Ритуал тьмы - Хардебуш Кристоф (читать книги полные .txt) 📗
Но тут дверь открылась, и на пороге показался Байрон. Его ноги освещал слабый свет дня, а на лицо падали тени. Увидев гостя, он улыбнулся, словно не ожидал увидеть здесь Никколо, но Вивиани знал, что лорд ждал его, ведь иначе он отправил бы слугу открывать дверь, а не вышел сам.
— Здравствуй, Никколо. Надеюсь, у тебя все в порядке? Мы за тебя уже волновались.
— Спасибо, я совершенно здоров.
— То, что ты здоров, еще не означает, что у тебя все в порядке, — Байрон отступил в сторону. — Сейчас начнется дождь. Хочешь зайти?
«Хочу ли я зайти?» Никколо, не успев обдумать этот вопрос, уже переступил порог и оказался в темном коридоре виллы.
— Полидори в Женеве, поехал за покупками, а все остальные отправились к себе, — Байрон принял у юноши пальто, небрежно бросив его на коричневый сундук.
— Я пришел сюда не из-за них.
Лорд вновь улыбнулся.
— Выпьешь что-нибудь?
Вивиани покачал головой и смущенно оглянулся. Судя по всему, на вилле действительно больше никого не было, даже слуг.
— Давай поднимемся наверх.
Никколо последовал за Байроном по лестнице. На втором этаже в окна бил свет, развеивая мистическую ауру, в гостиной в камине потрескивали дрова. Комната показалась Никколо до боли родной, все здесь было настоящим, и юноша на мгновение позабыл обо всех своих страхах.
— Я пришел сюда из-за твоего предложения, — без экивоков начал он.
Байрон понимающе кивнул. Налил себе в стакан виски и выжидательно посмотрел на Вивиани.
— И что? — Он отхлебнул немного.
— Мне бы хотелось узнать об этом побольше. Понять это.
Никколо чувствовал себя дураком, который говорит не подумав, но Байрона это, казалось, не смущало. Сев в кресло, он предложил Вивиани присоединиться к нему.
— Тебе хотелось бы узнать побольше… Это неплохое начало. Мы все стремимся узнать, на чем же основывается наш мир. Некоторые полагают, что им это уже известно, но на самом деле они лишь демонстрируют собственное невежество.
— Давай без риторики и софистики, — попросил Никколо. — Скажи мне правду.
— Я никогда не шучу на такие темы, и правда для меня — высшая ценность. Ты хочешь знаний, а я могу тебе их предоставить. И сделаю это. Но ты должен мне кое-что пообещать.
— Что?
— Обещай мне, что воспримешь мои слова без предубеждений. Забудь о том, чему тебя учили в детстве, что нашептывали тебе в юности, о чем говорили, когда ты стал мужчиной.
Вивиани кивнул, поддавшись магии его слов.
— Впервые я столкнулся с теми, кого ты называешь оборотнями, в Албании во время моего гран-тура. Я посещал двор Али-паши, настоящего восточного вельможи. Я ему понравился, и он много времени уделял общению со мной, и вот однажды он решил мне кое-что показать. Али-паша преподнес это как нечто необычайное, заявив, что раскрывает мне тайну, известную лишь немногим европейцам, — Байрон прикрыл глаза, словно сейчас эта сцена вновь предстала перед его внутренним взором. — Паша показал мне пленника, томившегося в глубоком подвале дворца в Иоаннине, жалкого старика, скованного цепями. Я не заметил в этом бедняге ничего необычного, вот только его цепи бросились мне в глаза. Зачем приковывать старика серебряными цепями?
Байрон замолчал. Засмотревшись в камин, он покачивал виски в своем стакане. Глядя на его поджатые губы, Никколо понял, что эти воспоминания до сих пор бередят ему душу.
— И? — хрипло спросил юноша. — Ты узнал, почему его так паковали?
— Потому что он не был человеком. Али-паша сказал мне, что он вурдалак.
— Кто?
— Оборотень. Человек, который может принимать облик полка. Тогда я понимал не больше тебя, Никколо. Мне показалось, что это одна из восточных странностей, которые недоступны сознанию европейца. Полуправда-полусказка. Но старик заинтересовал меня, и потому я вернулся, чтобы поговорить с ним. Нам трудно было понимать друг друга, ведь я плохо знал албанский, но и моих жалких познаний хватило на то, чтобы разобраться в его истории. Постепенно старик стал мне доверять. Его звали Энвер. Он заявил, что он действительно оборотень и Али-паша держит его в подвале, чтобы выведать у него тайну превращения. Потому и цепи были серебряными.
— Но при чем здесь серебро?
— Погоди, сейчас я до этого дойду. Энвер сказал мне, что Али-паша хочет создать армию, в которой солдаты были бы оборотнями. Он мечтает отделиться от Османской империи или даже завоевать ее.
— Воины-оборотни, — задумчиво протянул Никколо.
История, рассказанная Байроном, очаровала его. Она принадлежала царству фантазий, но при этом была правдивой, и теперь Никколо стал одним из ее героев.
— Да, воины-оборотни, — кивнул лорд. — Они не ведают усталости, и их почти нельзя ранить обычным оружием. Только серебряным.
— Вот почему цепи были из серебра!
— Да, именно так. Удивительно, правда? Тогда существование оборотней ошеломило меня не меньше, чем тебя, а ведь я даже не видел процесса превращения. И все же я поверил Энверу. Я чувствовал, что он не лжет.
— И как ты стал таким… я хочу сказать, как ты превратился в волка?
— Я освободил старика, — протянул Байрон, откидываясь на спинку кресла. Отхлебнув виски, он посмотрел на Никколо поверх стакана.
— А откуда ты знаешь, что эти превращения не связаны с нечистой силой? Подумай сам: Али-паша, турки-османы, мусульмане!
— Во-первых, эти люди не менее набожны, чем европейцы, и, хотя их вера отличается от нашей, дьяволу они точно не поклоняются. Во-вторых, я знаю, что Энвер говорил правду. Я не покорился бы ничьей власти, не стал бы вступать в сделку ни с Богом, ни с дьяволом. Я сделал что сделал, и не потому, что того захотела какая-то высшая сущность, но потому, что такова была моя воля. Я принял решение и не намерен просить за это прощения ни перед кем, ни перед людьми, ни…
Он не договорил, но Никколо понимал, что он хочет сказать. «Ни перед Богом». В глазах Байрона светилась гордость, и юноша ему верил. Лорд не стал бы унижаться ради того, чтобы обрести силу. Не такой он был человек.
— Как это произошло?
— Существует определенный ритуал, в котором важную роль играет кровь. Словами это описать трудно, но могу тебя заверить, что это довольно своеобразное действо.
Вивиани кивнул, пытаясь осознать рассказ Байрона.
— Я вижу, что в тебе горит искра Прометея, — тихо, но настойчиво сказал лорд. — Изначальное пламя творения, данное нам тем, кто вынес пытки и смерть и в пытках и смерти обрел победу. Эта искра — дар данайцев, в ней и радость, и горе, она возвышает тебя, манит в полет, но чем выше ты взлетишь, тем болезненнее будет падение. Ты творец, Никколо, и в тебе тлеет эта искра, всего лишь искорка, но она может превратиться в яркое пламя. Позволь, я раздую эту искру, и ты почувствуешь свою силу, и неважно, будет то сила созидательная или разрушительная. Потому что это твоя сила.
— А как же остальные, Джордж? — Этот вопрос не давал Никколо покоя. — Как же наши друзья и близкие?
— А что с ними? — Лорд улыбнулся. — Принимая новую жизнь, ты не должен отказываться от старой. Ты видишь, что Мэри искренне любит Перси. Она ничего не знает о его второй натуре, но я уверен, что, узнай Мэри об этом, она все равно бы его не покинула. А я сам… Что ж, я заметил, что волк в моей душе еще больше распаляет мои страсти, что весьма приятно, должен признать. Так что если ты волнуешься из-за Валентины… то тебе не следует этого делать.
Никколо опустил глаза. Какие перед ним открываются возможности! Какое необычайное переживание! От пламенных слов Байрона все его сомнения исчезли, как исчезают тени в лучах яркого солнца.
23
С тех пор как утром прибыл гонец, у Жианы не было ни минуты покоя. Она не успевала даже помолиться и потому бормотала слова молитвы Розария, занимаясь делом. «Ave Maria, gratia plena, Dominus tecum» [33]. В первую очередь следовало подготовить комнаты для братьев. Жиана постоянно думала о том, как быстро ответили на ее просьбу о помощи. Обычно святая церковь затягивала с решением подобных проблем, и какие-либо изменения или просто новые планы приводили к проволочкам, что всегда действовало Жиане на нервы. Но в этот раз и ситуация была особой… В конце концов девушка решила, что в Риме приняли сложившиеся обстоятельства всерьез, и поэтому кардинал делла Дженга так быстро ответил на ее просьбу. Возможно, это даже означало, что теперешний Папа Римский решил больше не препятствовать начинаниям ее наставника. Удивительно, и как только делла Дженга удалось этого добиться?
