Сезон гроз - Сапковский Анджей (читать книги бесплатно полностью txt) 📗
Ближе к середине поляны, у обложенного камнем очага лежали еще два трупа – мужчины и женщины. У мужчины было порвано горло, разодрано так, что виднелись шейные позвонки. Верхняя часть туловища женщины лежала в кострище, облепленная кашей из перевернутого котла.
Чуть поодаль, возле штабеля дров, лежал ребенок, мальчик лет, может, пяти. Разодранный напополам.
Кто-то – или, скорее, что-то – схватило его за обе ножки и разодрало.
Он заметил и следующий труп, у того был рассечен живот, а кишки вынуты наружу. На всю длину – то есть, где-то сажень толстых и больше трех – тонких. Кишки ровной сине-розовой лентой тянулись от трупа к шалашу из игольчатых веток, исчезали там, внутри.
В шалаше, на лежанке из тряпок, откинулся навзничь худощавый мужчина. Сразу бросалось в глаза, что месту этому он нисколько не подходит. Богатая одежда покрыта кровью, пропитана ею насквозь. Но ведьмак не заметил, чтобы брызгало, струилось или текло из кровеносных сосудов самого человека.
Геральт узнал его, несмотря на покрытое подсохшей кровью лицо: длинноволосый, худой и слегка женоподобный красавчик, Сорель Дегерлунд, представленный ему на аудиенции у Ортолана. Тогда на нем были эти же обшитый позументами плащ и вышитый дублет; как и прочие чародеи, он сидел за столом и, как и прочие, глядел на ведьмака с плохо скрытым отвращением. А теперь – валялся без памяти, в углежогском шалаше, весь в крови, и на запястье правой его руки были наверчены людские кишки. Вырванные из брюшной полости трупа, что лежал шагах в десяти поодаль.
Ведьмак сглотнул. Зарубить его, подумал, пока без сознания? Этого ожидают Тзара и Пинетти? Убить энергумена? Элиминировать гоэта, развлекавшегося вызовами демонов?
Из задумчивости его вырвал стон. Сорель Дегерлунд, похоже, приходил в себя. Вскинул голову, застонал, снова рухнул на постель. Приподнялся, повел вокруг безумным взглядом. Увидел ведьмака, открыл рот. Взглянул на свой залитый кровью живот. Поднял руку. Увидел, что в ней сжимает. И заорал.
Геральт смотрел на меч, Лютиково приобретение с золоченой гардой. Поглядывал на тонкую шею волшебника. На набрякшие там жилы.
Сорель Дегерлунд отлепил кишки от ладони и отшвырнул прочь. Прекратил вопить, только стонал и трясся. Поднялся, сперва на четвереньки, потом на ноги. Вывалился из шалаша, осмотрелся, заверещал и бросился наутек. Ведьмак схватил его за ворот, остановил и швырнул на колени.
– Что… здесь… – бормотал Дегерлунд, все еще трясясь. – Что… Что тут про… произошло?
– Полагаю, ты знаешь.
Волшебник судорожно сглотнул.
– Как… Как я здесь оказался? Ничего… Ничего не помню… Ничего не помню! Ничего!
– Вот в это я не поверю.
– Инвокация… – Дегерлунд закрыл лицо рукою. – Я вызвал… И он появился. В пентаграмме, в меловом кругу… И вошел. Вошел в меня.
– И не впервые, верно?
Дегерлунд захныкал. Чуть нарочито – Геральт не мог избавиться от такого вот впечатления. Жалел, что не застал энергумена, пока демон его не покинул. Чувство это, понимал он, было иррациональным: он знал, насколько опасным может стать столкновение с демоном, должен был радоваться, что избежал его. Но не радовался. Поскольку тогда знал бы наверняка, что делать.
Отчего же это произошло со мной, подумал он. Отчего не оказался здесь Франс Торквиль со своим отрядом. Констебль действовал бы без сомнений и угрызений совести. Измазанный в крови, пойманный с внутренностями жертвы в кулаке, чародей получил бы петлю на шею и заплясал на первом попавшемся суку. Торквиля не сдержали бы сомнения и колебания. Торквиль не стал бы раздумывать о том, что женоподобный и слабосильный на вид чародей никак не сумел бы жестоко расправиться со столькими людьми да еще за время настолько короткое, что окровавленная одежда не успела ни высохнуть, ни задубеть. Что не сумел бы он разорвать ребенка голыми руками. Нет, у Торквиля не возникли бы сомнения.
Но у меня – возникли.
Пинетти же и Тзара верили, что у меня они возникнуть не могут.
– Не убивай меня… – захныкал Дегерлунд. – Не убивай меня, ведьмак… Я никогда… Никогда больше…
– Заткнись.
– Клянусь, я никогда…
– Заткнись. Ты уже пришел в себя, чтобы использовать магию? Чтобы призвать сюда чародеев из Риссберга?
– У меня есть символ… Могу… Могу телепортироваться в Риссберг.
– Не сам. Вместе со мной. И без фокусов. Подняться не пытайся, останься на коленях.
– Я должен подняться. А ты… Для удачной телепортации тебе следует стоять близко от меня. Очень близко.
– Зачем? Ну, чего ждешь? Вытягивай амулет.
– Это не амулет. Я говорил, это символ.
Дегерлунд распахнул окровавленные дублет и рубаху. На худой груди у него была татуировка, два пересекавшихся кольца. Кольца, усеянных точками разной величины. Немного напоминало схему планетарных орбит, которую Геральт некогда видывал в университете Оксенфурта.
Волшебник произнес певучее заклинание. Кольца засветились голубым, точки – красным. И начали вращаться.
– Сейчас. Стань ближе.
– Ближе?
– Еще ближе. Почти прижмись ко мне.
– Зачем?
– Прижмись и обними меня.
Голос Дегерлунда изменился. Его слезящиеся миг назад глаза мерзко загорелись, а губы отвратительно скривились.
– Да, так хорошо. Сильно и чувственно, ведьмак. Как ты делал для своей Йеннефер.
Геральт понял, к чему все идет. Но не сумел ни оттолкнуть Дегерлунда, ни вмазать ему рукоятью меча, ни хлестнуть клинком по шее. Увы, не сумел.
В глазах его вспыхнул опалесцирующий отблеск. И Геральт мгновенно утонул в черном ничто. В пронзительном холоде, в тишине, бесформенности и безвременьи.
* * *
Приземлились они жестко, пол из каменных плит словно сам прыгнул навстречу. Удар разбросал его и чародея, Геральт даже оглядеться толком не успел. Почуял сильный запах грязи, смешанный с мускусом. Корявые и сильные лапищи подхватили его подмышки и за загривок, без труда сомкнулись на бицепсах, твердые, словно железо, толстенные большие пальцы впились в нервы, в плечевой узел. Он одеревенел, выпустил меч из обессилевшей руки.
Перед собой увидал горбуна с мерзкой и усеянной бородавками мордой, с черепом, покрытым реденькими кустиками топорщившихся волос. Горбун, широко расставив кривые ножки, целился в него из огромного арбалета, вернее, из арбалесты с двумя стальными, одна над другой расположенными, дугами луков. Оба направленных на Геральта четырехгранных наконечника были шириной в пару дюймов – и острыми, словно бритвы.
Сорель Дегерлунд встал над ним.
– Как ты уже понял, – сказал, – попал ты не в Риссберг. Попал ты в мое убежище и обитель. В место, где мы, купно с моим мастером, проводили эксперименты, о которых в Риссберге не подозревают. Я, как ты, должно быть, знаешь, Сорель Альберт Амадор Дегерлунд, магистер магус. И я, чего ты пока не знаешь, тот, кто принесет тебе боль и смерть.
Словно ветром сдуло – исчезли нарочитый испуг и наигранная паника, исчезло все притворство. Там, на поляне углежогов, всё было притворством. Перед обвисшим в парализующей хватке корявых лапищ Геральтом стоял совершенно иной Сорель Дегерлунд. Сорель Дегерлунд триумфатор, преисполненный высокомерия и гордыни. Сорель Дегерлунд, щерящий зубы в злобной ухмылке. Ухмылке, заставлявшей думать о сколопендрах, что протискиваются в щель под дверью. О раскопанных могилах. О белых червях, пирующих в падали. О жирных мясных мухах, что подергивают ножками в тарелках с рассолом.
Чародей подошел ближе. В руке он держал металлический шприц с длинной иглой.
– Я провел тебя, как ребенка, там, на поляне, – процедил он. – И словно ребенок, ты оказался наивен, ведьмак Геральт из Ривии! Хотя инстинкт тебе подсказывал верно, ты меня не убил, поскольку не был уверен. Ибо ты хороший ведьмак и хороший человек. Сказать ли тебе, хороший ведьмак, кто такие хорошие люди? Это те, кому судьба поскупилась дать шанс воспользоваться преимуществами бытия плохих. Или же – иногда – те, кто таковой шанс имел, но оказался слишком глуп, чтоб им воспользоваться. Не важно, к какой группе принадлежишь ты. Дал ты себя обмануть, попал в ловушку, и я гарантирую, что не выйдешь из нее живым.
