Маледикт - Робинс Лейн (книга бесплатный формат TXT) 📗
Одарив их улыбкой, король неторопливо удалился во тьму; гончая со вздохом поднялась с пола.
— Идем, — позвал Маледикт, и они с Джилли нырнули в зеленую, посеребренную луной темноту, где белели оплетенные вьюнками статуи животных и зияли, точно провалы, заросли густого кустарника. Вьюнок цвел крошечными белыми цветочками — казалось, в них, как в созвездиях, отражается лунный свет.
Джилли указал на маленькую резную фигурку из камня в глубине искусственной ниши.
— Пока мы следуем за мышью, мы сможем найти центр, а потом выход.
— Джилли, неужели тебе известны все тайны? — спросил Маледикт, огибая первый поворот и исчезая в тени. Теперь Джилли слышал только голос. Бриз окрашивал лунным светом каждый дрожащий лист и испещрял пятнами дорожку — казалось, она посеребрена инеем.
Джилли ступал вслед за юношей по тропам, засеянным мягкой травой — их создали специально для ночных прогулок. В обрамлении калоникциона, лунного цветка, виднелась скамейка для влюбленных; каменная мышь повернулась боком и указала направление следующего поворота.
Тропинка привела в сад, где от центра, точно спицы, расходились дорожки, сам же сад был спланирован по образу и подобию города Мюрна. В воздухе витал дурманящий аромат жасмина. В самом центре сада Маледикт поднял взгляд к звездному небу.
— Ты Ее видишь, Джилли?
Джилли ничего не видел, но слышал шорох и скрип перьев. Хриплый зов и треск доносился отовсюду, неожиданно из лиственных стен лабиринта взвились десятки грачей. Воздух наполнился барабанной дробью трепещущих крыльев под мерцанием звезд в вышине. Когда сердце у Джилли перестало бешено колотиться, он выговорил:
— Должно быть, мы растревожили их гнезда.
— Тебе не кажется, что Она за мной наблюдает? — спросил Маледикт.
— Это же просто грачи, перепуганные появлением людей в лабиринте. — Лабиринт, который казался таким мирным и уединенным, теперь смыкался над головой Джилли, словно упавшая сеть. Неужели так и должно было быть? Лишь теперь его глаза открылись? Не в первый раз с тех пор, как они с Маледиктом сидели на пирсе, Джилли пожалел, что не слеп, пожалел, что задал тот вопрос.
— Сюда, Джилли. — Маледикт зашагал дальше, Джилли последовал за ним. Только где-то в лабиринте тропинок и поворотов, шарахнувшись от взмывших грачей, они сбились с пути и оказались в тупике, наткнулись на глухую лиственную стену. Джилли нахмурился. Он хотел вернуться к предыдущему повороту, но передумал, увидев, что Маледикт остановился.
Когда шуршание шагов по траве стихло, Джилли услышал приближающийся монотонный, гулкий цокот копыт по мощеным улицам. Он раздвинул плющ, под которым оказалась сетка из направляющей проволоки, и выглянул наружу.
— Карета, — сказал он. — Наемный экипаж.
Все деревья вдоль подъездной аллеи были усыпаны грачами словно тлей.
В ночи лицо Маледикта казалось совсем бесцветным. Он вытащил меч и разрубил плющ: тот разошелся в стороны, словно разорванная бумага, и Маледикт покинул лабиринт, все же стараясь держаться в тени. Из экипажа вышел человек — смуглый и хорошо одетый, слишком хорошо, чтобы прибегать к услугам наемного кучера. Высокий, плечистый, с блестящими темными волосами и изысканной ротанговой тростью. Маледикт застыл, словно собака в стойке. Слабые струнки узнавания дрогнули в душе Джилли, но лишь когда вельможа обернулся, демонстрируя мутный рассеченный глаз, он понял, кто это.
Критос встретился с ними взглядом, и на его лице обозначилась тревога, как будто от высокого блондина и хрупкого брюнета, выступивших из тени, исходила некая опасность. Он медленно повернулся к ним спиной и стал подниматься по лестнице; впрочем, отчасти своим неторопливым шагом он был обязан спиртному, тяжелый дух которого окутывал его плотным облаком.
Маледикт застыл, словно мраморное изваяние. Лишь колотящееся сердце выдавало его, разогревая кровь и заставляя щеки полыхать алым. В шелесте грачиных крыльев отчетливыми ударами звучало: «Критос». Имя шипело. Имя звенело. Маледикт не предполагал, что, встретив Критоса, испытает к нему что-то, кроме ненависти; теперь же утолки его губ изогнула безумная волна радости. А почему бы нет? Возвращение Критоса возвещало приближение Януса. Наконец-то Янус в пределах досягаемости… Сцепив руки и стараясь дышать ровнее, Маледикт наблюдал, как Критос колотит в массивные двери. Неужели этот пьянчуга когда-то представлял для него угрозу?
Двери распахнулись наружу, отбросив Критоса. Лакеи кинулись их ловить в надежде спасти хрупкую инкрустацию от соприкосновения с камнем крыльца. Критос шагнул вперед, как будто двери открылись для него, и тут же отвлекся — в дверном проеме возникла фигура.
— Ласт! Так вот ты где… Что это значит? Почему ты отказываешь мне в гостеприимстве? Я твой кровный родственник.
— Где Янус? — спросил граф.
— В Ластресте. Оправляется после морского путешествия. Отвечай мне. Почему меня не пустили в твой дом? — Критос хрипел, уже себя не контролируя.
— Я устал от твоих долгов. Я предупреждал, что больше подобного не потерплю. И все же, не прошло и дня, как ты проиграл в карты карету со всей прислугой. Для моего кошелька это слишком большая обуза. И я дал об этом знать ростовщикам. — Ласт оттолкнул Критоса, чтобы вернуться в дом, но тот остановил графа, схватив за руку.
— Арис будет против. Я кровный родственник, — запротестовал Критос.
— Как ни странно, — отозвался Ласт, — это, пожалуй, единственное, в чем мы с Арисом солидарны уже долгие годы. Впрочем, он полагает, что необходимость отвечать за свои поступки пойдет тебе на пользу, в чем я лично… сомневаюсь. А потому, будь я на твоем месте, племянник, я бы не стал тратить на препирательства и без того ограниченное время, а занялся бы поисками богатой наследницы, которая оплатила бы твои долги. — Герцог стряхнул с рукава скрюченные пальцы Критоса, бросил враждебный взгляд на Джилли и Маледикта и понизил голос.
Маледикт прикрыл глаза, чтобы лучше расслышать слова, которые лились бальзамом на его душу. «Пусть Критос страдает, — думал он. — Пусть окажется на улице, среди крыс, в нищете».
Голос Ласта, яростно-монотонный, плавно перетекал в уши Маледикта, и только на одном имени интонация резко шла вверх.
— …Янус играет в карты лучше, чем ты жульничаешь. У меня есть родственные чувства. Считай, что те долги аннулированы. — Не обращая внимания на лихорадочный румянец на лице Критоса, Ласт подал знак своему кучеру подъехать и остановиться за наемным экипажем племянника.
За его спиной Критос замахнулся тростью, намереваясь раскроить светловолосую голову Ласта. Маледикт замер, представляя, что вот-вот лишится возможности отомстить; но Ласт с плавной стремительностью змеи развернулся на месте, трость с треском врезалась в ладонь в перчатке, и он выхватил ее из рук племянника. Потеряв равновесие и силу, Критос скатился по широким ступеням и приземлился на ракушечник с плачевными последствиями для собственной кожи и одежды. Со стоном, пошатываясь, встал.
— Отвези моего племянничка куда-нибудь, чтобы протрезвел, — сказал Ласт, обращаясь к кучеру. Кучер молча покачал головой в знак несогласия; наконец граф бросил ему луну.
Ласт окинул скорчившуюся фигуру Критоса хладнокровным взглядом.
— Как обычно, ты не на то поставил, Критос. Напасть на человека, который способен — и обязательно так и поступит — лишить тебя наследства без дальнейших колебаний? Да к тому же проделать это на глазах у катамита и шпиона Ворнатти. Как скоро разлетится молва о твоих трудностях? И ведь тебе некого винить, кроме себя самого.
Маледикт обозначил легчайший поклон, когда Критос повернул к ним с Джилли разъяренное лицо, и заметил:
— О, и сколь изысканная сплетня! Фамильная верность Дома Ласта. — По спине у Маледикта пробежали мурашки — единственное свидетельство накопившегося гнева. Янус опять ускользнул у него из-под носа. Убить Ласта теперь, когда его могли поймать раньше, чем он доберется до Януса, было… невообразимо. Маледикта словно парализовало — стремление убить и необходимость подождать боролись в нем, заставляя стоять недвижно, в то время как Ласт сделал шаг в его сторону.
