Время проснуться дракону - Ганькова Анна (книги полные версии бесплатно без регистрации .TXT) 📗
– Да, конечно, это дело времен, простирающихся далеко в будущее, – подтвердил он второе предположение брата. – Но, пока еще мы можем преломить течение судьбы и направить его в нужное русло. Вот наберу соратников и примусь за дело. Да и Святитель Арадий пока помирать не собирается, так что мы, все вместе, может, что и изменим! – вполне оптимистично закончил свой рассказ Рой.
– Так ты же теперь Верховный Святитель… – буркнул Вик, прекрасно понявший, что оптимизм брата скорее показной, чем настоящий.
Три дня, в тиши и покое, пролетели быстро.
Народу в замке обитало не много и, как правило, можно было весь его исходить вдоль и поперек и ни одной живой души так и не встретить. Пара магов, из сокурсников Роя, что ни кровью господской, ни большим даром не обладали, теперь вели какие-то изыскания в башне и сидели в ней целыми днями, а возможно и ночами, безвылазно. Четверо волков, что числились за охранников, постоянно околачивались возле ворот. А девицы братнины, специально, видно, на глаза не лезли, понимая двоякость своего положения.
Хозяйство здесь вели всего три семьи – те, чьи отцы были приставлены к среднему принцу еще в его детстве. С того момента, когда семизимнего мальчика нянюшки передают с рук на руки мужчинам, они и находились при своем господине: и во дворце, и в Академии, куда они, естественно, поехали за ним, а там блюли, как и раньше, порядок в комнате, питание и одежду его. А сейчас, когда забрать их в Обитель с собой, понятное дело, он не смог, занялись Лиллаком, который отец подарил их принцу по окончании учебы. Эти вообще вели себя незаметно и неслышно, стараясь во всем услужить, но тихо так, исподволь – толи по старой привычке, привнесенной сюда из королевского дворца, толи, чтя горе, постигшее братьев. А скорее всего, одно усугублялось другим.
В общем, людей Вик почти и не видел. Только-то и общения, что встречи с братом за трапезой. Да еще иногда к ним присоединялись кто-то из магов или оборотней.
Маги показались Вику слегка чокнутыми, потому, что кроме как о своих изысканиях говорить ни о чем более не могли. А волки были замкнуты и неразговорчивы, следуя положенному им по природе нраву. Девушки, те всего раз и вышли к ним, и просидели все время, глаз от тарелок не поднимая, и слова не говоря.
Чем занимался Рой в остальное время, помимо совместных трапез? Вик не знал – так, подозревал, что тоже в башне «умняка корячит».
Да собственно, ему было все равно. Он наслаждался тишиной и покоем, находя для себя занятия по вкусу. А в его вкусе, после тяжелых треволнений последних дней, оказались такие незамысловатые развлечения, как разглядывания окрестностей с высоких башен замка и катание на лодке по озеру.
Вид с одной из башен расстилал перед ним поля, зеленеющие молодыми всходами, лишь изредка прерывающиеся на маленькие, домов по десять, деревеньки меж ними. С другой, за кромкой леса, были видны раскинувшиеся цветущие сады, похожие на туман, стелившийся вдоль реки. С третьей башни виднелся какой-то городок небольшой – как и все в этой части королевства, краснеющий охряным кирпичом строений и черепицей островерхих крышам. А с четвертой, во всей своей величавой обширности, открывался Золотой Эльмер.
Это направление он не любил, только раз и поднялся-то на ту башню. В тот, единственный раз, когда он увидел город издалека – сияющие на солнце пирамиды крыш своим видом вернули его в тот день, когда он с друзьями стоял на холме и рассказывал эльфенку историю столицы. А это напоминание о последних часах, проведенных в блаженном неведении, далось Вику очень тяжело. Потому что, как он ни старался отвлечь себя, мысли сразу перескочили воспоминанием на Рича, с хмурым видом поднимающего его с колен и обрушивающего на него страшное известие. А потом, как снежный ком, несущийся с горы, наматывает на себя ледяные комья, так и на это воспоминание стало наворачиваться следующее… и следующее воспоминание…
И он вновь пережил и свои яркие сны, которые резко обрывались страхом при пробуждении, и дни, проведенные в густом тумане, чередующем неверие и осознание, и последний миг отца, угасшего у них с братьями на руках, и похороны…
В тот день, чтоб избавиться от лезших в голову помимо воли воспоминаний, ему пришлось не мирно плыть в лодочке, напитываясь окружающим спокойствием, а грести так, что уже через пять минут и плечи взмокли и руки-ноги заболели. Но, несмотря на боль и пот, он греб, не переставая – от моста до моста, по подкове озера, не заглядываясь на красоты берега и проплывающий мимо замок, а сосредоточенно считая: « – И раз! И два! И три!», размеренностью и прилагаемыми усилиями выматывая себя напрочь.
А когда понял, что устал настолько, что наконец-то, непослушные мысли перестали шевелиться в голове, он подгреб к берегу, из последних сил выдернул себя из лодки и уснул там же, где приземлил свое тело.
Так что на Северную башню Вик больше и не поднимался, боясь повторения.
А когда, на четвертый день, во время утренней трапезы, Ройджен объявил, что скоро прибудет охрана и они двинутся во дворец, на него напала неуправляемая паника.
Она, паника эта, сразу зашептала, что если он второго дня так реагировал на крыши Эльмера, увиденные вдалеке, то уж в самом городе ему точно несдобровать – опять накинуться на него и черная тоска, и плохой сон, и «холодный кисель». Он, поджав ее, пока еще только зарождающуюся, потихоньку стал просить братца, разрешить ему, еще хоть на недельку в Лиллаке остаться.
Рой же, сделал вид, что не услышал.
От братниного равнодушия паника, которая до этого лишь тихо ныла в мозгах, стала кусаться и брыкаться, вопя уже во весь голос, что у него, Вика то есть, крыша совсем в дворце-то съедет!
– Тебе что, жалко?! – воскликнул он.
Тот, уже более внимательно посмотрев на Вика, попросил всех выйти из трапезной и, дождавшись пока захлопнется дверь за последним,… взревел:
– Ты что, совсем ничего не понимаешь в этой жизни?!
– Что я такого не понимаю? Я знаю, что там, в Эльмере, мне покою не будет, что я изведусь, вспоминая отца и его последние дни! А тебе, видишь ли, жалко, что я тут побуду! – возмущенно воскликнул Вик в ответ.
– Говорил я отцу, что тебя давно пора было из Ястребиного Утеса вызывать. Одичал ты там братец, совсем, а ты, все-таки, принц королевства, как-никак! У тебя обязанности есть и перед Семьей, и перед страной. Тебе двадцать четыре, так что прекращай вести себя как подросток – бери на себя хоть какие-то обязанности и привыкай нести ответственность!
– Да кому я там нужен – там Рич теперь король, вот пусть он и правит! А не хочешь, чтоб я здесь оставался – тогда в Орден уйду!
– А вот шиш тебе, а не Орден! Я не позволю! Не забывай, кто теперь Верховный Святитель!
– Ну, Ро-ой! Ну, пожалуйста! – поприжав гонор, стал просить Вик.
Старший принц посмотрел на него отстраненно, но с жалостью, как на незнакомого, малость убогого человечка, который ясных каждому вещей не понимает:
– Ты вот за меня прячешься и цепляешься, а ты случаем не забыл, что я всего на год тебя старше? М-м? И я тебе не папа с мамой, у которых ты любимчиком был. А ты в курсе, что после Рича и меня они о дочери мечтали?
– Не-ет… – протянул, слегка обалдевший от такого неожиданного заявления брата, Вик.
– Угу, и воспитывали тебя, отчасти, как девчонку – в ласке и баловстве, на радость себе, а не для пользы королевству, как нас.
Вик, как ни прискорбно это было осознавать, был согласен с братом, стоило только припомнить свое детство и отношение к нему родителей.
– Впрочем, и мы любовью и заботой родительской обделены не были. Но вот то, что у нас воспитание разное – это уж точно. Но жизнь сложилась так, что именно ты теперь Наследник, а это налагает на тебя соответствующие обязанности.
Вик, еще не отошедший от «девочки», пригорюнился в очередной раз – эта мысль, что он теперь наследный принц, как– то и в голову ему пока не приходила.
– Или ты думаешь, что мы с Ричардом не скорбим по отцу?! – меж тем, продолжал свой возмущенный выговор брат. – Ладно, у меня есть Обитель, куда я могу удалиться. А Рич? Подумай хотя бы о нем! Он, уже со следующей десятницы, должен будет посещать Совет. Ты хочешь знать, что там такого случиться? А вот что – он, еще ни одного дела не провозгласивший сам, будет обсуждать то, что начато отцом. Каждые несколько минут в многочасовых разговорах будет всплывать его имя, он станет перебирать бумаги, каждая из которых еще помнит руку его! Ты понимаешь это? Или думаешь, ему уже не больно? А, в связи с его свадьбой, траур объявлен недолгим и после сорока дней потихоньку начнет просыпаться придворная жизнь – а значит, станут назначаться встречи, трапезы и рауты. А ему, как королю, придется там бывать, улыбаться, с людьми беседовать. И, кстати… тебе тоже!
