Напарница - Авербух Наталья Владимировна (читать полную версию книги txt) 📗
Что касается самой Греты, то она, разумеется, не была падчерицей моей бедной матери, которая состояла только в одном браке, закончившемся смертью отца, и успела породить всего двоих детей: моего братика, умершего сразу после рождения, и меня, оставшеюся сиротой в десять лет. О настоящей семье Греты я не знала ничего, но кое-что намёками она мне поведала в гостинице, когда мы отослали горничную и остались одни. Моя «сестра» и коллега являлась уникальным в наше время явлением — женщиной, работающей на государственной службе. Правда, мне могут возразить, что на той же государственной службе есть ещё и машинистки, стенографистки и секретарши, но, во-первых, их по-прежнему не так уж много, а во-вторых, в бюро безопасности таковых не водится совсем. Не то, чтобы женщины совсем не принимали участия в защите нашей страны, но к работе, как правило, привлекались толковые жёны, сёстры и служанки сотрудников — после того, как они пройдут достаточную проверку. Как я поняла из туманных намёков Греты, её муж служил в бюро безопасности, когда женился на ней, и постепенно посвятил супругу в суть свой работы. Поняв, что под словами «государственный служащий» не всегда понимается кабинетная работа, Грета высказала желание принять в служебных делах спутника жизни участие, что и было с восторгом принято любящим мужем. Как отреагировало начальство, я не знаю, но, потеряв мужа в двадцать пять лет, молодая вдова не отошла от дел и не вышла замуж, а попросилась на его место и вот уже два года с успехом опровергает расхожее мнение о неспособности женщин заниматься умственной деятельностью и подвергаться опасностям.
На меня «сестра» смотрела в самом деле как на родственницу, считая своим долгом опекать и наставлять младшую коллегу. Таких наставлений было дано великое множество: как общаться с людьми, встреченными в дороге, как внезапным вопросом заставить противника выдать свои настоящие мысли, как избежать приставаний коллег и как скрыть любовную интрижку, если вдруг придёт охота поразвлечься. Иное я слушала с интересом, иное меня пугало, а циничные рассуждения Греты о нравственности меня откровенно шокировали. Мне даже начало казаться, что дорогая сестрица не слишком убивалась по безвременно почившему мужу — но высказывать это соображение вслух я постеснялась.
Единственное, пожалуй, о чём у нас не зашла речь — это кого же увидела Грета, когда мы ехали в гостиницу.
Обсудив основное в своих отношениях и планах, мы спустились вниз, чтобы поужинать в столовом зале; время было уже позднее, и в комнатах уже начали зажигать свечи. Едва мы открыли дверь, чтобы выйти из комнаты, как к Грете вернулась её восторженная улыбка и экзальтированная манера речи.
— Ну-с, сестрица, заживём на славу! — заявила она, когда нам подали самый шикарный ужин, который можно было получить в этой дыре: по чашке бульона с галетами, бифштекс с жареным картофелем и по куску яблочного пирога. Ещё нам принесли пузатый чайничек вишнёвого цвета и надколотые чашки явно из разных сервизов. Молока к чаю мы обе решили не брать, а вот сахарницу попросили, и нам её предоставили — стеклянную, тускло-зелёного цвета и без ручек.
На заявление Греты я только улыбнулась. Мне случалось есть и лучше, случалось и хуже, сегодняшний ужин мало чем выделялся на фоне других.
— Знаешь, сестрица, что мне про тебя рассказывали? — оживлённо спросила Грета. Я поперхнулась и замотала головой, не в силах сказать ни слова. К сожалению, сестра приняла мой жест за отрицание, а не за просьбу прекратить опасный разговор и, похлопав меня по спине, продолжала: — Тебя видели на севере, в доме одного очень знатного семейства… Подскажу: их фамилия начинается на Т…
Я с трудом сдержалась, чтобы не возмутиться. Напарник говорил, коллеги не должны знать, кто из нас какие задания выполняет, а если и знает, не должен обнаруживать своей осведомлённости. Чем меньше обсуждаются прошлые дела, тем меньше шансов провалиться в будущем, говорил напарник… Всё бы ничего, да только в прошлом мы уже провалились…
— Ну, не упрямься, Тирса, признайся сестрице, кто тебя туда пригласил, — умильно уговаривала Грета.
Я покачала головой.
— Уверена, это какая-то ошибка. Я всё время была в школе в Б***, [7] возле столицы, и даже на каникулы не ездила на север.
В глазах Греты на миг промелькнуло какое-то странное выражение — не то замешательство, не то досада, — а после вернулась обычная безмятежность.
— А, ну ясно! — воскликнула она. — Тебя просто с кем-то перепутали! Ты ведь у нас, увы, не самая яркая личность, таких девушек по всей Дейстрии видимо-невидимо.
Я пожала плечами, стараясь не показывать, как её слова меня задели. Осознавать себя заурядностью было по меньшей мере неприятно. Грета засмеялась и потрепала меня по руке.
— Ну же, сестрёнка, не обижайся! Я ведь не со зла! Так только, ляпну иной раз, не подумав, а зла ещё никому не желала. Давай о другом с тобой поговорим.
Я вымученно улыбнулась — фальшивый разговор начал меня утомлять — и всем своим видом постаралась выразить полнейшую готовность к смене темы. Это вызвало у Греты ещё одну снисходительную усмешку.
— Поговорим о тебе, — открыла она внезапную атаку. — Ты такая молодая, прости, я назвала тебя слегка заурядной, но, когда мы тебя немного откормим да погреем на солнышке, ты будешь очень даже ничего… У тебя есть сердечный дружок?
— Кто?! — поразилась я. — Сердечный… Кто?!
— Ну, поклонник, воздыхатель, обожатель… любовник, в конце концов! — нетерпеливо пояснила Грета. Я почувствовала, как краснею и поспешила встать.
— Если ты составила обо мне такое мнение, дорогая сестрица, — уже не скрывая своего раздражении, произнесла я, — то нам лучше расстаться и впредь идти по жизни каждая своим путём!
Грета удержала меня за руку.
— Ах, Тирса, прости, право слово, я вовсе не хотела тебя обидеть! Тирса, сестричка, умоляю, не обижайся. Ну, садись, садись возле меня, допей чай и скажи, что простила. Тирса!
Я неохотно повиновалась, напомнив себе, что моя «сестрица» по роду своей деятельности постоянно крутится не в самом приличном обществе и наверняка нахваталась там самых низменных понятий, так что теперь всех меряет одной меркой.
— Прости, Грета, я вовсе не обиделась, — вежливо произнесла я.
Грета обняла меня за плечи в знак установления мира и спросила:
— Так, значит, вас держали в школе так же строго, как монашек в Острихе? Никаких радостей, никаких удовольствий? А как же тот друг, о котором ты мне писала?
Я поняла, что дальше отпираться невозможно. Необходимо представить сестрице напарника, а, значит, надо уже сейчас подготовить её к встрече с ним. Но что сказать сейчас, как ответить на этот бесцеремонный вопрос?
«Скажи, что твой друг скоро подойдёт сюда и представится лично» — внезапно прозвучало в голове.
— Тирса! — В голосе Греты послышалась неподдельная тревога. — Сестричка, что с тобой?! Тебе плохо?!
Я отняла руки от висков: голос вампира, как всегда, причинял сильную боль.
— Не волнуйся, Грета, не стоит. Со мной всё в порядке, правда. Ты о чём-то спрашивала?
— Да… — в каком-то замешательстве протянула Грета. — О твоём друге…
— Ах, о друге! — несколько натянуто подхватила я. — Я думаю, он скоро подойдёт сюда и присоединится к нам.
— Присоединится?! К нам?! — Чего было больше в этом вопросе — радости и облегчения или чудовищной паники?
— Ну да, — слегка растерялась я. — Ты возражаешь?
— Н-н-нет, Тирса, что ты, — пролепетала Грета, глядя куда-то поверх моей головы. Я повернулась и увидела…
Как всегда, он был одет по последней моде, с нарочитой небрежностью в деталях. Как всегда, он не считал нужным таиться сверх совсем уж необходимого и сейчас широко улыбался нам обеим, благо, народу в зале было немного, и никто не смотрел в его сторону. Не смотрел и не видел, как он улыбался — не скрывая своих длинных тонких клыков, которыми так легко прокусывал девичьи шеи. Всё было как всегда, будто мы расстались всего вчера, а не месяц назад. Меня после северного провала поселили на квартире одного из сотрудников бюро, взяв обещание не звать вампира в этот дом. Обещание мы с напарником выполнили, и всё это время я не имела никакого понятия о том, где живёт не-мёртвый.
