибавку света и зачесали языками с удвоенной бодростью. Даже раненый рыцарь, оставшийся без ноги, ковылял теперь рядом с лучником из крестьян и увлечённо травил ему не совсем приличные байки… Всё бы ничего, но Нитлот отлично помнил, как тот же самый человек разрыдался, увидев сделанный для него костыль — и было это не так уж давно.
Теперь то и дело приходилось перелезать через поваленные брёвна (а ещё изобретать, как обойти их с телегами из обоза — хоть отряд и шёл налегке, бросив на стоянке всё, что можно было бросить), вытаскивать из обуви опилки и труху. Индрис обнаружила на ветках бузины тесьму от льняного детского платьица; эту новость встретили ликующими криками, как что-то безумно важное. Потом радость поутихла, поскольку приметы людского жилья — черепки, лоскутья, полусгнившие части ремней, мешков и корзинок — стали попадаться очень часто. Мечники и лучники из простонародья от скуки устраивали соревнования, кто наберёт по дороге больше «зельдорского добра».
Нитлота не удивляло всеобщее возбуждение: прятки от альсунгцев в Заповедном лесу вымотали многих, а потом и самых стойких добил изнурительный путь по корням и корягам, в прелой духоте и полумраке, к тому же почти без еды и с минимумом оружия. Всё громоздкое (во многом — по инициативе Нитлота и поддержавших его Индрис с Тейором) лорд Толмэ приказал оставить, чтобы не затруднять переход, который и без того казался нереальным. Так что они походили скорее на свору отощавших от голода бродяг, чем на войско — пусть и разбитое. Кроме того, жечь костры нужно было с осторожностью, чтобы дымом не сообщить альсунгцам о своих перемещениях. Припасы вышли, а с охотой в Заповедном лесу не очень-то складывалось — учитывая, что три четверти из спасшейся горстки людей были так или иначе покорёжены в битве…
