Готамерон. Часть I (СИ) - Цепляев Андрей Вадимович (электронную книгу бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— В чем дело, Браго? Я же велела меня не беспокоить, — вполоборота произнесла девушка таким грозным голосом, что Гримбальду стало не по себе.
— Простите, госпожа. Арманд просит вас подойти на склад. Что-то насчет золота.
Кассия жестом отослала вора прочь, и, еще раз обняв друзей, вышла следом. Фергус и Гримбальд посмотрели ей вслед, но радости у них на лицах не было. Для Кассии риск был сродни перебродившему вину, и она бездумно осушала чашу за чашей, не заботясь о последствиях.
— Когда-нибудь эта сойка попадет в клетку, — против воли произнес Гримбальд. Никто из друзей не хотел в это верить, но он всегда ждал худшего и понимал, что поимка любого вора — дело времени.
— Перестань. Все не так плохо. Арманд заботится о ней. В отличие от нас, этот пират дает ей мудрые советы.
Ополченец был прав. Гримбальд помнил истории, которые Кассия рассказывала ему о светловолосом воре. Он был предан поддворью, как гамеланец королю. Долгое время этот подпольный дворянин держал Ходда в узде, а когда тот стал непредсказуем, помог Кассии его низложить. Арманд не был дураком, жестокостью не славился, и повода сместить их подругу у него пока тоже не было. Если кто-то и мог защитить ее, так это он.
— А что будем делать с Грогом? — шепотом спросил Фергус, и покосился на дверь. — Кажется, она тоже его не помнит. Может все-таки стоит ей сказать?
— Нет! Теперь точно нельзя, — тоже шепотом ответил Гримбальд. — Ты знаешь, как она себя ведет, когда ее дергают за хвост.
— А как поведет, когда узнает, что мы утаили правду?
— Заплачет или заорет, — слепо предположил Гримбальд. — Все лучше, чем угодить на ужин к герконам. Мне она сегодня нужна в добром здравии и без причуд. Пусть руководит вылазкой со свежей головой и сухими глазами.
Фергус неуверенно кивнул. Гримбальд сделал то же самое, хоть и не был до конца уверен в правильности своего поступка. Кассия вынудила их помочь, прекрасно зная, какой опасности они все подвергаются. Так низко с ее стороны. Пятнадцать лет они следовали клятве, были рядом, защищали и ценили. Осознание того, что они были одной семьей, помогало им жить, наполняя смыслом каждый поступок. Один из них просил — остальные делали. Кассия это знала, и пользовалась этим без меры.
— Я должен вернуться в казармы и попросить капитана назначить меня в патруль, — после непродолжительного молчания, произнес Фергус. — Скажу, что напал на след какого-нибудь торговца рваротной травой. Он сразу отпустит.
— Стражники патрулируют город парами.
— Все верно. Сегодня новос. В порту будут дежурить Кутберт и Квентин. Заменю Квентина. Этот пьяница мне ноги целовать будет. Своего напарника отошлю в «Каменную мачту» или «Дырявого краба». Спустившись в порт, ополченцы ни о чем кроме шлюх и пойла думать не могут.
— Будь острожен. Не попадись.
— Это вы осторожничайте. У меня все схвачено, — простодушно отмахнулся здоровяк. — Сделаем как обычно. Я поднимусь на Башню чайки и буду стоять на верхнем ярусе с зажженным факелом. Если огня не будет, не вздумайте плыть. Удачи.
Ополченец скрылся за дверью. Когда вернулась подруга, Гримбальд рассказал ей план Фергуса. Он и раньше выходил в море с дружками Кассии. Со времен последнего рейда, когда они прятали золото в бухте, ничего не изменилось. Воры покидают канализацию через главный слив и идут к заброшенному пирсу. Фергус дежурит в гавани и следит, чтобы им никто не мешал.
Оставшись вдвоем, они долго молчали, глядя друг на друга. Гримбальд давно заметил, что рядом с ним девушка странным образом преображалась. Она часто его защищала, редко грубила и повышала голос, а если и была чем-то недовольна, то он узнавал об этом по ее глазам. Так продолжалось с самого детства. Грогу, Верфу и Фергусу в такой ласке было отказано. Глядя на подругу, Гримбальд вынул из-под кожаного панциря талисман и показал ей. Кассия, заметив это, дотронулась до своего деревянного меча, больше напоминавшего шпагу. Ее талисман был изящным, с ровными краями и бороздами на рукояти. Непонятно, каким образом в возрасте десяти лет ей удалось так искусно его вырезать.
Еще какое-то время оба молча любовались старыми вещицами и друг другом.
— Как думаешь, зачем мы носим эти детские украшения? — спросил Гримбальд.
— Не знаю, — прошептала девушка, перебирая талисман тонкими пальчиками. — Мне он только мешает. Много раз хотела его сорвать.
— Почему же не сорвала?
— Трудно объяснить. Как будто рука меня не слушается. — Кассия улыбнулась и заговорчески ему подмигнула. — А давай сделаем это прямо сейчас? На счет «три».
Гримбальду затея понравилась. Они сосчитали до трех и ухватились за талисманы. Кассия не двигалась, вопрошающе глядя на него.
— Ну? Чего же ты ждешь? Давай!
— Леди вперед.
— Я не леди.
Некоторое время они стояли в центре зала друг напротив друга. Наконец девушка в бессилии опустила руку.
— Это ни о чем не говорит. Мы уже не дети, чтобы играть в такие игры.
— А когда были детьми, почему не сорвали?
— Я уже и не помню, — пространно отозвалась Кассия, проведя ладонью по коротким волосам. — Зато помню, как тебя колотили все, кому ни лень.
— А я помню, как ты все время меня защищала, — сдержанно улыбаясь, произнес Гримбальд. — Один раз даже получила по голове дубинкой от громилы Торбина.
Кассия звонко рассмеялась, но голос все равно прозвучал грубо. Смешного, впрочем, было мало. В тот день ей едва не проломили череп.
— Ты мне как брат, Гримбальд, — с улыбкой, медленно расцветающей на тонких устах, пояснила Кассия. — Я без тебя никуда.
— Знаю. Мы привязаны друг к другу, как одержимые. Тебе никогда не хотелось узнать, почему?
— Допустим… Иногда.
— А почему мы не можем причинить вред друг другу или надолго покинуть? Ты думала об этом?
— Даже передумала… Да какая разница. Это ведь не так уж плохо, братишка.
Гримбальд опомниться не успел, как очутился в ее объятьях. Девушка припала губами к его щеке и надолго застыла в такой позе.
3-й месяц весны, 20 день, Новос — III
Был ранний вечер, когда Никлас вернулся домой. В лагере к тому времени кипела жизнь. Охотников под скалой становилось все больше. Тишины и покоя все меньше. Вольный народ разжигал костры, жарил мясо и пел песни. Мимо повозки, в сторону «Ключника», с приветствиями и смехом прошла целая толпа. В соседней роще группа стрелков упражнялась в меткости, пуская стрелы в яблоко, закрепленное на голове пьяного товарища. Два хмельных недоумка прыгали через костер. Никласа привычное веселье не коснулось. Остановив телегу неподалеку от своей хижины, он спрыгнул в траву, и хотел было заняться грузом, но навстречу ему вышел Кэрк, как всегда в плохом настроении. Заметив седовласого старейшину, Никлас кивнул и откинул борт телеги. Кэрк встал рядом и смерил его недоверчивым взглядом, словно он был здесь чужаком.
— Где твоя сабля? — наконец заговорил старик, уткнув руки в бока.
Сняв черную повязку со лба и заткнув ее за пояс, Никлас про себя удивился. Он-то был уверен, что Кэрк начнет спрашивать про Гримбальда.
— Подарил лесным нищим.
— Понятно, — небрежно отозвался тот. — Надеюсь, моего сына ты им не подарил?
Охотник плюнул в сердцах. Старик все-таки затянул старую песню. Никлас был в числе первых стрелков, поселившихся здесь, у висячей скалы, еще в те достославные времена, когда лагерем руководил бывший королевский лучник Алкуин. Много охотников на его веку ушло в лес и не вернулось. Уберечь их от когтей мирквихттов, зубов снорлингов и яда жгучих гнилоклёнов не смогли ни оружие, ни доспехи, ни молитвы. Потом с ферм пришла эта парочка, поселилась в соседней хижине, и у него началась головная боль. Все знали, что Кэрк был старостой на одной из ферм Лендлорда и неплохо батрачил, чего нельзя было сказать об охоте. Никлас уже толком не помнил, сколько лет отец и сын жили рядом. Десять, может больше. Важно другое — все это время из хижины по соседству постоянно доносилась ругань и жаркие споры о том, кому как жить. Все потому, что за Гримбальдом водился один грешок. Последние два года раз в месяц он тайком убегал от отца и несколько дней охотился в глуши один. Каждый раз, когда самонадеянный юнец растворялся среди лесов, он тревожился, что больше его не увидит. Гримбальд, однако ж, всегда возвращался, и не с пустыми руками. Сегодня так и вовсе гримлака приволок. Никто не сомневался в том, что парень станет добрым охотником. Никто, кроме Кэрка. Смерть жены сделала старика мнительным. В любом начинании Гримбальда он видел опасность, трагедию и последний свет, посему каждый раз устраивал скандалы, стоило только блудному сыну переступить порог хижины. Раньше, когда Гримбальд был моложе, Кэрк порол его как овцу. Сейчас поднимать руку на крепкого парня старик побаивался и ограничивался упреками. Он же, лежа на циновке по соседству, перед сном был невольным слушателем всех этих ссор.
