Зов Уршада - Сертаков Виталий (читаем книги .txt) 📗
Когда Корона осветила бухту, скалы вздрогнули от ужаса, стало видно, что натворил беспощадный враг. Убитых пиратов, мужчин, женщин, стариков развесили на берегу. Могильщики кружили над ними ленивыми серебристыми тучами. Городок сровняли с землей. Враг сохранил в целости лишь два маяка, но их сожгли позже, когда драккар покинул владения пиратов.
Бывшие владения бывших пиратов.
Много позже в обители Хрустального ручья я узнала, что в пиратской деревне повесили и сожгли сотню женщин и больше сотни беспомощных мужчин — раненых, увечных и стариков. И почти три сотни взрослых, крепких ловцов удачи, отдыхавших на берегу, смоливших суда и точивших ножи для следующих походов. У причалов затопили две джонки.
Моряки с драккара высадились на рассвете, когда пиратская деревня еще спала. Конечно же, Одноглазый Нгао назначал караулы, но за время его двухмесячного отсутствия караульные расслабились. Никому из бандитов, зимовавших в тайной гавани, не могло прийти в голову, что появится достойный противник. Пираты основали базу девятнадцать лет назад, и за эти годы ни один имперский военный корабль не отыскал входа в бухту…
Драккар вылетел из тумана бесшумно и дал несколько залпов из пушек. Когда на берегу загорелось все, что могло гореть, по сходням спустились закованные в броню, вооруженные пистолями и топорами молчаливые бойцы и устроили бойню. Уцелевших пиратов пытали, заставляя откапывать зарытые драгоценности. Им обещали сохранить жизнь в обмен на награбленное золото, но всех обманули. Пиратское добро грузили на страшный драккар почти целый день, и наверняка приспешники Нгао не открыли всех своих тайн.
Меня не взволновали эти смерти. На месте капитана сказочного корабля я поступила бы так же. Только я пытала бы не мужчин, а женщин. Это действует на мужчин гораздо сильнее. Уверена, я добыла бы из тайников поселка гораздо больше богатств…
А с капитаном я познакомилась очень скоро.
На палубу спрыгнул молодой мужчина, практически моих лет. В полумраке я не видела его лица, только кудри. А еще — свет падал на носки сафьяновых сапог прекрасной выделки. Я не видела его лица, однако сразу ощутила… нечто. Я слышала, как ровно бьется его сердце, я вдыхала аромат его ярости, его жажду к жизни и к подвигам…
Вероятно, сегодня я уже перевалила свою срединную вершину, а может быть, прошла только треть пути. Никому не ведом его срок. Так или иначе, я набралась мудрости, но до сих пор не могу объяснить то, что произошло далеким утром на палубе.
Он спрыгнул, как голодный пардус. И как голодный пардус, он моментально увидел и услышал все, что происходит вокруг. Он отдавал команды своим бородатым бронзоволицым воинам, а сам не делал лишних движений. Мимо него тащили мешки с жемчугом и золотыми кубками, но этот странный человек равнодушно отворачивался.
Недалеко дрались и стреляли, а мне стало все равно. Я изо всех сил налегла на борт лодки и выкатилась наружу.
Нет, конечно же, я вру. Я всегда вру себе, когда думаю о нем. Потому что иначе невозможно оставаться в трезвом рассудке.
Я выкатилась наружу, поскольку страшно испугалась, что с ним что-то произойдет в мое отсутствие. Я испугалась, что этого совершенно незнакомого мужчину убьют, и я не сумею защитить его. Или он сбежит обратно на свой огромный корабль и улетит к звездам…
Кто-то бежал на него сбоку, целясь из ружья, а удивительный незнакомец стоял и смотрел на меня. А мне почему-то было спокойно и радостно от того, что можно просто лежать ничком и слушать, как заполняются водой трюмы. Почему-то я не сомневалась, что этот отчаянный воин спасет меня и успеет уклониться от выстрела, который вот-вот разнесет ему голову…
Он успел.
Тогда я впервые увидела, как пляшет брат-огонь. И увидела лицо воина. Нет, скорее — лицо печального бога.
Ломаные молнии сорвались с его пальцев, ружье взорвалось в руках хинца, он упал и стал кататься, схватившись за горящее лицо.
— Кто ты такой, воин?
Я спросила почти беззвучно, во мне не осталось сил на крик. Он снова улыбнулся и тряхнул светлыми кудрями, удивительно светлыми для обветренной смуглой кожи. Сама того не ожидая, я назвала его именем, которое осталось с ним навсегда. Отец и наставники подарили ему несколько имен, но в минуты, когда человек забывает отцов и наставников, я называла его — воин. Жестко, больно и сладко.
Именно так, как он умеет любить.
Еще четверо набросились на него, они вылезли с ножами в зубах из кормового люка. Один навел арбалет и успел выстрелить. Я слышала, как прозвенела тетива, я слышала, как с сухим щелчком освободился ударник, но ничего не могла поделать. Если бы стреляли в меня, я станцевала бы танец «аиста», заставила бы их опустошить колчаны, а потом мы поговорили бы на языке стали.
Короткая стрела проткнула незнакомца насквозь, почти сразу его ударили ножами. Кудрявый юноша стоял и улыбался, глядя мне в глаза. Двое его солдат, белоголовые, дикие, закованные в латы, уже спешили. Они выстрелили трижды, со страшным грохотом и вспышкой. У ближайшего хинца оторвало руку, второму разорвало живот.
Второй кудрявый юноша дрался на ножах с уцелевшими пиратами. Третий юноша, точная копия второго, появился из-за мачты и выплюнул вверх сгусток пламени.
В «вороньем гнезде» истошно завопили: там прятался кто-то из команды Нгао.
— Ты умеешь творить миражи?
— Меня учили этому с детства.
— Где же учат такому колдовству?
— Это не колдовство. Это сила разума.
— Кто ты такой, воин?
Он поднял меня и понес наверх, навстречу жерлам пушек и распахнутой пасти деревянной девы. Его закованные в сталь рыцари стреляли в пиратов из многоствольных аркебуз. Разбойников даже не подпускали для ближнего боя. Многие плакали, становились на колени и молили о пощаде.
Наверху, при свете факелов, меня изумила его кожа. Я сразу догадалась, что этот человек родился смуглым, почти как я, но после его переиначили. Его жесткие кудри стали светло-русыми, а глаза обрели обманчивую пустоту бутылочного стекла.
Я спрашивала его на разных языках, а юный капитан молча купался в звуках моего голоса. Мне стало страшно, когда я разглядела глубину пропасти, куда нам вместе предстояло падать.
— Ты слышала о народе парсов?
— Да, я слышала, что огнепоклонников на Хибре боится трогать даже султан.
Он с трудом скрыл удивление.
— Ты слышала о Плавучих островах?
— Про них слышали многие, но никто там не бывал.
— Я там был, — просто сообщил он, любуясь моим жадным любопытством.
Где-то внизу дважды грохнуло, небо озарилось вспышкой, силуэт драккара отразился на скале. В его восхищенных глазах я увидела волны моих волос, отливающих булатной синевой. Мои губы вздрагивали от близости его щетинистого подбородка, как вздрагивают нежные кораллы под неспешными тропическими приливами.
— Я был на Плавучих островах по поручению императора Кансю.
— Так ты наемник? — сокрушенно выдохнула я. — Ты воровал чудесных нюхачей для императора страны Бамбука?
— Нет-нет, Кансю нанял меня на военную службу, — улыбнулся юный капитан. — Пиратские флотилии наносят империи серьезный урон, никто не мог выследить их тайные гавани и ремонтные доки.
— И как же ты сумел, воин?
— Это мой секрет.
— Позволь, я разгадаю твой секрет?
— Я буду рад признать твое превосходство, но вначале скажи — ты жена капитана Нгао?
Я захохотала, запрокинув голову. Обычно мужчины растекаются воском, когда слышат такой смех. Он скрипнул зубами, но сдержался.
— Я не успела стать его женой, герой. Нгао украл меня вместе с двадцатью шестью мешками пряностей. Но я успела стать женой многим, если это гложет твою душу.
— Я счастлив, что тебя не придется повесить вместе с Одноглазым. — Он разжал губы, и на песчинку я увидела ухмылку пардуса. — Теперь разгадывай мой секрет.
— Такие корабли не строят в известных мне портах.
— Да… Этот драккар построили на норвежских верфях Зеленой улыбки.
