Зов Уршада - Сертаков Виталий (читаем книги .txt) 📗
— Твои моряки подобны львам, они отращивают белые гривы и белые бороды, а лица их подобны коре дуба. Они рассыпают порох, как песок, воду они тоже не ценят, они перекликаются на незнакомом наречии…
— Да, богиня. Я собирал команду из самых отчаянных рубак. Это младшие сыновья ютландских и норвежских ярлов, им нечего терять в своих фортах, кроме чести. Их закон — война, их постель — кольчуга, их бог — далекий Тор…
На пару песчинок я задохнулась от восхищения.
— Тогда я знаю твой секрет. Такие, как ты, умеют создавать Янтарные каналы. Потому что нет устойчивого канала, способного пропустить с одной тверди на другую столь огромное судно с командой, — пришла очередь юной Женщины-грозы наблюдать за удивлением Саади. — Я слышала о поклонниках огня, мне рассказали… Матери…
— А я знаю твой секрет. — Его улыбка была подобна внезапно расцветшей розе. Меня неудержимо повлекло в омут этой улыбки. Так в детстве мне случалось застывать на веревочном мосту, подвешенном над порогами Леопардовой реки. Глубина пугает, чарует и манит, и, чем дольше ты смотришься в нее, тем неотвратимее кажется следующий шаг вниз. — Я знаю, ты одна из тех, кого называют Красными волчицами.
Он снова улыбнулся и снова поразил меня прямо в сердце.
— Отчего так получается, что нам не скрыть друг от друга тайны? — засмеялась я.
— На твоих руках следы веревок. — Он нежно потрогал мое запястье.
— Ты подоспел вовремя, воин… — неожиданно для себя мне захотелось поведать ему о своих мытарствах. — Это ведь твой корабль?
— Не только мой. Он построен на деньги Слепых старцев. Я еще должен общине шесть тысяч полновесных мискалей золотом.
— Никто не видел Слепых старцев… Но это неважно. Значит, у меня появится большая удобная клетка?
Он не засмеялся. Вместо этого он трижды поцеловал мое запястье, и, клянусь Смеющейся луной, я готова была отдаться ему в тот же миг!
— Мне кажется, что клетка появилась у меня, — очень серьезно произнес он. — Почему ты так упорно хочешь меня покинуть?
— Потому что меня ждут в стране Бамбука.
— Мы все равно направляемся в страну Бамбука. Я отвезу тебя…
— Не продолжай, воин. Меня уже три года ждут в обители Хрустального ручья.
— Вот как… Это серьезная и знаменитая школа. Однако у тебя будет время подумать, — уклонился он от дальнейшей перепалки.
Мне выделили поистине царскую каюту и ничем не сдерживали мое любопытство. Мне разрешили среди груды награбленного выбрать мои вещи, и никто не проверял, что я выбрала. Я бродила по скрипящим переходам драккара, а белогривые богатыри в шрамах и гнутых доспехах поглядывали на меня косо и жадно. От них несло мужским голодом, но никто не посмел даже коснуться меня. Позже, когда джонку Нгао затопили и драккар беззвучно заскользил над водой, команда собралась для общей молитвы. Угрюмые парни склонили колена, хором пропели несколько гимнов в честь павших.
Убитых в бою оказалось шестеро, их завернули в саваны вместе с оружием, каждому подсыпали серебра и медленно опустили за борт. Молитвой руководили двое старцев, молодежь слушалась их беспрекословно. Между старцами на палубе поставили корзину с… нюхачом. Точнее, там находились сразу два нюхача. Затаив дыхание, я следила за тем, как мой кудрявый капитан кормит малюток фруктами прямо из рук. Вспыхнули факелы, и седобородые старцы оказались совсем не старыми, крепкими, широкоплечими мужчинами. Они сели с кудрявым юношей за один длинный стол, они сдвигали кубки и обращались к нему с большим почтением.
Пока они неспешно обсуждали итоги похода, я незаметно проскользнула вниз. Мне не давала покоя тайна, заставляющая дивный корабль двигаться. Мы не поднимали парусов, но шли со скоростью, недоступной лучшим пятимачтовым баркам. Перегнувшись через поручень, я дважды с изумлением наблюдала, как мы пролетели в локте над торчащими из воды коралловыми уступами. Я никак не могла разглядеть рулевого. Кормовая надстройка на этом удивительном судне обходилась без люков, трапов и дверей.
По каким признакам рулевые меняли курс в шхерах? Как ухитрялись на такой скорости уклоняться от выплывающих из тумана каменных пальцев? Как вообще драккар поворачивал, если, судя по всему, его руль не доставал до воды?..
Но главная загадка заключалась в ином. На верхней палубе продолжалось шумное застолье, звенели кубки, слышались заздравные речи и взаимные восхваления. Свистел ветер, раскачивая на мачтах неведомые вымпела, по реям бесновались голубые огни, кряхтел дубовый рангоут, далеко внизу океан с рычанием кидался на обломки островов…
Никто не торопился поднимать паруса, никто не травил лини, не разматывал канаты, не таскал балласт. Наверху вообще не было команды, только вооруженные сыновья ярлов…
Здесь пахло чуждым, черным колдовством. Даже чайки не садились отдохнуть на реи, словно чувствовали опасность. Игривые дельфины уплывали подальше в море. А за кормой драккара надолго повисал невидимый, но для Красной волчицы вполне осязаемый след. Мелкая морская живность, попадая к нам в фарватер, всплывала кверху брюхом…
Я осмотрела направляющие для подачи ядер из погребов, о таком новшестве я раньше даже не слышала. Я трогала красивые и сильные механизмы, которые позволяли класть и снова поднимать мачты. Наконец я встретила матросов… Я побывала возле пушек, где наготове стояли канониры и горели факелы. На верхней палубе меня потрясли баллисты. Несомненно, их дальнобойность была вдвое выше, чем у сухопутных машин, которые таскали за собой армии Искандера. Рядом с баллистами, укрытые мокрой тканью, лежали бочки, набитые порохом с железными осколками и смолой. Я представила себе, какие разрушения может нанести такой снаряд, и ужаснулась. Я сказала себе, что если из одной такой баллисты выстрелить по городу, то сгорит целый квартал…
Ниже артиллерийских палуб мне встретились беловолосые люди возле насосов. Не расслабляясь, положив сильные руки на коромысла, они ожидали приказа качать воду. К счастью, драккар вовсе не был поврежден. Я встретила особых матросов, которым вменялось в случае течи перекрывать проходы между частями корабля. Капитан назвал эти части переборками. Каждый матрос стоял навытяжку у своего люка и готовился наглухо его запереть.
Однако, чем дольше я бродила по этой громадине, тем больше убеждалась, что главных тайн мне не откроют. Многие двери оставались крепко запертыми, а ниже матросских кают хода не нашлось совсем. Я прошла оба длинных коридора дважды, от кормы до носа, заглядывая в склады и кубрики. Марта Ивачич с детства отличалась упрямым любопытством, особенно если задевали ее самолюбие. Итак, я прошла оба длинных коридора, соединенных короткими, я встретила четыре трапа, ведущих наверх, и — ни одного вниз. Я старательно прислушивалась, что происходит внизу, а, по моим расчетам, внизу еще оставалось на двадцать локтей пустого трюма.
Пока Корона находилась в зените, северяне успели многое. Они подожгли маяки, они взорвали за собой проход в скалах, вытащили из трюмов пиратской джонки все, что смогли, и освободили рабов… Да-да, я не оговорилась, этих ленивых трусливых крыс освободили, а вот я немедленно приковала бы их к веслам. Но оказалось, что моему спасителю не нужны гребцы.
Признаюсь, у меня потемнело в глазах, когда капитан привел меня на нижнюю пушечную палубу драккара. Сюда притащили все, что нашли на берегу и в трюмах Одноглазого. Самого великого пирата привязали тут же, видимо, чтобы испортить ему пищеварение в последние часы перед казнью. Чаши из белого арабского золота, украшенные топазами, серебряные амфоры с росписью греков. Литые золотые слоны с изумрудами вместо глаз, украденные в стране Вед. Ткани, усыпанные аметистами и сердоликом, сундуки, набитые яшмой и кораллами. Короны неведомых императоров, купавшиеся в бриллиантах, золото в драхмах, лирах, динарах и данебах. Серебро в сиклях, сестерциях, флоринах и паундах. Груды черного и белого жемчуга, женские сапфировые ожерелья, кирасы, шлемы, щиты и кинжалы лучших мастеров…
