Руины Камелота (СИ) - Липперт Джордж Норман (книга регистрации TXT) 📗
Габриэлла говорила себе эти вещи, в то время как ночь сгущалась вокруг нее, а деревья утончались, становясь чахлыми и голыми. Она продолжала путь, и земля, как ей смутно казалось, уходила постепенно вниз, растительность исчезала, уступая место все более крупным участкам мертвых камней и щебня.
Ей встречались древние места стоянки, которые выглядели как черные отметины, где когда-то горел костер, окруженный разбросанными мелкими костями. Однажды она натолкнулась на заброшенную хижину, почти похороненную в зарослях плюща, разделенную пополам скрюченным дубом, выросшим через ее крышу. Над открытым дверным проемом давным-давно были нанесены символы, но теперь они исчезли в волнующую неизвестность. Габриэлла обошла вокруг, держась на расстоянии и стараясь не думать о том, что это наклонившееся строение наблюдало за ней, пока она проходила мимо.
Высокая, желтая трава стала преобладающей чертой пейзажа, усеянного лишь изредка низкорослыми деревьями и чахлыми кустарниками. Трава деловито покачивалась, когда ветер проносился через нее, создавая тысячи шепчущих голосов, похожих на слова.
Луна, взгромоздившаяся на небо, висела словно фонарь высоко над головой. Тень Габриэллы двигалась рядом с ней, короткая, но отчетливая, как чернильной призрак.
Она устала и проголодалась. Холод затянувшегося ночного бдения уже начинал тяготить ее. Девушка остановилась, наконец, в центре океана шелестевшей травы и решила прилечь на нескольких часов. Теперь она, должно быть, находилась очень близко к границе Пустоши, а ей не хотелось закрывать глаза в пределах этого проклятого места даже на одну ночь.
Габриэлла немного перекусила, раскатала свое одеяло, а затем, с мучительной болью избавившись от доспехов, легла.
Она страстно желала зажечь костер, но была слишком измучена, чтобы найти хворост и использовать кремень для разведения огня. Однако, даже в холоде она чувствовала едва уловимое тепло подвески вокруг своей шеи. Возможно, это было ее воображение, но, казалось, от сигилы с соколом исходил волнами жар, неся ей утешение и успокаивая ее дрожь. Такое невозможно, конечно, но она не отвергла ее помощи, даже если это было всего лишь вымыслом ее изможденного ума. Рядом с ней, весело подпрыгивая на ветру, висел в паутине между двумя стеблями паучок. Габриэлле казалось, что он приглядывает за ней, напомнив ей паука в стенах замка, того, который нанес ей короткий визит в ночь убийства Рисс.
— Присматривай за мной, дружок, — прошептала она, отворачиваясь. — Будь моим охранником этой ночью.
Она лежала в высокой траве, медленно моргая, испытывая пугающее чувство дежавю. Ей казалось, что она слышит школьный колокол, слабо доносившийся под порывом ветра, чувствует склон холма под собой, ведущий вниз к ручью долины и мосту возле замка. Она закрыла глаза и вспомнила тень Дэррика, когда он был еще мальчиком, его грязное лицо и растрепанные волосы, вырисовывающиеся на фоне солнца.
«Это был ветряной порошок… Я не расскажу никому, если ты дашь мне немного».
Она всегда хорошо ладила с магическими инструментами и зельями. Именно поэтому ей всегда удавалось вызывать ветер с помощью волшебного порошка, или перебирать струны зачарованной арфы, или произносить заклинания, порождающие дымчатые видения. Тоф всегда говорил ей, что у нее талант в магическом искусстве.
Она закрыла глаза. Мимолетно она ощутила память о первом, порывистом поцелуе Дэррика в уголке ее рта как обещание, что хорошие дела еще ждут впереди. В ее памяти, она прикрыла тот поцелуй своей рукой, когда он побежал к академии, озорно ухмыляясь.
На самом деле она уже спала посреди мертвой травы и бледного лунного света приграничья. Паук, не шевелясь, наблюдал за ней, мерно покачиваясь на ветру.
Следующее утро выдалось ярким и солнечным, разбудив ее пылающим оранжевым светом. Она села, продрогшая до костей, и снова испытывающая ужасный голод. Моргая и потирая глаза, она посмотрела вокруг.
Небольшая горсточка ягод лежала поблизости, на самом краю смятых стеблей ее бывшей постели. Она глядела, нахмурившись, на них сверху вниз. Ягоды были крошечные, яркие, сложенные аккуратной кучкой красного и темно-фиолетового. «Дикая бузина и малина», — подумала она. Были даже несколько желудей среди этой смеси, как будто кто-то или что-то, оставившее эти припасы, было немного не уверено в том, что, собственно, существо вроде Габриэллы лучше всего предпочитает на завтрак.
Она подняла глаза и огляделась, всматриваясь в колышущиеся стебли травы. Но больше ничего не было видно, кроме нескольких отдаленных деревьев и тощих кустарников.
Девушка осторожно потянулась за ягодами, взяла одну. Она сунула ее в рот и пожевала задумчиво. Кто бы их ни принес, они были крайне вкусными. Ее живот жадно заурчал в ответ, и она быстренько зачерпнула оставшуюся часть кучки. Ягоды были методично съедены, остались только желуди. Габриэлла решилась попробовать один, даже подержала его между зубами. В конце концов, однако, она решила сохранить их на тот случай, когда она будет менее удачливой во время своего путешествия. Она опустила желуди в свой мешок, встала и потянулась в утреннем солнечном свете.
Кем бы ни был ее таинственный благодетель — и каким бы странным это, конечно, ни казалось — это пробуждение сильно отличалось от того, что она ожидала. Возможно, магия этого странного места, так близко расположенного к Штормовой Пустоши, была не совсем темной в конце концов.
Если, конечно, ягоды не были отравлены.
Размышляя об этом немного обеспокоенно, она снова отправилась в дорогу.
Травянистая долина продолжалась в течение некоторого времени, отливая золотом в утреннем свете. Ей повстречался еще один ручей, бегущий тонкой струйкой через круглые, пурпурного цвета камни, девушка остановилась, чтобы освежиться. Заполняя свою фляжку, она с осторожностью подумала, что вода, возможно, не будет проблемой, пока она будет пересекать степь. Но в еде, однако, вскоре может оказаться недостаток при условии, что ее странный ночной благодетель не появится снова. Она ломала голову над его загадкой, двигаясь все дальше и дальше.
Вскоре после полудня Габриэлла заметила на горизонте какое-то строение. Оно неравномерной формой выступало вверх, и в чем безошибочно угадывались очертания развалин. Оно было слишком мало, чтобы быть замком, но слишком большим, чтобы быть простой хижиной. Когда девушка приблизилась, щурясь на безжалостном полуденном солнце, предмет начал принимать форму давно забытой таверны. Основное здание стояло лишенное какой-либо крыши. Его кирпичные и каменные стены выглядели голыми словно кости в траве. За ним, почти полностью скрытая плющом, криво наклонившись на беспрестанном ветру, виднелась конюшня. Наконец, подойдя к тени древнего сооружения, Габриэлла выхватила взглядом остатки колодца. Ведро давно исчезло, а каменная кладка к несчастью обрушилась внутрь.
Приблизившись к главному зданию, она замедлилась. Часть ее хотела войти, чтобы поискать какие-либо запасы или инструменты, которые могут быть полезными. Другая часть ее, гораздо глубокая и менее выразительная, настаивала на том, что она должна держаться подальше от этого места.
«Оно проклято, — вдруг подумала она, как будто эта идея пришла к ней из самого воздуха вокруг нее, шепчущего и постанывающего сквозь кости старой гостиницы. — Что-то ужасное произошло здесь. И по-моему, я знаю, почему. Это граница. Это был последний форпост человечества, прямо на краю Пустоши, дающий приют искателям приключений и охотникам за волшебными сокровищами. Он действовал некоторое время, может быть, даже десятилетия, но в конце концов, Пустошь потребовала и его, полностью и безвозвратно».
Габриэлла сделала шаг назад. Обычно она гордилась тем, что не была суеверной. Это чувство, однако, было больше, чем пустая нервозность, которую она ощущала, огибая заброшенную хижину днем раньше. Это было похоже на запах в воздухе или слабую пульсацию, только неуловимую слухом, но тем не менее ощутимую. «Держись подальше», — словно предупреждали ее, без всякого сомнения. Она решила, что это хороший совет.
