Волчонок на псарне (СИ) - Чарова Анна (электронные книги без регистрации .txt) 📗
Поначалу довольный жизнью старик Эш жутко меня бесил. Он же раб! Раб!!! При том что тоже колдун. Как можно быть таким довольным, лишившись свободы? И его изрезанный морщинами лоб, как земля в Пустоши - трещинами, и водянистые глаза чуть навыкат, и белая стриженная борода, обрамлявшая лицо полумесяцем, и вечно улыбающийся морщинистый рот - все раздражало меня, но особенно - круглая линялая шапочка, сверху вышитая самоцветами. Однажды он сказал: "У птицы, которая все время бросается на прутья клетки, ничего не получится, потому что когда распахнётся дверца, не останется сил для рывка на свободу. Научись ждать, Талиша". С тех пор я начала к нему прислушиваться.
Был сентябрь, мы в первый раз вышли в море, и дверца на свободу захлопнулась. Нет-нет, я не думала смиряться и, когда никто не видел, взбиралась на корму, надеясь, что порыв ветра сбросит меня вниз, в черную морскую воду, но проклятое тело все время успевало спрыгнуть на палубу. Я научилась быть осторожной, заставила себя сжаться в комок и ждать, потому что если все время бунтовать напоказ, маг попросту сделает меня своей безвольной куклой, пусть думает, что сломал меня, и я готова есть с руки.
И вот мы снова в море, это третий мой выход. Два дня штормило, нашу посудину мотало туда-сюда, и всех так тошнило, что некоторые не успевали высунуться за борт. Поначалу колдун заставлял наемников грести, потом махнул рукой и позволил гребцами отдохнуть, ведь ветер те дни дул попутный.
Сегодня ветер словно утопился, и неподвижная синяя ткань воды простиралась от горизонта до горизонта, звуки были выпуклыми, объемными, как перед грозой. Мы с Эшем обедали гречневой кашей, старик не любил ее - зубов-то у него почти нет, и постоянно давился, я только и успевала протягивать ему стакан воды и горбушку хлеба.
Откашлявшись, он отодвинул тарелку с недоеденной кашей, промокнул рот салфеткой, я сделала так же и поймала себя на мысли, что привыкла, и рука помимо воли поднесла бумагу к губам. Привыкла сидеть на стуле, свесив ноги, есть вилкой и ножом, не хватать еду руками, не грубить старшим... Сделалось так тоскливо, что захотелось завыть - накрыло осознание, что ничего не осталось от смелой и отчаянной девочки, которой мне нравилось быть. Еще немного, и даже памяти не останется, будет покладистая мягкотелая, почитающая своего мучителя. Я прожгла ненавидящим взглядом пустующее место колдуна, он повадился есть за одним столом с нами; как в море вышли, так каждый ужин тут, аж кусок в горло не лезет.
- Ты не заболела? - поинтересовался Эш и прищурился, провел скрюченным пальцем под глазом. - Чернота какая-то тут.
Неплохо было бы заболеть и умереть, вон, живот все ноет и ноет, но это, наверное, потому что вчера весь день меня рвало.
- Все хорошо, - я заставила себя улыбнуться.
Вошла Лильен, чтобы убрать тарелки, зыркнула волком, наклонилась над столом, и кожаные штаны облепили ее тощий зад. И что я ей плохого сделала? Ненавидит меня с самого начала. Может, стоит поговорить с ней, и она поможет мне... Нет, не стоит, она слишком предана колдуну и донесет, а он только успокоился и перестал меня воспитывать, вроде как даже отстал.
- Спасибо, дорогая, было очень вкусно, - улыбнулся Эш, Лильен грустно погладила его по голове, а я вышла на верхнюю палубу, вскинула руку, защищая глаза от слепящего солнца.
Море бликовало и искрилось, с дружным "х-ха" гребцы поднимали весла, опускаясь, они шлепали по воде, паруса опали и висели линялыми тряпками. Я стояла на корме и смотрела на жилистые загорелые спины гребцов, блестящие от пота, на их руки, что толще моего бедра, на весла, движущиеся, будто спицы в руках Лильен.
Если мы плывем туда же, куда и прошлые разы, то еще два дня. К берегу мы приблизимся вечером, спрячемся между двумя скалами, стоящими посреди залива, и будем ждать туман, вот тогда-то нам с Эшем придется постоянно стоять, сидеть, лежать на палубе, где ночуют гребцы, и, повинуясь приказу, "держать" команду, потому что малейший звук может привлечь врагов, которые охраняют свои берега. Колдун говорил, там какие-то другие люди, у них другие правила, о них он расскажет как-нибудь потом. В прошлый раз я пыталась мысленно сломать команду и сделать гребцам внушение, чтоб они расшумелись - ничего не вышло, но я не потеряла надежды, что получится в этот раз.
Воровато оглядевшись, я убедилась, что за мной не следят, забилась в свой уголок за последней реей, вытащила из ножен последнее, что связывало меня с прошлой жизнью, со своей семьей - клинок заргов с костяной ручкой. А вдруг случится чудо, и именно сегодня у меня получится сломать внушение колдуна? Сев и скрестив ноги, я сосредоточилась, зажмурилась, призвала Изгнанного Заступника и поднесла нож к запястью, представила, как холодная сталь касается кожи, скользит вверх, и за лезвием тянется алая полоска... Это представилось так явственно, что я ощутила жжение пореза. Неужели...
Распахнула глаза и закусила губу: кожа осталась невредимой, но лезвие все-таки коснулось ее, вот только полоска была белесой, а не красной. Ну, хоть что-то, если тренироваться дальше, глядишь, лет через несколько смогу освободиться. Эш говорит, что если очень сильно чего-то хотеть и стремиться к этому, то рано или поздно все равно будет по-моему.
Собравшись подняться, я уперлась рукой в дерево палубы и заметила, что штаны, где соприкасаются берда, испачканы, словно кто их кровью облил. Я выпрямила ногу, провела пальцем вверх и вдруг поняла, что кровь течет из меня как из бочки. Бросило в жар, в холод. Я испугалась, потом обрадовалась, что Изгнанный Заступник услышал мои молитвы, и позволит мне истечь кровью и умереть. Вот почему так живот болел!
Надо незаметно пройти в свою каюту, чтоб никто не заметил кровь, лечь и приготовиться к смерти. На цыпочках, стараясь не привлекать внимания гребцов, я направилась ко входу в жилой отсек, но едва не столкнулась с Лильен, несущей тарелки, шарахнулась от нее, сжала бедра.
Женщина скользнула по мне взглядом, приоткрыла рот, вскинула брови и приложила палец к губам. Поставила посуду на пол, схватила меня за руку и потащила за собой. Сначала подумалось, что она хочет показать колдуну мой недуг, но Лильен прижала меня к стенке и прошептала:
- Тихо. Никому не говори. Идем.
Оглядевшись, она затолкала меня в свою каморку, заперлась и скомандовала:
- Снимай штаны, он не должен видеть, что ты расцвела.
- Я - что?! - переспросила я, не думая подчиняться. - Чего тебе от меня надо? Хоть сдохнуть спокойно можно? Не бойся, он не увидит и не поможет...
Лильен хохотнула, заметалась по каморке словно безумная. Закрыла рот рукой, посмотрела на меня то ли с упреком, то ли с жалостью, аж стукнуть ее захотелось.
- Вот же глупое дитя, ты не знаешь, - она указала пальцем на мои залитые кровью штаны. - Так бывает у всех женщин, каждый месяц идет кровь, у кого три дня, у кого - дольше. Потом она останавливается. Это значит, что ты стала женщиной и можешь рожать детей.
Я отшатнулась, будто она ударила меня, скривилась, уперлась спиной в стену и замотала головой:
- Нет-нет, не хочу, это не для меня.
- Вот и правильно, вот и славно. Иди, я научу тебя, как сделать, чтобы ничего не было видно. Снимай штаны, я постираю.
Возле койки Лильен стояла тумбочка, женщина выдвинула ящик, вытащила сложенные кусочки ткани и протянула мне:
- Вот, это чтоб впитывалась кровь, поняла?
- Ааа... эээ... Туда? Совать куски эти - прям туда?
- Ну конечно. Держи другие штаны, переодевайся.
- Отвернись, - буркнула я, чувствуя себя дуб-деревом, вытерла окровавленные ноги, сделала, как сказала Лильен, потопталась, переступая с ноги на ногу - неудобно, но терпимо.
Обидно-то как, думала, помру наконец-то, а тут - подарочек. Низ живота отозвался болью, я теперь взрослая, могу рожать детей - руки сами легли на живот, он представился круглым, страшным. Бррр, нет!
- Грудь не болит? - спросила Лильен. - У тебя маленькая грудь, это хорошо, не так заметно. То-то я смотрю, ты сильно вытянулась за полгода. Сколько тебе лет?
