Маледикт - Робинс Лейн (книга бесплатный формат TXT) 📗
Мирабель поднялась, расправляя смятую оборку.
— Зато получу удовлетворение, видя, что ты окажешься в затруднительном положении. Впрочем, ты совершенно прав: я жажду иного исхода. — Она тряхнула юбкой и уселась за туалетный столик: разобрала груду булавок для галстуков и цепочек для часов, пролистала «Книгу отмщений», с улыбкой задерживаясь на иллюстрациях. — Итак, вернемся к моей первоначальной цели. Стоит ли мне пересказать тебе сплетню?
— К утру я узнаю ее из дюжины других источников, — отозвался Маледикт. Он внимательно следил за руками Мирабель, памятуя об украденных у Вестфолла вещах, пропавшей фляге Джилли; и все же нежелание приближаться к этой женщине было столь велико, что Маледикт позволил ей отложить книгу и взять шкатулку для вышивания.
— Как ты неверно обо мне судишь, — заметила она. — Слухи, которые распускаю я, никогда не бывают обыкновенными. Когда дело доходит до охоты за сплетнями, я не менее искусна, чем твой барон. — Ее проворные пальчики искали замочек.
— Если нужно, рассказывай.
Мирабель улыбнулась, ее пальцы замерли.
— Ты очень не нравишься Ласту, и он вызывает у тебя ответное чувство, — сообщила она.
— По-твоему, это новость? — перебил Маледикт.
— Однако Критос не любит Ласта еще больше. Тебе не придется терпеть Ласта слишком долго. Критос намеревается убить его прежде, чем тому удастся лишить его наследства в пользу Януса. Для него это единственный путь вернуть долги. Так что теперь он копит деньги, чтобы нанять убийцу.
На Маледикта неожиданно накатило возмущение: его месть — и вдруг украдена? Притом человеком, который в прошлом причинил ему столько зла?
Пальцы Мирабель наконец нащупали замочек — крышка открылась. Напомаженные губы кокетливо округлились в удивленном, потом изогнулись в улыбке.
— Не то, чего я ожидала, — заметила Мирабель. — Однако мы с тобой можем прийти к взаимопониманию. Выразиться яснее?
— Было бы недурно, — отозвался Маледикт, с трудом удерживая накатывающую ярость. Он наблюдал, как Мирабель выбрала пузырек с мышьяком и теперь восхищенно поворачивала его в свете лампы, словно любовалась драгоценным камнем.
— Мне срочно необходимы средства, — проговорила она, — следовательно, муж. Однако моя репутация такова, что люди с деньгами, которые могут позволить себе быть разборчивыми, не спешат идти в мои сети. А время поджимает. Милорд Вестфолл — весьма нетерпеливый муж, а Брайерли сделала оплошность, позволив себе забеременеть. Она столь тщеславна, что не появится на глазах посторонних, пока носит ребенка, потому мы с ней вынуждены удалиться в деревню. А я не потерплю какого-нибудь деревенского увальня в качестве мужа. — Мирабель пробежала ногтями по хрустальным пузырькам, те отозвались глухим звяканьем.
Маледикт ответил:
— Мое состояние столь же ничтожно, сколь твое.
— Так сказал твой пес; его лай был довольно убедителен. Мне остается только одно, — заключила Мирабель.
Маледикт напрягся.
— Разумеется…
— М-м-м… — протянула Мирабель, вытаскивая мягкий узелок с порошками. — А ты не так равнодушен к женскому полу, как притворяешься. Нет. У тебя под рукой порошок «Шлюшкин друг». Признаюсь, я рада, что он у тебя есть.
— К черту зелья, — оборвал ее Маледикт. — Говорите, что хотели сказать, и убирайтесь, леди.
Мирабель сжала ладони, потом заставила себя успокоиться.
— Говорить без обиняков? Даже если Ворнатти заскучает в своей постели, у него есть слуга-мужлан и есть твоя утонченность — не пытайся отпираться, — предостерегла она. — Я знаю, как тебя называют за глаза: катамит Ворнатти. И я вынуждена верить этому, ибо ты с такой смелостью защищаешь своего приятеля, Джилли. Вы оба шлюхи, просто один одет лучше, чем другой.
— Я не шлюха, — не задумываясь, ответил Маледикт. Гнев вспыхнул и улегся, уступая место осторожности. Мирабель что-то от него нужно, что-то большее, чем он до сих пор предполагал. Весь ее визит походил на вылазку с тщательно завуалированной целью. Мирабель, чтобы и дальше плести интриги, необходим союз с ним — в этом Маледикт не сомневался. Однако его признание — равно как отказ — не могло утолить жажду в ее глазах. Маледикт мучился вопросом, чего же искала Мирабель на самом деле? Он откажет ей во всем, он не поддастся…
— Шлюха или нет, не имеет значения, — проговорила Мирабель. — Разве что, судя по наличию вас, двоих красавцев, барон пресыщен мужской плотью. Он желает платить — и платить хорошо — за удовлетворение собственной прихоти. Моя цена не так уж высока — простая церемония и кольцо.
— Ты впрямь думаешь, что он женится на тебе? Он найдет множество других женщин, на которых не нужно жениться, — ответил Маледикт.
— Он женится на мне, — повторила Мирабель, и неистовство, столь долго дремавшее, вновь пробудилось, сверкнуло в ее глазах. — Будь осторожен, Маледикт. Я бы хотела, чтобы ты был рядом, в моей постели, и союзником в этом; но я не потерплю твоего неуважения.
— Уважать тебя? Когда мое презрение возрастает с каждым мигом? — поразился Маледикт.
Рука Мирабель скользнула за пазуху, предплечье напряглось; Маледикту хватило этого предупреждения. Ее кисть с растопыренными пальцами взметнулась — он выхватил меч, выставив лезвие наподобие щита.
Острые ногти скользнули вверх по клинку, ладонь накрыла его руку на рукояти. Мирабель дрогнула, когда стальные перья вонзились в ее белую кожу, и на ней выступила кровь. Ярость отступила из ее глаз, погасла: подбородок безвольно опустился, губы дрогнули.
— Что… — хватая ртом воздух, вымолвила она, — я что-то слышу… шепот, вопрос… — На миг ее лицо стало непроницаемым, и ответом ее нарождающемуся вопросу послужил другой вопрос.
Маледикт отдернул меч; кровь сочилась из ладоней Мирабель. Она поднесла руку ко рту и лизнула рану, пристально глядя в глаза юноше.
— Это правда. Ченсел, пропади он пропадом, был прав. Все правда, — задыхаясь, выговорила Мирабель. — Ты впрямь создание Ани, и боги покинули нас не более чем солнце покидает землю, опускаясь за горизонт… Скажи, как ты сделал это, — потребовала она дрожащим от волнения голосом: кровь прихлынула к белоснежной коже на ее груди. — Скажи! Это правда? Все правда? Над тобой не властны яды, раны? Какой же силой ты обладаешь — быть может, ты способен ею поделиться?
Она наклонилась к нему, вся — страсть; белые зубы хищно сверкнули.
— Ты сумасшедшая, — ответил Маледикт. — И еще ты злоупотребляешь моим гостеприимством.
Оттолкнув Мирабель, юноша побежал прочь; мысль о том, чтобы оставить ее в своей спальне, вызывала отвращение, но не менее отвратительным было бы остаться и терпеть Ани, стремящуюся расширить свои владения за пределы его мести. Извиваясь и закручиваясь, холод окутал живот юноши; а если Ани, наскучив медлительностью Маледикта, оставит его?
И как поступить с Критосом? Пусть Маледикт был невысокого мнения о его способностях, и все же: что, если он преуспеет? Что тогда сделает Ани?
Снизу до Маледикта донесся сдержанный смех. Юноша резко остановился на пути к лестнице, подумав, что смех мог относиться к нему — возможно, это Мирабель радуется, что он позволил ей обманом выманить правду, которую не собирался открывать. Зарычав, Маледикт вернулся и стремительно заскользил вниз по черной лестнице, для равновесия касаясь почти неосвещенных стен кончиками пальцев.
Джилли оторвал взгляд от бухгалтерских книг. Это также было его обязанностью — изо дня в день составлять сметы и сверять счета. В последнее время он находил в мелочах определенное успокоение. Вот и теперь он сидел за письменным столом, залитым светом лампы, поставив длинную ногу на перекладину стула. И когда Маледикт вплыл в кабинет, словно видение в темных шелках, первое, что ощутил Джилли, было не удовольствие, а скорее разочарование.
— Разве ты не должен присутствовать на званом ужине? — спросил он.
— Вовсе нет, — отозвался Маледикт, плюхнувшись в плисовое кресло, которое обычно занимал Ворнатти. — Что ты сказал ей, Джилли?
