Проклятие валькирии (СИ) - Счастная Елена (мир бесплатных книг .TXT) 📗
Радвальда понесли на плаще мимо Асвейг, она мельком глянула на него и едва не вздрогнула: показалось, он смотрит остановившимися глазами прямо на неё. Говорят, от взгляда мертвеца может приключиться самое плохое. Правда, порой казалось, хуже некуда. К тому же уж Асвейг он навредить не сможет. Но она всё равно невольно вцепилась в амулет прямо через ткань платья. Нехорошая смерть, не достойная воина. Теперь закрыты будут для него врата Вальгаллы, а путь ему прямиком в Хельхейм. Мертвеца отнесли в быстро сооружённый нарочно для него шатёр: теперь там ему и лежать до погребения. В доме его на ночь оставлять нельзя.
Тем временем Фадир всё же отговорился от Ингольва и зашёл в длинный дом, весьма озабоченный то ли произошедшим, то ли разговором с бастардом. А тот, сжимая кулаки от гнева, ещё долго смотрел ему вслед, о чём-то размышляя. Затем обернулся, вперился взглядом точно в Асвейг. Скупо махнул рукой, подзывая.
- А ты всё повода ищешь с Фадиром поговорить? - видно, решил он сорвать злость на ней. - Не поняла ещё, что не станет он за твою свободу просить? Ты ему никто. И печётся он только о себе.
- Пока Железное Копьё здесь, я не оставлю попыток…
- Оставишь! Иначе запру.
- Да уж сразу в кургане закрой вместе с отцом своим! - выпалила Асвейг - Лучше на костёр лечь, чем век твоей рабыней прожить!
Ингольв сощурился нехорошо и губы сжал так, что из-за усов совсем не видно их стало. Показалось, сейчас ударит. Так явственно привиделось, как тяжёлая - убить можно - пощёчина обжигает лицо. Но он и не шелохнулся.
- Плохо тебе живётся, значит? Ты хоть знаешь, как тебе могло бы здесь житься, если б не я?
- Если б не ты, я была бы далеко отсюда. И свободна!
- Свободна. После того, как с тобой потешилась бы половина хирда.
Асвейг открыла было рот, чтобы ещё что-нибудь добавить, но доводы её закончились. Ингольв насмешливо хмыкнул, но его лицо снова стало серьёзным.
- Я не желаю тебе зла, Асвейг. Я хочу, чтобы ты знала.
- Тогда отпусти.
- Не могу.
Она развернулась и пошла прочь, проклиная его мысленно всеми известными словами на обоих языках, что знала. Почему-то думала, что он захочет остановить, но Ингольв и шагу следом не сделал. И так хорош будет у него вид, если кто-то заметил, как они ругались. Словно не рабыня с хозяином, а жена с мужем.
До самого вечера не утихала во дворе лёгкая суета. Начали готовиться к погребению Радвальда. Свой курган достроить он не успел: думал, видно, всё же подольше пожить. Но осталось до конца строительства, говорили, не так и много. А потому решено было положить его туда. После сыновья постараются и завершат начатое. И каким бы потрясением для всех ни отказалась его внезапная смерть, а скорбеть о нём нельзя. Завтра будет тризна и продлится она несколько дней. Будут принесены жертвы: лошади, ястребы и рабы.
В хижинах треллей это известие тоже посеяло сумятицу. Никто из рабынь добровольно умирать вместе с хозяином не хотел. А уж тем более мужчины переживали. Даже Асвейг поняла, поразмыслив, что наговорила Ингольву лишнего. Сейчас голова остыла, и она поняла, что порой жизнь, какая бы ни была, лучше смерти. В жизни есть надежда, а за Гранью её уже не сыскать.
Скодубрюнне затихло поздно. Растревоженные трелли ворочались на своих лежанках. Только Асвейг не шевелилась, глядя в тёмный свод крыши. Она не боялась, что её уложат мёртвую в курган с Радвальдом: Ингольв не позволит. Вот только знать бы, почему. Зачем она нужна ему? За всё это время она не задумывалась о том, принимая всё, что случилось, как неизбежное и не подчинённое ничьей доброй воле. Просто сложилось так. Но сегодняшние слова Ингольва посеяли в душе сомнение. Безуспешно пытаясь понять, зачем нужна бастарду, она уснула.
А наутро пронеслась среди рабов другая сплетня, мол, ночью мёртвый Радвальд приходил к своей супруге. И потому та с утра пребывала в потерянном состоянии и расстроенных чувствах. Даже во дворе ещё не появлялась. Подумалось сначала: глупости кто-то выдумывает, но оказалось, правда: тело Радвальда пропало из шатра. Никто его не охранял - да и зачем? Не сбежит ведь. А вот, получается, сбежал. Или кто-то удумал совсем не добрую шутку. До полудня обшарили весь двор и окрестности, но ничего, кроме слабых следов, ведущих от шатра в ближайший лес, да там и пропавших, не нашли. Поползли нехорошие слухи. Мол, тревожит что-то конунга, раз не улежал мёртвым, не даёт ему успокоиться. А теперь, коли встретится ещё кому…
И следующая ночь прошла бы спокойно, если бы не жуткий гомон и лай собак, который разодрал её посередине. Шум обрывками метался по двору, пока не стих. Чуть позже пронеслось вдалеке бубнение мужских голосов. В хижине все позастывали на своих местах, прислушиваясь. Словно мертвец мог ворваться сюда в любой миг.
И дверь наконец открылась. Брути Вефаст заглянул внутрь, проверяя, всё ли спокойно. На него уставились сквозь темноту, полтора десятка поблескивающих глаз. Кто-то облегчённо вздохнул.
- Что случилось? - шепнула Асвейг, будто ещё могла кого-то здесь разбудить.
- Говорят, мёртвый Радвальд хозяйку через лес к обрыву увёл. По дороге её перехватили.
- Началось, - буркнула Ингеборг и зашуршала, укладываясь снова.
- Может, это не он был? - предположил кто-то из рабынь от дальней стены. -Может, сама?
Брути хмыкнул и вошёл, затворив за собой дверь. Побоялся в открытую сплетничать о хозяевах.
-Да нет, - продолжил он рассказ, явно довольный тем, что знает больше других. -Сыновья её найти долго не могли. Если бы не поймали, может, и кинулась бы в море. А она сказала, что слышала голос мужа, который её звал. Не в себе была почти всю дорогу назад.
- Жуть какая, - глухо буркнули неподалёку от лежанки Асвейг.
- Зачем ему убивать Сиглауг? - ей стало вдруг любопытно, как оно всё случилось. В конце концов, несмотря на особые способности, встречать живых мертвецов ещё не доводилось.
- Видимо, обиделся, - брути повернулся уходить. - Всем спать! С утра обычной работы никто не отменял.
Женщины ещё побубнили, обсуждая весть, а после всё же затихли: усталость всегда берет своё. Не тревожит их мертвец, и ладно.
Поутру Асвейг ещё не успела выйти из хижины - только умылась и оделась теплей
- как её позвали к Ингольву. Пришлось трусцой бежать за Вефастом через туманный двор, кутаясь в плащ. Погода нынче совсем на летнюю не походила. По щиколоткам веяло холодом, хотелось сесть в тепле, поджать ноги и никуда не казать носа. Да ещё и необходимость видеться с бастардом чаще обычного вовсе не радовала, но где уж тут спорить.
Брути проводил её, открыв дверь гаркнул глухо, отчитываясь, да и ушёл. Дел у него немало. Асвейг на миг осталась одна в сумраке дома. Любит всё-таки Ингольв темноту. Ведь правда, как зверь ночной. Только удивительно оказалось, что на этот раз здесь, кроме него, была ещё и Сиглауг. Бледная, с запавшими после бессонной ночи глазами. Каждая морщинка на её лице нынче проступала глубже. Она, несмотря на заботливо разозженный Ингольвом очаг, сидела, закутанная в мохнатое покрывало - и всё равно мелко подрагивала от озноба.
- Он хочет забрать меня с собой, - прошептала хозяйка, и не подняв взгляда на вошедшую Асвейг. - Он не простит. Не отпустит…
А та остановилась чуть в стороне, ожидая пояснений, зачем позвали. На неё слоено никто внимания не обратил - бери да и уходи. Ингольв подал мачехе кружку с пахучим отваром на брусничных листьях и сел рядом. Сиглауг бездумно отодвинулась.
- Она, возможно, сумеет тебе помочь, - тихо проговорил викинг и, не глядя, подозвал Асвейг жестом.
Она подошла, сдержанно разглядывая хозяйку, которую раньше не так уж часто видела вблизи. Та подняла голову и окинула её холодным взглядом, а от негодования у неё, кажется, даже ноздри затрепетали.
- Чем она может мне помочь? - обратилась не к ней, а к Ингольву словно Асвейг тут и не стояла.
- Я умею разговаривать с мёртвыми, - спокойно ответила та за него, уже догадываясь, о чём пойдёт речь дальше.
