Девочка в стекле - Форд Джеффри (читать хорошую книгу TXT) 📗

На этом разговор был закончен, и вскоре мы встали из-за стола. Вопрос о том, заезжать к Морган или нет, был, однако, далеко не решен — я увидел, как Морган Шоу продолжает обрабатывать Шелла. Мы с Исабель сидели в гостиной, но слышали их разговор на кухне, где они вдвоем мыли и вытирали посуду.

— Томас, я смотрю, у вас там лесок. Возьмите меня на прогулку и покажите вашу собственность.

— Я туда никогда не хожу.

— Никогда? Сегодня такой прекрасный день. Мне бы хотелось посмотреть ваше владение. С дороги нас не будет видно. Дом у вас довольно уединенный.

— Я собирался поработать с бабочками.

— Забудьте вы ненадолго о бабочках. Я ваша гостья. Я с ума сойду, если мне придется все время сидеть взаперти.

Шелл ничего не ответил.

— А за этим лесом можно увидеть пролив? — спросила Морган.

— Наверное. Я там никогда не был. Диего вам скажет.

— Диего занят. Я хочу, чтобы вы меня проводили.

Я представил, как Шелл на кухне уперся взглядом в раковину. Если он что и ответил, мы не услышали, но чуть погодя Морган начала напевать мелодию, перешедшую в песню. Потом я услышал, что воду выключили, а задняя дверь открылась и закрылась. Я поднялся, подошел к кухонному окну и увидел Шелла и Морган Шоу — они направлялись по травке к тропинке, которая вела между деревьев.

Пока я там стоял, в кухню вошел Антоний и остановился у окна — посмотреть, что это я там разглядываю.

— Это босс? — спросил он. — Прогуливается по леску?

— Можно и так сказать, — ответил я.

— Если брать этих двоих, то и не поймешь, кто кидала, а кто лох.

— Она его подцепила на крючок.

— А может, он позволяет ей считать, что она его подцепила на крючок?

— Или она позволяет ему считать, что он позволяет ей считать, что она подцепила его на крючок?

— Любовь, — сказал Антоний — Кидала настолько сходит с ума, что к тому времени, когда патрон попадает в патронник, ты не знаешь, то ли ты сделал, то ли тебя сделали.

— Любовь? — переспросил я. — Ну это немного преждевременно.

— Да назови это хоть хером собачьим.

Когда он отвернулся от окна, у входа на кухню, прислонившись к косяку и сложив руки на груди, стояла Исабель. Интересно, подумал я, давно ли она там стоит и сколько слышала. Антоний подошел к столу и взял свою газету.

— Пойду почитаю новости. — И он вышел, подняв руку с газетой. — Adiós — добавил он и прошлепал по коридору мимо кабинета к своей комнате.

Как только Антоний ушел, я сел с Исабель за кухонный стол и объяснил ей, в какую передрягу она попала — так, как мне это объяснил Шелл. Она уже сама неплохо разобралась в своем положении и понимала, что будет нелегко. Я сказал ей, что, по мнению Шелла, ей лучше всего уехать в Мексику и попытаться найти отца.

— А вдруг он просто хочет отослать меня подальше от тебя? Ты не думаешь? — спросила она.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Видел его лицо, когда ты появился из комнаты?

— Да. Никогда об этом не размышлял. Он на меня возлагает большие надежды. Хочет, чтобы я поступил в колледж.

— И не хочет, чтобы ты связывался с нелегалкой, — сказала она с саркастической улыбкой.

— Я не думаю, что Шелл что-то имеет против тебя. Просто он, наверно, очень долго опекал меня, и ему трудно смириться с тем, что я повзрослел.

— Creo que él tiene dificultad con que te vuelvas mejicano otra vez [54] — сказала она.

— С этим я согласен.

— А что должна делать я, по-твоему?

— Остаться со мной.

— No es possible, en realidad. [55] А если бы я осталась, нам бы пришлось покинуть Лонг-Айленд и жить в другом месте.

— Верно.

— Не знаю, — проговорила Исабель, и я увидел, как она погрустнела.

— Шелл сказал, ты можешь оставаться здесь, сколько хочешь. Нам не обязательно что-то решать сейчас. Может, если мы поразмыслим об этом несколько дней, что-нибудь придумаем.

Она прикусила нижнюю губу и кивнула.

— Слушай, — решил я сменить тему, — идем, покажу тебе что-то невероятное.

Мы оба встали, я взял ее за руку и повел по коридору в Инсектарий. Когда мы подошли к двери, я велел ей закрыть глаза, и она закрыла.

Доведя Исабель до середины комнаты, я разрешил ей открыть глаза.

— Зри Инсектарий, — объявил я.

Бабочки, словно по сигналу, вспорхнули и затанцевали. Исабель, нервно хихикая, развернулась, чтобы увидеть все помещение целиком.

— Это все мистер Шелл сделал? — спросила она.

Я кивнул.

— Ну как, тебе нравится?

— Не знаю.

Она присела на краешек дивана, стреляя туда-сюда глазами.

Я сел с другого конца.

— Он говорит, что изучает бабочек, потому что они мастера обмана, но мне кажется, за этим скрывается нечто большее.

Она кивнула, и я пожалел, что у меня нет камеры и я не могу запечатлеть это выражение очарованности на ее лице. Следующие несколько часов мы провели, делясь детскими воспоминаниями. Она росла в Сакатекасе, старом колониальном городке в высокогорье, где ее отец работал на серебряных рудниках. Мать, родом из Веракруса, была индианкой из племени уастеков, [56] в ее семье знали язык майя и говорили по-испански. Мы вспоминали родственников и игры, моле-поблано [57] и чилакилес, [58] я рассказывал ей о мужчинах с Пласа-Санта-Доминго, которые сочиняли любовные письма и завещания для неграмотных. Чем дольше мы говорили, тем сильнее захлестывали нас воспоминания.

Когда пришло время покидать Инсектарий, я снова спросил Исабель, как ей здесь понравилось.

— Una cárcelita muy preciosa, [59] — ответила она.

Я был разочарован тем, что Инсектарий ей не понравился, но в то же время ее слова заронили в мою голову семя сомнения, и я не был уверен, что смогу смотреть на Инсектарий теми же глазами, что до разговора с ней.

ИСТИНА — ЭТО КРАСОТА

Когда Шелл отложил в сторону гримерную коробочку, мы постарели лет на десять. У него теперь была эспаньолка и густые брови. Моя кожа стала почти совсем белой, на лице появились черные усы и очки с круглыми стеклами. Шелл сказал мне, что федеральные агенты обычно не носят ни усов, ни бороды, но нам придется рискнуть — запудрить мозги коронеру, чтобы он потом не мог вспомнить.

Шелл считал, что самая важная часть любого костюма — это туфли, и у него было их множество, купленных за гроши у Армии спасения: так он добавлял необходимые штрихи к своему очередному ложному воплощению.

— Федеральный агент — это тот же полицейский, только власти у него побольше, — сказал он.

Имея это в виду, Шелл выбрал две пары простых черных туфель, на вид чуть обшарпанных, с сильно стертыми каблуками. Мы оделись в костюмытройки, дополнив наш облик фетровыми шляпами и просторными плащами.

Шелл звался «агент Барлоу» — так было указано в украденном на Пенн-Стейшн документе. Я стал агентом Смитом. Окружной коронер, некто доктор Джеймс Кардифф, жил в милом старом двухэтажном доме у Мидл-Нек-роуд в городке Грейт-Нек. Мы прибыли в его дом точно во время обеда, как и планировал Шелл. Солнце уже зашло, и атмосфера была скорее зимняя, чем осенняя. В большинстве домов квартала горел свет, запах жареного лука висел в воздухе. Когда мы шли по дорожке к крыльцу, Шелл сказал мне:

— Без любезностей. Смотри клиенту в глаза, словно подозреваешь его в чем-то.

Я кивнул.

Мы поднялись по ступенькам, и Шелл принялся настойчиво и громко стучать в дверь. Наконец появилась пухленькая женщина поздних средних лет, с седеющими волосами, внушительным двойным подбородком и в переднике. Увидев нас, она немного испугалась, но тут же собралась и спросила: