Женька и миллион забот (СИ) - Ворошилова Лариса Александровна (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
Откуда взялся — непонятно, стука дверцы она не слышала. Жуть какая-то. Мистика.
— Ты кто? — оторопело выдохнула Женька.
Здоровяк вскинул голову, отбрасывая с высокого лба заблудившиеся на нем кудряшки, и надменно проговорил знакомым писклявым голоском:
— Ничего себе! Главное, сколько ты им не талдычь, все мимо ушей! Это не люди, а бараны какие-то…
Контраст вышел разительный. Здоровенный мужик и писклявый голос совершенно не вязались друг с другом.
— Кирюшка?! — Женька невольно рассмеялась, тревога сразу отпустила.
Красавец зарделся.
— Ну, слава Богу, узнала. Что, моя новая внешность тебе не по душе? Знаю, знаю… ты у нас особенная, красавцев не любишь и не жалуешь… — он пожал накаченными плечами. — Фуй! Да как тебе не стыдно! — Кирьян снова зарделся, его синие с поволокой глаза возмущенно уставились на патронируемую. — Как ты себе такое даже помыслить могла! Извращенка! Ты как себе это представляешь?
— Чего? — непонимающе захлопала совсем не роскошными, а самыми обыкновенными ресницами художница.
— Да ладно тебе! Не придуряйся! У тебя все твои мысли на физиономии написаны большими красными буквами! — Кирюшка продолжал густо краснеть. И даже слегка задымился, видимо, от чрезмерного смущения. Потянуло гарью.
— Кстати, коли ты ко мне в таком виде явился, то крылья где? — завела старую песню Женька, ловко сменив тему.
Красавец сразу успокоился и скорбно вздохнул.
— Сама подумай хоть раз. Крылья в такой боливар не влезут. Если их изображать, как положено, то у них размах будет не меньше двадцати метров… — ангел скосил синие глаза к носу и принялся что-то подсчитывать, но потом махнул рукой: — да ладно. Не сбивай с мысли… я к тебе по делу явился.
— И по какому же? — Женька уже поняла, что просто так этого мерзавчика не заставишь отцепиться. И уж коли ему что-то от нее надо, то ты тут хоть тресни напополам, а своего он добьется точно. Даром, что ли, ангел?
— Чего я хотел-то? — Кирьян задумался, сосредоточенно теребя мужественной рукой красивый, с ямочкой, подбородок.
Вот ведь везет, подумала Женька раздосадовано, всем, наверное, ангелы как ангелы попадаются, а ей и тут непутевый достался. Этакий склеротический красавчик.
— А! Вот чего! — вспомнил Кирюшка. — Так до тебя дошло, с кем я тебя познакомил, или все еще нет, горе луковое?
— А может, перестанешь ходить вокруг да около, и говорить намеками? Давай, выкладывай, что хотел, и брысь отсюда. Сейчас Дмитрий с Анной Михайловной вернуться. Не хватало тебя еще здесь обнаружить.
— Ну, меня они все равно не увидят, — синеглазый красавец уставился на Женьку насмешливо. — А без намеков я не могу, без них неинтересно. Забавно смотреть, как у некоторых мысли под черепушкой ворочаются. Тяжело так, со скрипом.
— В лоб ему, что ли, стукнуть, — задумчиво проговорила Женька, словно бы рассуждая сама с собой.
— Да ладно тебе, тоже мне, нашлась любительница руки распускать. Ну, давай-ка, вспомни вчерашний вечер.
— Ну?
— Чего ну? Не нукай, не запрягала. Нукать я буду. А ты вспоминай. Вспомни отделение милиции.
— Ну? Тьфу ты. Да вспомнила, вспомнила. И дальше что? — У Женьки возникла ощущение, что она и в самом деле упустила нечто важное. О чем ей следовало бы немедленно вспомнить.
— Он свою фамилию называл, когда протокол составляли? — и ангел улыбнулся во все тридцать два зуба, или сколько там у них, у ангелов…
Засмотревшись на его явно голливудскую улыбку, Женька потеряла дар речи вместе со способностью соображать. В голове крутилась единственная мысль: вот это красавец!
Белозубая улыбка тут же слиняла с лица, красавец нахмурился:
— Ты не о том думаешь, балда! Вспомни, какую он фамилию называл!
— Как же ты меня достал, — вздохнула Женька.
— Быстрее вспоминай! — рявкнул ангел с такой силой, что стекла в старом москвиче задребезжали. — Они уже там все взяли и подходят к кассе! Ну!
— Се… Си… Са… Су… — Женька чувствовала, что еще немного, и она точно вспомнит эту проклятую фамилию. Но вчера-то ей было не до нее. Мокрая, уставшая, замерзшая, с больной ногой… — Сулихин. Дмитрий Сулихин, — она недоуменно глянула на ангела.
Радостная физиономия с ямочками на щеках растворилась в воздухе как призрачное облачко дыма. Женька с выпученными глазами сидела на сидении и не могла прийти в себя. Ну и дура же она! Да где же были ее мозги. Конечно, Дмитрий Сулихин! Не однофамилец, не тезка! А именно тот самый!
Женька с силой хлопнула себя ладонью по лбу. Конечно! Вот почему он так торопливо убрал текстовый файл. Вот откуда у него муза, у этого творческого работника. Вот почему Анна Михайловна спрашивала его, когда же он закончит новую работу.
Бросило в жар. Она уже года четыре как с нетерпением ждала выхода каждой его книги. Она даже не надеялась с ним познакомиться. Она думала, что такие мэтры литературы обязательно должны жить в столице, и вдруг… это было не просто чудо, это было волшебство на грани фантастики. Ей захотелось выскочить на стоянку и попрыгать на одной ножке или покричать во все горло что-нибудь типа: ура! Но она усилием воли сдержала этот порыв. Еще не хватало! Люди сновали туда-сюда. Все такие серьезные, важные. И тут она со своими прыгалками на одной ноге.
— Ну что, никого подозрительного мимо не пробегало?
Анна Михайловна открыла переднюю дверцу, передала Женьке вместительную сумку, едва ли не с верхом затаренную всякими съестными припасами.
— Нет, никого, — бодро отрапортовала художница, состроив предельно честную физиономию и с новым интересом разглядывая Дмитрия, и не подозревавшего, что ему в затылок дышит заядлая фанатка его произведений.
— Тогда пристегиваемся, поедем с ветерком, — распорядилась Анна Михайловна, опускаясь на сиденье и захлопывая дверцу. — «Конявин и Ко» на другом конце города, а успеть надо быстро, до вечера. Всем все ясно?
— Всем ясно! — отозвалась Женька, невольно глянув на свободное место рядом… она бы до сих пор представления не имела, с кем имеет дело, если бы Кирюшка не вправил ей мозги на место. Спасибо, мелкий.
Машина рванула с места и, визжа на повороте, выскочила на улицу, едва вписавшись между БМВ и мэрсом. Женька невольно зажмурилась. Старушка неслась с такой скоростью, словно за ней гналась вся милиция страны. Если не врежемся в первый же столб, промелькнуло в голове художницы, то, может быть, останемся живы.
***
А в это время Ниночка с Зинаидой Викторовной сидели на кухне за чаем… ну, это мы врем, конечно, не за чаем они сидели, а за бутылкой вина, которая оказалась по случаю в холодильнике, и обсуждали свое скорбное женское житье-бытье.
— Нет, все-таки мужики — это другая планета! — рассуждала Зинаида Викторовна со знанием дела. — Вот я, четыре раза была замужем и что? — она воззрилась на Ниночку. Та только качнула головой, едва не подавившись колбасой. — Ничего хорошего. Первый был дурак дураком. В доме ни черта сделать не умел. Гвоздя не мог вбить. Влюбилась я в него по уши, ну как же! Душа компании! На гитаре побренчать, анекдоты рассказывать — вот это он с удовольствием. На это у него талант. Да только весь его ум и талант на то и ушел. Деньги у него не держались, — она махнула рукой, залпом осушила бокал белого вина, точно водку, и продолжала с горечью: — Пошлю его в магазин, так он вместо того, что нужно для хозяйства, обязательно какую-нибудь никчемную ерунду купит.
— Это он специально! — вставила Ниночка. Выпив всего пару глотков, она уже была изрядно пьяна, однако суть разговора пока что не теряла.
Зинаида Викторовна с интересом уставилась на свою будущую невестку.
— Как это «специально»?
— Ну, это чтобы его больше никакой другой домашней работой не загружали… — пояснила Ниночка. — Да многие так делают. Я про это статью читала. Раз испортят дело, два, глядишь — на третий раз уже никто и не попросит.
