Пенталогия «Хвак» - Санчес О. "О'Санчес" (читать книги регистрация TXT) 📗
Вдруг Хараф увидел двух маленьких людишков, детей, мальчика и девочку, беззаботно играющих на лесной полянке, в груде каких-то костей… Щебет их тоненьких голосов всколыхнул в Харафе лютое желание убивать и есть… Оно и так никогда не проходило, но тут… когда рядом — рукой подать — легчайшая на свете добыча, мягонькая, свеженькая…
— Добрый день, детишки! Меня зовут Хараф. Вот, значит, заблудился я… Подойдите ко мне поближе… Еще поближе…Объясните дяде, как мне найти дорогу из этой чащобы… туда… э… как оно это называется…
Человекодемону Харафу впору бы самому озаботиться вопросом: откуда в глухом лесу на Плоских Пригорьях взяться человеческим детям, да еще без родительского присмотра??? И почему у детей такие грубые очертания плеч, рук, рыжих голов, и почему они совсем не испугались, не захныкали, его увидев… Все без исключения человеческие детеныши дрожат и плачут в его присутствии, даже на руках у родителей…
— Конечно, дяденька, пойдем, мы тебе покажем, тут недалеко! — Дети безбоязненно подбежали к Харафу и с радостным смехом ухватили его за руки, мальчик за десницу, а девочка за шуйцу…
Детишкам бы напугаться до смерти, увидев клыкастое, все в капающих слюнях, лицо, черные когти на покрытых шерстью руках, глаза с длинными красными зрачками, но они просто почуяли запах плоти и мгновенно подстроились своим обликом под облик пришельца… Это их лес, а все что в нем — добыча.
Хараф вцепился в протянутые детские ладошки и счастливо захохотал! И тут же взвыл от нешуточной боли: оба детеныша дружно впились зубами в запястья — а зубенки у каждого преострые! Странные детки… Ну, ничего… Хараф ловко встряхнул ладонями, перехватил каждого из детей за туловище и стал сжимать. Ох, какие твердые детки!.. Никак не раздавить!.. Опять кусаются… Девочка первая не выдержала чудовищных тисков, челюсти ее разжались и она заплакала в голос:
— Мамочка! Мама-а-а!
Немного погодя и мальчик подхватил:
— Мама! На помощь!
Добыча, которая так легко и ловко была выслежена ими, вдруг обернулась хищником, беспощадным, очень сильным!..
Хараф облизнулся: ему эти крики весьма понравились, он даже про укусы забыл. Очень уж прочные и костистые детки, так, может, взрослая помягче окажется, помясистее?..
— Гы-ы!.. Громче, детки, громче. Одними вами, без мамочки, чувствую, мне не наесться… О, где ты, безалаберная и незаботливая мать сих малых крошек, угодивших в беду! Где же ты!?
Из кустарника вымахнула на четвереньках косматая тень, прямо в прыжке преобразившаяся в рослую и крепкую самку… то ли человека, то ли… Очень уж клыкастая и когтистая получилась баба… Примчавшаяся на крики своих малышей мамочка ударила пришельца когтями по щекам, а зубами вцепилась в нос: троллиха Мыга — а это была она — никого на свете не боялась, кроме своего мужа Угуна, ей в одиночку доводилось расправляться и с нафами, и с церапторами, однажды и с луговым медведем, а уж вдвоем с Угуном они цуцыря могли затерзать… Но незнакомец оказался великоват даже для нее: нос она ему отхватила… пусть и не весь… и детишек выпустил… да только на этом все ее победы кончились: разъяренный Хараф стряхнул с ладоней полузадушенных детишек и, расфыркивая по сторонам черную дымящуюся кровь, ринулся добивать их клыкастую родительницу, которая почему-то не померла от его жесточайшего удара, а только обратно в кусты улетела — и уже на четвереньки встает, скалится…
Хорошо было бы ей крикнуть погромче, позвать на помощь Угуна, уж он бы тут навел порядок, но далеко убежал Угун, очень далеко, вглубь Пригорий — чаща-то ныне скуповата на добычу оказалась, одной ею не прожить… Да и на зиму запасы надобны! Мыга молчком бросилась на противника, понимая, что тот посильнее будет, не одолеть ей такого… Главное — от деток отвлечь, их спасти. Сначала пусть они убегут, а дальше — как получится…
— А чего это тут? Мыга, ты чего? Кто это тут? Эй!
Хваку в то утро настолько надоели Джогины причитания и насмешки, что он приказал демону замолкнуть до самого обеда, а сие было для непоседливого и болтливого Джоги немалым наказанием, только поэтому, в отсутствие прямого вопроса к нему, разобиженный демон сумел удержался от объяснений происходящего и мстительно молчал: раз повелитель вспылил ни с того ни с сего, то пусть сам и разбирается с этим демонишкой, оседлавшим колдунишку, а он будет молчать как велено! Вот, будет молчать — и всё! Эх, скорее бы назначенный обед… или что-нибудь вроде этого…
— Дядя Хвак, он на маму напал!
Это Тыха, старшенькая.
— Дядя Хвак, ура-а!
Угу, а это Бухун, средненький. А это еще кто таков, что за страхолюдина? Вроде человек, но когти, клыки, магия как у демона… Да какая разница?..
Хараф потянул ноздрями и голова его счастливо закружилась: вот она, свежая человечинка! Настоящая, не то что у этих… Кусается еще!.. Н-на, косматая!.. Как он мог перепутать людишек с троллями?.. А это — настоящий мясной человек. Да жирнющий!
Хараф торопливо смахнул с себя, дабы не мешала удаче, троллиху, как до этого ее мерзких детенышей, но слетела Мыга не на землю, а на подставленную ножищу, только после этого уже подпрыгнула высоко от полученного пинка и приземлилась плашмя на полусгнившую корягу. Та развалилась с громких хрустом, а Мыга даже не охнула: да, больновато, но ей на охоте и больше доставалось… Зато помощь подоспела! Ой, хорошо, ой, вовремя!
Пока Мыга приходила в себя от полученных пинков и ударов, события продолжали развиваться. Ее ненаглядные детишки — оба целы и невредимы, хвала богам — отбежали на безопасное расстояние, чтобы полюбоваться битвой между чудовищем и дядей Хваком, чтобы ничего не пропустить, ни одного удара, ни одного заклинания! Сразу были забыты страхи, ушибы, даже голод куда-то пропал: ух, весело! Бей его, дядя Хвак!
Но все закончилось до обидного быстро: от первого же удара кулаком страшный пришелец улетел спиной вперед, к огромному валуну, да так и влип в него, стоя на подогнувшихся ногах. Следующий удар секирой оказался последним: вжик — и у пришельца голова с плеч! Сам повалился в одну сторону, а голова поскакала в другую.
— Мама! Видела, как мы его с дядей Хваком?!
— Мама, а он меня поцарапал, вот здесь!
— Бухун, замолчи! Тыха, не плачь, маленькая, давай лизну! Не забудьте дяде Хваку спасибо сказать! Он вас только что от беды уберег! Эй, оба! Кровь эту не пить, она дурная, неправильная, заболеете и умрете, тогда будете знать!
— Ничего не заболеем, он же умер уже, мы немножко!
— Я сказала нет, дети! В той крови еще демон сидит! Лучше с дядей Хваком поздоровайтесь!
Люди — очень большая редкость в чащобах и ущельях Плоских Пригорий, и если бы кто-нибудь из них присутствовал здесь, в этом кошмарном месте, наблюдал события и слушал разговоры, то вполне вероятно, что большую часть происходящего он бы не постиг, или бы понял неправильно, не говоря уже о том, что услышанная речь состояла бы для простого наблюдателя из непонятных криков, людских слов, тролльих взвизгов и мычаний, однако сами участники — Хараф, тролли-оборотни, человек Хвак отлично понимали друг друга, ибо умели это делать…
Идти до логова Угунова семейства было недалеко, несколько долгих локтей, и это была самая приятная лесного часть путешествия, наполненная смехом, шутками и детскими криками. Хвак ступал налегке, в то время как Мыха бодро тащила на плече тяжеленное тело поверженного Харафа, она с возмущением отвергла робкую попытку Хвака помочь донести: еще не хватало, чтобы дорогой гость выполнял женскую работу, да еще, не дай боги, рубаху в ядовитой крови перепачкал!
— Мужики добывают, мы бережем, мы вынашиваем, на том мир стоит! А не на том, чтобы все не за свое хватались. Ты бы лучше рассказал, как там… ну… вдалеке? Ну, где людишки-то живут?
— Обыкновенно. Живут, хлеб жуют. Про морево стали говорить. Эти талдычат про морево, и те про морево, и другие… Часто говорят, да все по-разному.
— А морево — это про что? Тыха! Прекрати дразнить брата, я сказала! Отдай Бухуну голову, теперь его очередь нести! Ох, баловники, ох, неслухи, и в кого они такие?
