Руины Камелота (СИ) - Липперт Джордж Норман (книга регистрации TXT) 📗
Это, без сомнения, были глаза Дэррика. Даже принцесса, его мать, заметила это. Но остальные его черты, от высокого лба до изгиба губ, были Габриэллы. Он засеменил к палисаднику, осторожно пробираясь по траве. Кузнечики прыгали перед ним в разные стороны, и он от удивления раскрывал рот.
В открытом дверном проеме появилась фигура.
— Он растет быстрее, чем сорная трава, — сказал мужчина, проводя рукавом по лбу.
— Ну еще бы не расти Маленькому принцу! — ответила лукаво Сигрид, не поднимая глаз от миски. — Оленина и кролик три раза в неделю сделают это с любым ребенком.
Мужчина улыбнулся и закатил глаза.
— Только ты, Сигрид, можешь превратить мое умение стрелять из лука в сомнительный комплимент.
Сигрид вздохнула и бросила охапку стеблей фасоли в кусты.
— Ты потратил столько лет в дворцовом карауле, Трейнор, когда твое истинное призвание быть охотником.
Трейнор вышел на крыльцо, сел на край и стянул перчатки.
— Ты по-прежнему называешь его Маленьким принцем иногда, — тихо заметил он, — что ты скажешь об этом?
Сигрид знала. Это прозвище выскальзывало регулярно, даже при том, что у мальчика теперь было имя. Ей не хотелось забывать его истинное происхождение, несмотря на опасность.
Трейнор продолжил.
— Его имя достаточно благородное, даже если никто никогда не узнает о его королевской крови. Семья Дэррика была известной, даже если их ремесло было обыкновенным.
— Ни одно ремесло не бывает обыкновенным, — слабо улыбнулась Сигрид. — Даже если это кузнец.
Трейнор кивнул.
— Как ты права, моя дорогая.
Он поднял подбородок и позвал:
— Джеймс! Иди сюда, мальчик. Я принес кролика. Ты мне не поможешь?
Мальчик широко улыбнулся, попытался бежать, но шлепнулся на четвереньки на траву. Снова поднялся с невозмутимым видом и направился в сторону двери.
— Ничто не остановит этого мальчишку, — ласково усмехнулся Трейнор. — Если он не пожелает того.
Сигрид задумчиво кивнула. Вместе они наблюдали, как юный принц приближается. Когда он подошел ближе, Трейнор встал на ноги, сделал шаг вперед и подхватил мальчика на руки. Джеймс счастливо хихикнул и прижался к широкой шее мужчины. Они повернулись к дому.
— Трейнор, — вдруг сказала Сигрид, и тон ее голоса заставил его остановиться. Он посмотрел в ее сторону, увидел любопытство и настороженность на ее лице, когда она смотрела куда-то позади двора.
— Что там? — спросил он, тоже внезапно насторожившись.
— Там что-то движется, — ответила она.
Трейнор оглянулся, все еще держа мальчика в своих руках. Двор заканчивался невысоким холмом, окаймленным деревьями и густым кустарником. Трейнор всмотрелся.
— Я ничего не вижу, — начал он, но потом остановился. В деревьях послышалось какое-то движение, шелест травы и листьев. Появилась тень, которая приняла очертания фигуры, а затем вышла на солнечный свет.
Никто не произнес ни слова.
Сигрид медленно поднялась. Ее глаза напряженно глядели с недоверием. Фигура напротив них, молодая женщина, снова двинулась вперед. Солнце отсвечивало в ее волосах. Ее глаза засверкали, когда она ускорила шаг. Медленная, беспомощная улыбка озарила ее грязное лицо. Она побежала.
— Принцесса… — прошептала Сигрид, опуская миску с зелеными бобами.
Габриэлла рванула вперед, а остальные высыпали во двор, чтобы поприветствовать ее. Она сбрасывала доспехи на бегу, оставляя за собой след из них в высокой траве. Слезы струились по ее щекам, когда она смеялась от восторга и неверия. Она бежала, держась за левый бок. Ее правая рука была испещрена шрамами. В ней, зажатая крепко, виднелась длинная заостренная палочка: подарок Гудрика, сила которой, наконец, была израсходована.
Четверо встретились. Они обнялись. Были слезы, смех, крики радости, но очень мало слов.
В центре всего этого Маленький принц потянулся к своей матери. Он обвил руками ее шею и пошел к ней с радостью, как будто бы он всегда знал, что этот день придет, и он совсем не удивился, что он наконец настал.
Окруженный ликованием и бормотанием голосов, со щеками, покрытыми поцелуями пополам со слезами его матери, он сжимал в своем маленьком кулачке две фигуры, которые висели у нее на шее — две сигилы, одна в форме дракона, а другая — сокола. Одна символизировала его потерянного отца, другая — его найденную мать.
Они были по-прежнему теплые.
Язим медленно улыбнулся, когда он прочел надпись на надгробии.
Томас заговорил первым, его голос прозвучал тонко в вечернем воздухе.
— Скажите… а семья, указанная на этом камне, до сих пор живет здесь в деревне?
Викарий улыбнулся и покачал головой.
— Нет, я полагаю, они уже давно переехали. Дни их изгнания, к счастью, подошли к концу. Их род рассеялся по ветру, как и многие другие.
— Но вы понимаете значимость этого…! — настаивал Томас, оглядываясь на викария. — Эта маленькая деревушка и это…!
Викарий кивнул и пожал плечами.
— Ну, — ответил он, и его глаза загадочно заблестели, — ее же должны были похоронить где-то, ведь так?
Трое постояли еще минуту. Наконец, Язим повернулся к своему другу, по-прежнему криво улыбаясь.
— Идем, Томас. У нас есть другая задача.
Томас покачал головой, нахмурившись, а потом рассмеялся.
Не говоря ни слова, трое мужчин повернули обратно к домику пастора. Они подошли к нему, шагнули в тень открытого дверного проема, а затем со стуком дверь закрылась за ними.
Позади дома ревел и мерцал водопад. Солнце опустилось над горизонтом, теперь освещая только самую вершину гор.
На кладбище мирно опустились тени, наполненные летним теплом и стрекотанием вечерних сверчков. В центре него одно надгробие, казалось, смотрит прямо вверх на темнеющее небо. Его гравировка все еще отчетливо выделялась в сумерках. Вверху было выгравировано изображение благородного сокола с поднятым клювом и частично развернутыми крыльями. Под ним большими, незатейливыми буквами были написаны строчки короткой эпитафии:
ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ
ГАБРИЭЛЛА ГВИНИВЕРА КСАВЬЕР
МАТЬ ДЖЕЙМСА
И ПОСЛЕДНЯЯ КОРОЛЕВА КАМЕЛОТА.
У основания могильного камня, образуя крошечный всплеск летних красок в опускающейся темноте, лежала скромная горстка ягод.
И один желудь.