Ведьмак (большой сборник) - Сапковский Анджей (книги хорошего качества TXT) 📗
— Я вся — внимание. — Йеннифэр коснулась пальцами обсидиановой звезды на бархотке. — Говори, Францеска.
Маргаритка из Долин положила подбородок на сплетенные пальцы.
— Сегодня, — сказала она, — вторая ночь после полнолуния. Еще немного, и мы телепортируемся в замок Монтекальво, владение Филиппы Эйльхарт. Примем участие в собрании организации, которая должна тебя заинтересовать. Ведь ты всегда считала, что магия — величайшая ценность, стоящая над всяческими раздорами, спорами, политическими разногласиями, личными интересами, антипатиями, недовольством и неприязнью. Тебя, я думаю, обрадует известие, что недавно сложился «костяк» организации, что–то вроде тайной ложи, создаваемой исключительно ради защиты магии. Цель ложи — следить за тем, чтобы магия занимала в иерархии всяческих проблем надлежащее ей место. Воспользовавшись правом рекомендовать новых членов упомянутой ложи, я решила предложить две кандидатуры: Иду Эмеан аэп Сивней и тебя.
— Ах, какие неожиданные честь и доверие, — съязвила Йеннифэр. — Из магического небытия за декольте прямиком в тайную элитную и всемогущественную ложу. Стоящую выше личных интересов и вражды. Только вот гожусь ли я? Найду ли в себе достаточно силы характера, чтобы отказаться от неприязни к тем особам, которые отняли у меня Цири, изуродовали небезразличного мне мужчину, а самое меня…
— Уверена, Йеннифэр, — прервала эльфка, — что ты найдешь в себе сил характера. Я знаю тебя и убеждена, что у тебя достаточно таких сил. У тебя также хватит амбиций, чтобы развеять сомнения относительно нежданной чести и доверия. Однако, если ты того желаешь, скажу прямо: я рекомендую тебя ложе, потому что считаю личностью, которая того заслуживает и может с большой пользой послужить нашему делу.
— Благодарю. — Насмешливая улыбка и не думала сходить с губ чародейки. — Благодарю, Энид. Я прямо–таки физически ощущаю, как меня распирают гордость, спесь и самообожание. Я могу лопнуть в любой момент. И даже раньше, чем подумаю, почему вместо меня ты не рекомендуешь в вашу ложу еще одного эльфа из Доль Блатанна либо эльфку с Синих Гор?
— В Монтекальво, — холодно ответила Францеска, — узнаешь, почему.
— Хотелось бы сейчас.
— Скажи ей, — проворчала Ида Эмеан.
— Дело в Цири, — сказала после краткого раздумья Францеска, подняв на Йеннифэр непроницаемые глаза. — Ложа интересуется ею, а никто не знает девочку лучше тебя. Остальное узнаешь на месте.
— Хорошо. — Йеннифэр энергично потерлась лопаткой о спинку стула. Высушенная компрессией кожа все еще немилосердно зудела. — Скажи только, кто еще входит в состав вашей ложи? Кроме вас двоих и Филиппы.
— Маргарита Ло–Антиль, Трисс Меригольд и Кейра Мец, Шеала де Танкарвилль из Ковира. Сабрина Глевиссиг. И две чародейки из Нильфгаарда.
— Интернациональная бабская республика?
— Можно сказать и так.
— Они, конечно, по–прежнему считают меня сообщницей Вильгефорца. И тем не менее одобрят мою кандидатуру?
— Они одобрят мой выбор. Об остальном позаботишься сама. Тебя попросят рассказать о связях с Цири. С самого начала. С первых дней, имевших место не без участия твоего ведьмака пятнадцать лет назад в Цинтре, и до событий полуторамесячной давности. Откровенность и правдивость будут абсолютно необходимы. И подтвердят твою лояльность конвенту.
— Кто сказал, будто мне есть что подтверждать? Не рановато ли говорить о лояльности? Я не знаю ни статуса, ни программы вашего бабьего интернационала…
— Йеннифэр, — эльфка слегка свела к переносице свои идеально правильные брови, — я рекомендую тебя ложе. Но принуждать к чему–либо не намерена. И уж тем более к лояльности. У тебя есть выбор.
— Догадываюсь, какой.
— Правильно догадываешься. Но это по–прежнему выбор свободный. Однако, со своей стороны, я искренне рекомендую выбрать ложу. Поверь, так ты поможешь своей Цири гораздо эффективнее, нежели кидаясь вслепую в водоворот событий, на что, как мне думается, тебя так и тянет. Цири угрожает смерть. Спасти ее могут только наши совместные действия. Выслушав то, что будет сказано в Монтекальво, ты убедишься в моей правоте… Йеннифэр, мне не нравятся вспышки, которые я вижу в твоих глазах. Дай мне слово, что не попытаешься сбежать.
— Нет, — покачала головой Йеннифэр, прикрывая рукой звезду на бархотке. — Нет, Францеска, не дам.
— Хочу предупредить, дорогая: все стационарные порталы Монтекальво имеют искривляющую блокаду. Любой, пожелавший без разрешения Филиппы войти туда или выйти оттуда, окажется в камере, стены которой выложены двимеритом. Собственный телепорт ты открыть не сможешь, не располагая компонентами. Твою звезду я отбирать не хочу, потому что ты должна полностью сохранить способность мыслить здраво и логично. Но если попытаешься устроить какие–нибудь фокусы… Йеннифэр, я не могу этого позволить… Ложа не может допустить, чтобы ты очертя голову в одиночку бросилась спасать Цири и искать способы отомстить. Я редуцирую тебя и снова упакую в нефритовую статуэтку. Если потребуется — на несколько месяцев. Или лет.
— Благодарю за предупреждение. Но слова все равно не дам.
Фрингилья Виго старалась казаться спокойной, но в действительности была очень напряжена и сильно нервничала. Она сама неоднократно журила начинающих нильфгаардских магиков за некритичное следование стереотипным мнениям и представлениям, сама постоянно высмеивала тривиальный, созданный сплетнями, слухами и пропагандой образ типичной чародейки с Севера — искусственно прекрасной, грубой, праздной и порочной до пределов извращенности, а зачастую и за пределами. Однако сейчас, по мере того как многочисленные пересадки в телепортах приближали ее к замку Монтекальво, ее все сильнее охватывали сомнения: что же она в действительности застанет на сборище таинственной ложи? И что ее там ждет? Разыгравшееся воображение рисовало картинки убийственно красивых женщин с бриллиантовыми колье на лебяжьих шеях и обнаженными грудями с карминными сосками, женщин с влажными губами и блестящими от алкоголя и наркотиков глазами. Внутренним взором Фрингилья уже видела, как заседания тайного конвента переходят в дикую и разнузданную оргию с бешеной музыкой, афродизиями, невольниками обоих полов и изощренными аксессуарами.
Последний телепорт бросил ее между двух колонн из черного мрамора. Во рту у нее пересохло, магический ветер выжимал слезы. Рука лихорадочно стискивала изумрудное ожерелье, закрывающее каре декольте. Рядом материализовалась Ассирэ вар Анагыд, также заметно нервничающая. Правда, у Фрингильи были основания предполагать, что подругу смущает новая и нетипичная для нее одежда: неброское, но очень элегантное платье цвета гиацинта, дополненное маленьким скромным колье из александритов.
Возбуждение мгновенно развеялось. В огромном, светлом от магических лампионов зале было прохладно и тихо. Нигде ни обнаженного негра, шпарящего в барабан, ни отплясывающих на столах девиц с цехинами на вздувшихся лонах. Не чувствовался запах гашиша и кантарид. Нильфгаардских чародеек встретила Филиппа Эйльхарт, владелица замка, стройная, серьезная, предупредительная и деловитая. Другие чародейки подошли и представились. Фрингилья облегченно вздохнула. Магички с Севера были красивы, ярки и блистали драгоценностями, но в подчеркнутых тонирующим макияжем глазах не чувствовалось ни одурманивающих средств, ни нимфомании. Ни у одной не были открыты груди. Совсем наоборот. Две из них были в платьях, очень скромно застегнутых под горлышко, — суровая, одетая в черное Шеала де Танкарвилль и молоденькая Трисс Меригольд с голубыми глазами и изумительно красивыми каштаново–рыжими волосами. У темноволосой Сабрины Глевиссиг и блондинок Маргариты Ло–Антиль и Кейры Мец были декольте, но совсем немногим более глубокие, нежели у Фрингильи.
Ожидание других участниц конвента заполнила приятная беседа, во время которой все имели случай рассказать кое–что о себе, а тактичные замечания и утверждения Филиппы Эйльхарт быстро и умело крушили лед, хотя единственным льдом в пределах досягаемости был лед в буфете, где вздымалась горка устриц. Другого льда не чувствовалось. У исследовательницы Шеалы де Танкарвилль незамедлительно отыскалось множество общих тем с исследовательницей Ассирэ вар Анагыд, Фрингилья же быстро почувствовала расположение к веселой Трисс Меригольд. Беседа сопровождалась поглощением устриц. По–настоящему же ела лишь Сабрина Глевиссиг, достойная дщерь каэдвенских лесов, которая позволила себе высказать пренебрежительное мнение касательно «склизкой мерзости» и желание отведать кусочек холодной косулины с черносливом. Филиппа Эйльхарт вместо того, чтобы ответить холодным высокомерием, дернула шнурок звонка, и через минуту незаметные и бесшумные слуги внесли мясо. Изумление Фрингильи было неописуемо. «Ну что ж, — подумала она, — что город, то норов, что деревня, то обычай».
