Госпожа ворон (СИ) - Машевская Анастасия (лучшие книги онлайн .txt) 📗
Тирант демнстративно сложил руки на груди:
— Они все равно поймают, и тогда от короля перепадет точно.
— Тирант, от него перепадет и так. Мы не нужны ему больше.
— Ты не нужен. Потому что выпендриваешься. А я ничего не нарушал и не горю стать предателем. В отличие от некоторых.
Гленн сжал зубы: уговаривать Тиранта он не собирался. Ему и в одиночку будет сложно сделать то, что собрался. Иметь недовольного брата под боком — боком и грозило. Гленн вышел, одурманенный стражник закрыл дверь, расплываясь в бессмысленной счастливой улыбке.
— Я помолюсь за тебя Праматери, брат. — Гленн обернулся. — И передам твое почтение храмовнице, если увижу е…
— Да пошел ты, — проорал ему вслед Тирант, вцепившись в прутья решетки.
Гленн краем уха слышал, как стражники днем говорили об ожидании всемудрого старца. Видимо, Нирох попросил поддержки Ангората в переговорах, и вскоре Верховный друид Таланар прибудет в Кольдерт.
Он очень давно не видел отца, и соблазн дождаться был велик.
Но задерживаться в столице, особенно после побега из заточения, было совершенной глупостью. Что ж, поговорить с отцом, едва Гленн отыщет пристанище, можно будет и иным способом. Использовав все знания, какими владел, Гленн стащил немного золота у какого-то важного рыцаря в харчевне, взял незаметно немного еды на кухне, коня в стойле, и выдвинулся к крепостным воротам города.
Бану бледнела с каждым днем. Она терзалась угрызениями совести, ее снедали опасения, изводили домыслы и неизвестность. Танша получила немало хороших уроков, а женщина — хороших советов, но, чтобы прислушаться к доводам рассудка и к голосу сердца, нужны тишина и время.
Их не было нигде.
Слишком многое оказалось запущено с ее руки: обработка новых полей и пашен, обучение "меднотелых" с их безукоризненной верностью Яввузам, подготовка женских подразделений, усиленная разработка шахт и рудников, добыча железа, самоцветов, камня, соли и серебра, умноженное кораблестроение и работы на верфях, производство оружия, повальное разведение лошадей и псов, проведение судебных разбирательств, выслушивание жалоб, контроль городских построек и налогообложения, возведение укреплений и фортов, ремонт дорог, налаживание переправ меж берегами рек — не упомнить и половины дел, которые Бану приходилось делать снова и снова. Абсолютно все сферы жизни после войны должны были быть приведены в порядок, и когда твои земли обширны, твои обязанности действительно велики.
Бойня Двенадцати Красок закончилась больше полугода назад, позади остались и угар похорон, и торжество воссождения в танское кресло, а Бансабира, как и прежде в военном шатре, вставала первая с рассветом, и ложилась последней — за полночь. Люди должны ей верить, должны на нее полагаться. Только так, когда раману Тахивран сделает следующий шаг, Пурпурный танаар поднимется на защиту Бану и всего многочисленного клана Яввуз.
Ради этого Бансабира была готова бодрствовать сверх меры возможного. Воистину: тот, кто выбрал служение людям, не живет для себя и не знает покоя.
Необходимость тренироваться, желание следовать разумному совету Нома и больше проводить времени с семьей, а также неисчислимая груда дел неуклонно привели к тому, что усталость Бансабиры затмила остальные чувства. Развеялось уныние, притупилась тревога. Разногласия с домашними и подчиненными, казалось, сходили на нет, и даже Адар, угрюмый, неразговорчивый ребенок, стал мало-помалу оттаивать к незнакомой сестре-госпоже.
Поскольку Бансабира отличалась особой детальностью натуры, под ее началом Пурпурный танаар просыпался после невзгод войны и "обжорства" наживой очень быстро, и вскоре стал напоминать водяную мельницу: для того, чтобы вращать огромное колесо из тяжелого дуба и молоть зерно в пыль, достаточно чуть подтолкнуть ступицу и обеспечить подачу тонкой струйки воды, совсем незначительной и безмятежной в неторопливом бесконечном движении.
Этой струйкой была Бану Яввуз. И иногда казалось, что мельница огромного надела вращалась по одной ее воле.
Правда, в колесе торчала назойливая спица, которая не сходила на нет ни под какой усталостью: то ли кому-то оказалось очень нужно добраться до Гистаспа, то ли через Гистаспа — до нее, Бану, то ли сам Гистасп темнит.
Зацепок не было, но теперь Бансабира не переживала по этому поводу. Если тебе нужно открыть ворота, но нет ключа, можно довериться времени — оно источит засов. Если нужно взять город, но стены слишком высоки, можно довериться времени — оно развеет камни как вершину бархана или сморит людей голодом. Если нужно построить будущее, но нет сил забыть прошлое, можно довериться времени — оно разотрет воспоминания в труху. Время обладает удивительной настойчивостью, терпением и памятью, и, если вдруг тебе не хватает этих достоинств, имея немного знаний, ты понимаешь, где их можно взять.
Почти невидимое облачко пыли взметнулось над захлопнутой книгой. Солнце в окне почти закатилось за холм вдалеке. Темнело рано и холодало неумолимо.
Лигдам в другом углу кабинета вздрогнул, проснувшись. Привычка (или необходимость) танши жить совершенно нерегламентированной жизнью, с неконтролируемыми подъемами, ночными тренировками и прочими внережимными выходками, привела к тому, что оруженосец, вынужденный зачастую быть на подхвате, стал впадать в легкую дремоту в каждую свободную минуту, как только оказывался в сидячем положении.
— Т… тану? — Лигдам быстро проморгался, сбрасывая оковы сна. — Что делать?
Бансабира в душе улыбнулась. По первости Лигдам казался замкнутым и осуждающим каждое ее действие парнем. Лишь со временем для Бансабиры открылась присущая ему собранность, запасливость, терпеливость, некая даже дотошность. Все это делало Лигдама одним из самых надежных людей, а уж всклокоченная сейчас светлая коротенькая косичка и серьга сверху ушной раковины с начищенным сияющим рубином придавали молодому мужчине вовсе умилительный домашний вид. Думать, что он мог замышлять против нее, было за гранью танского понимания.
— Похоже, тебе пора как следует выспаться.
— Что вы, тану, — перебивая, тут же подскочил Лигдам, подбираясь и все же немного пошатываясь спросонья. — Я готов немедля…
Бану качнула головой.
— Распорядись мне насчет ужина на три человека, позови моих сестер и иди спать.
Мужчина поглядел в лицо госпожи, наспех что-то прикинул в уме и спорить не стал.
Сколько вечеров они уже провели вот так, за спокойными разговорами? Конечно, сестры по-прежнему тушуются, особенно младшая Ниильтах, и у Бану всякий раз уходит добрая четверть часа, чтобы немного разрядить атмосферу. Ниильтах трудно приспосабливается ко всему: к новой танше, тяжелым тренировкам с Гистаспом, переменам в собственном теле. Она не любит суетливость и совсем не понимает, зачем кузина-госпожа столько всего делает. Да и сколько делает, если даже на сына времени не хватает? Некоторые вещи ей вовсе не обязательно делать самой, в чем-то вовсе нет необходимости, и на взгляд Ниильтах усилия Бансабиры — пустая трата времени и сил.
В этот вечер девушка настолько осмелела, что где-то в середине беседы высказалась по этому поводу:
— Тебе просто надо выйти замуж, госпожа. Сейчас, когда война закончилась, ты можешь выбрать мужа из числа преданных тебе людей. Он никогда не будет полноценным таном, но народ будет почитать его как стоящего полководца, героя Бойни, супруга тану Яввуз. И он будет помощником во многих делах, особенно тех, которые, честно сказать, не очень для женщин.
Бансабира мягко улыбнулась, чуть наклонив голову. Спорить с Ниильтах смысла не было. Бану взяла в руку меч в шесть лет, потому что была с первых дней объявлена наследницей отца и не имела другого выбора, кроме как быть таншей Пурпурного дома. Ниильтах, как Бану узнала от Тахбира, начала учиться фехтованию всего три года назад, потому что всем носителям танской крови велено уметь держать клинок. Когда матери Бану прострелили горло, а брата едва не растерзали на части, когда девочкой Мать лагерей скиталась по Ясу, она хорошо поняла, для чего отец ее учил. А потом и Гор заявил прямым текстом: нет никакой разницы, мужчины мы или женщины. Каждый борется с судьбой и людьми так, как умеет. Так что лучше уметь получше.
