Собственность короля - Хауэлл Морган (книга жизни .txt) 📗
21
Сначала то, что к ней прикасаются, снилось Дар в страшном сне. Потом она очнулась и поняла, что рука на ее плече принадлежит не Колю. Она лежала, свернувшись калачиком, на земле в шалаше Ковока, так близко к сидящему орку, что его колени касались ее спины. Ковок-ма стал трясти ее сильнее. Страшный сон развеялся, но не пропало ощущение опасности.
— Ты должна уходить, — сказал Ковок-ма.
Дар выглянула наружу и увидела, что занимается заря. Ей стало страшнее.
— Я не могу остаться?
— Тва. Ты уходить сейчас.
Дар гадала, понимает ли Ковок-ма, что обрекает ее на гибель.
«Наверное, понимает, — подумала она. — Ему просто все равно».
Дар хотела попросить его о защите, но тут же отбросила эту мысль. «Не стану унижаться».
Но при этом для нее исчезала последняя надежда. Она снова выглянула из шалаша. В лагере все было спокойно.
— Вата, — проговорила Дар, надеясь, что Ковок-ма поймет, что это последнее «прощай».
Запахнувшись в порванное платье, Дар поспешила к женскому шатру. Она надеялась успеть переодеться в запасное платье и, возможно, разыскать какое-нибудь оружие до того, как мужчины явятся завтракать. Когда Дар вошла в шатер, проснулась Тарен.
— А, вернулась, — пробормотала она спросонья, заметила, что платье у Дар разорвано, и спросила: — Что, плохо было?
— Хуже, чем ты можешь себе представить, — ответила Дар, проворно переодеваясь. — А где ножи?
— Зачем тебе нож?
— Просто нужен.
— Они в повозке лежат, — ответила Тарен.
«В повозке Тига, — подумала Дар, и сердце у нее ушло в пятки. — Придется обороняться палкой или половником».
Дар вышла из шатра, чтобы избежать дальнейших расспросов. Рядом с потухшим костром стоял котел с холодной кашей. На краю котла висел половник. Дар взяла его. Половник был легкий, но другого ничего не нашлось — все дрова в костре прогорели.
«Пожалуй, это и будет мое оружие», — с тоской подумала Дар и зачерпнула половником холодную кашу, чтобы в последний раз хоть немного поесть.
Она жевала кашу, когда из шатра вышла Тарен.
— Дар, что стряслось ночью? — спросила она.
Дар проглотила комок каши.
— Мердант Коль начал приставать ко мне. Он…
Тут она увидела, как из амбара выходят мужчины, и умолкла. Обычно солдаты плелись к костру заспанные, похмельные. А этим утром они вышли из амбара толпой и направились к костру с таким видом, словно их ожидало какое-то важное дело. Дар заметила, что ни один из мужчин не несет деревянную миску. Она смотрела, как они приближаются, и ей нестерпимо хотелось убежать. Удержалась она от этого, только призвав на помощь всю свою храбрость.
Солдаты остановились в нескольких шагах от котла. К этому времени за ними уже наблюдали Кари и Нена. Они догадывались, что что-то должно произойти. Все мужчины не спускали глаз с Дар, объединенные наглостью и похотью. Но каждый по отдельности боялся сделать шаг. Дар могла только гадать, что им наболтал мердант Коль, но итог был очевиден — он отдал ее на растерзание мужчинам. Вопрос был только в том, кто станет первым.
Миновало напряженное мгновение, и Муут решил, что первым будет он. Он пошел к Дар, отвратительно осклабясь.
— Давненько я желал отведать этого угощения, — процедил он сквозь зубы.
Он бросился к Дар. Она замахнулась половником и ударила его по подбородку. И услышала, как расхохотались остальные мужчины. Муут ткнул кулаком в грудь Дар. Она охнула и не смогла сделать вдох. Согнулась, выронила половник.
Муут схватил ее за руку и рванул к себе.
— В амбар, сучка.
Дар удалось сделать короткий вдох. Муут потянул ее за собой. За ними пошли остальные солдаты. Стоило Мууту сделать первый шаг — и все образовали очередь.
Дар была на полпути до амбара, когда Муут неожиданно отпустил ее. Дар удивленно обернулась и увидела, что на месте Муута рядом с ней стоит Ковок-ма. Он был вооружен до зубов и, оторвав Муута от земли, держал его за шею на вытянутой руке. Орк не обращал никакого внимания на то, как лягается и извивается человек. Он медленно обвел взглядом остальных солдат.
— Это моя жен-счина! — взревел он и крепче сжал в пальцах шею Муута. Хрустнули кости. Орк брезгливо отшвырнул тело солдата. Солдаты попятились — примолкшие, напуганные. Только Муут издавал такие звуки, будто захлебывается или задыхается. На глазах у всех, кто это видел, его лицо стало сине-серым.
— Трогать моя жен-счина — и я убивать любого из вас, — прорычал Ковок-ма, развернулся и размашисто зашагал прочь.
Солдаты замерли как вкопанные. Нена взвизгнула и бросилась к Мууту. Опустилась на колени рядом с ним и, рыдая, гладила его лицо. Ее крики словно бы пробудили толпу мужчин, и солдаты подошли и встали вокруг своего поверженного дружка. Муут лежал неподвижно. Один из солдат осмотрел его.
— Он мертв, — заключил он и с отвращением зыркнул на Дар. — Твой хахаль его прикончил.
— Мой хахаль? — ахнула Дар.
— Он назвал тебя своей женщиной, — буркнул солдат.
Нена гневно посмотрела на Дар. Тоска и отвращение смешались в ее взгляде.
— Как ты могла? — выпалила она. — С орком! Что ты за чудовище?!
Дар была так ошарашена, что не смогла возразить. Она перевела взгляд на Тарен и Кари и увидела в их глазах такое же отвращение.
— Это все из-за ее черных зубов, — буркнул кто-то из мужчин. — Страхолюдинам они нравятся.
— Ну так пусть берут себе эту ненормальную сучку, — бросил другой.
Мужчинам пришлось по сердцу то, что они смогут избегать Дар не потому, что испугались орка, а из-за того, что питают к ней отвращение. Они снова себя уважали, забыли о страхе — и стали наглыми.
— Тарен, — объявил один из солдат, — мы не желаем, чтобы она нам прислуживала. — Вот-вот, — подхватили некоторые.
Пришел Тиг с лопатой, бросил ее к ногам Дар.
— Выкопай могилу для Муута. Это из-за тебя ею убили.
Дар, оторопев, уставилась на лопату. Тиг добавил:
— Давай копай, а не то плетки отведаешь.
Дар взяла лопату и стала копать в том месте, где земля была помягче. Она работала и думала о вмешательстве Ковока. Оно и порадовало, и унизило ее. Назвав ее «своей женщиной», орк одновременно спас и уничтожил ее в глазах людей. Дар была потрясена тем, с какой готовностью все поверили в самое худшее, каким бы невероятным оно ни было.
Ковок-ма стоял у края священного круга и наблюдал за вашавоки. Их поведение вызывало у него отвращение. Вашавоки ели, забыв о мертвеце. Ковок-ма гадал, почему никто не произносит молитв, почему не исполняется никакой ритуал. Даргу, одна-одинешенька, рыла яму в груди Мут ла. Вид у нее был невеселый. Ковок уже сомневался в том, что поступил правильно.
Подошел Зна-ят.
— Сын брата матери, от тебя разит вонью вашавоки.
— Хай. Произошло много странного.
— Я точно знаю, что произошло, — сказал Зна-ят. — Ты стал глупцом.
Ковок-ма выпрямился и обнажил клыки. Зна-ят прищурился.
— Не пугай меня. На этот раз я не согну шею.
Ковок-ма ответил Зна-яту дерзким взглядом.
— Так ты хочешь драться?
— Ты мой родственник, и для тебя все еще есть большое место в моей груди. Я бы лучше поговорил мудро.
— О какой мудрости ты говоришь?
— Даргу наделен злыми чарами.
— Я так не думаю.
— Твоя грудь стала маленькой, — покачал головой Зна-ят. — Это Даргу виноват. Он выучил наши слова, чтобы околдовать тебя.
— Ты говоришь глупости, — сказал Ковок-ма.
— Но как иначе он смог спать в твоем шалаше?
— Я позволил ей это ради Мут ла.
Зна-ят неприязненно зашипел.
— Мут ла? Как могут сыновья говорить за Мут ла?
— Когда с нами нет матерей и они не дают нам советов, мы должны сами за себя думать.
— Значит, ты плохо подумал.
— Я слушал свою грудь, — возразил Ковок-ма. — И моя грудь сказала мне, что я должен защитить Даргу от злых вашавоки.
— Даргу тоже вашавоки, — сказал Зна-ят, — значит, он тоже злой. И ради тебя я убью его.
