Охота на ясновидца - Королев Анатолий Васильевич (книги полностью TXT) 📗
Ночь вьщалась, что надо: черная, с грозой и дождем. За окнами тоскливо завывал ветер. Я вылезла из теплой постели и быстро оделась. Свет не включала. Револьвер прикрепила скотчем под грудью, пихнула газовый баллончик в задний карман. Ветки за окном напоминали беспокойных блестящих змей. Розги дождя нахлестывали по стеклу. А яркие вены горящих молний заливали комнату ослепительным светом. Класс! Выпила для бодрости горсть таблеток. В последний миг захватила карманный фонарик, который можно было пристегнуть к рубашке. За проклятой дверью, наверное, темно как в маш-киной жопе!
Тут наступил решающий момент — надо выйти в счастливую фартовую минуту, чтобы не попасть под ливень судьбы, чтобы враг отвернулся в тот именно миг, когда ты мимо ползешь, чтобы кирпич с крыши не шарахнул в голову, чтобы смерть дала осечку, стреляя в сердце. Надежных рецептов выбора такой верной минуты нет, главное — глубина интуиции и правильно понятый знак судьбы. Я задержала дыхание и стала считать про себя: один, два, три, четыре, пять, шесть, семь! мое число! семь… в окно ударила ветка, сорванная ветром и разбила стекло. Пора! Это знак бегства, оторвись веткой от дерева, оторвись.от погони, оторвись и разбей преграду на мелкие куски, вдребезги! Ото-рви-ссь! Теперь надо только выдерживать взятый темп шага, не забегая и не отставая. Идти под зонтиком удачной минуты.
С бьющимся сердцем я вышла из комнаты и пустилась в опасный путь. Если бы я знала, что до конца опасности мне придется шагать, ехать, плыть целый год! Мой маршрут идет через апартаменты Марса, а не через коридор, где глазки телекамер. Дорогу освещала короткими вспышками фонарика. Свети смелей, дружок… Сначала я шла через кабинет мужа, затем через его комнату отдыха, затем — бегом-г-через пустой тренажерный зал. Отсюда ведет винтовая лестница на первый этаж, прямо в бассейн, где Марс плавал после разминки на тренажерах. Это личная лестница Марса. Никого. Первый охранник был в бассейне. Пользуясь отъездом хозяина он, фыркая и отплевыясь, плавал брассом по центральной дорожке. Фыркай голубчик! Глотай больше, ныряй глубже — призрачной тенью — пробежала к выходу по мраморному краю. За стеклянной стеной — во весь размах неба — панорама грозы: обвалы воды, водопады грома, ручьи молний, разливы зарниц. Лупи крепче! Дуй ветер, лопни щеки! Из бассейна только один выход — в парадный холл, прямо в пасть охраны. Тут центральный пульт телекамер слежения, тут всегда — не меньше трех удавов. Можно стоять за дверью, выжидая момента, можно… но!… тогда я теряю темп удачи и мой защитный зонтик уплывает вперед на волнах времени. Вперед, Элиза!
Ручку на себя, морду — кирпичем, выхожу в холл. Все трое стоят спиной ко мне и задрав голову следят как под потолком бьется глупая ночная сова, которую чудесным ветром занесло в дом. Вскинув ТТ, одна из горилл коко-шит несчастную птицу, которая прикрыла пестрой грудью мою амбразуру. Кошкой, мышью, лисой шмыгаю мимо и бегом в подвал, по узкой лесенке. Поворот. Еще один поворот. Здесь горит свет, тихо, раскаты грома почти не слышны. Открываю золотым ключиком дверь Карабаса-Барабаса. Руки дрожжат. Главное не терять взятый темп — двигаться под зонтиком удачной минуты —ни быстро и не медленно… за роковой дверью кабина обычного лифта. Ступаю ногой на квадратный пол. Все, Лизок! Рубикон перейден. Назад дороги нет. Изучаю панель. На ней всего две кнопки: вверх и вниз. Жму — вверх. Ноль внимания. Тогда вниз. Лифт звякнул и мягко пошел вниз. В зеркале на стенке вижу свои затравленные глаза обозленной кошки. Шерсть стоит дыбом. Стоп! Выхожу из лифта в сверкающий светом коридор. Кругом белый кафель, как в больнице. Лифт прервал ритм моего передвижения. Отстаю от зонтика не меньше, чем на минуту. Бегом, вперед! Догнать спасительную тень. Я бы уже шла во-он там! Припустив за собственным призраком, я вдруг с размаху вылетаю над длинный балкон, который идет вдоль стены большого залд. Матерь божья! Это была сплошная мертвецкая. Голые мертвецы на цинковых столах! Семь молодых женщин. Отвисшие груди. Вывернутые ноги. Страшные лобки. Еще одна — со вспоротым животом — висит на крюке вдоль стены. Крюк поддет под подбородок так глубоко, что из мертвого рта выглядывает стальное острие. А на операционном столе, над последним трупом, возятся два белых халата в пятнах крови. Достают из нутра что-то сизое. Печень? Почки? И фасуют мясо в стальные термосы, откуда валит морозный парок. В мертвецкой холодно, как зимой. И надо же! Живодеры заметили мое ошпаренное появление на балконе. Они в растерянности. Не знают как реагировать на появление в столь поздний час. И все-таки я жена босса. Один поднял красную руку в резиновой перчатке и посылает воздушный поцелуй. Второй колеблется: команда дана на абсолютную тайну, любой свидетель — это покойник. Мои ноги прилипают к полу. Тело отказывается подчиняться. Они видят, что я шокирована.
Внезапно мертвец на крюке срывается на пол и страшно вскрикнув — распоротый человек, голая косматая девушка бежит по кафелю сплошь залитому кровью. Наверное, я спятила. Обожралась таблеток. Такого не может быть. Орущий покойник добегает до стены и ударившись со всего разбега об кафель падает на пол. Мои живодеры, опешив, кидаются следом. У обоих в руках хирургические тесаки. Перевернув труп на спину, они начинают наносить адские удары лезвиями по грудной клетке, где и так нет живого места, так все распорото… Только тут я очнулась от ступора и машинально шагаю вперед, мое тело — тоже покойник. На автопилоте добираюсь до конца балкона и иду до конца коридора, откуда двигаюсь то ли вверх, то ли вниз. Поворот. Еще один коридор. Я шагаю вслепую: падла Марс! Я то думала, что твой бизнес — оружие. Но дверь вела в подпольную лабораторию консервированных потрохов. И теперь я знаю об этом! И отныне повязана с Марсом живой кровью. Вся эта несчастная падаль вполне в духе его мрачной души, с тягой к самоубийству. Держись, Лизок, теперь уж ты точно обречена и пощады тебе не будет!
Только тут на меня накатывает приступ тошноты, и содержимое желудка выворачивает на пол.
Я потеряла темп и сбилась е ноги. Зонтик удачи уплыл далеко вперед. Я отстаю от незримого "я" минимум на пятнадцать минут — уже не догнать. Я озираюсь в поисках выхода и слышу неясный шум текущей воды. Внимание! Вода для меня всегда была выходом из положения: по морю меня увезли от опасности, к воде вез свою девочку мой отец, в воде меня поцеловал дельфин в ночь баккара… Я огляделась и увидела под ногами люк. Когда мне удалось поднять крышку, шум стал ясным и полным. Посветив фонариком в круглый колодец, я увидела лоснистый бок бегущего потока. Это тонель для проточной воды, который питает бассейн первого этажа и открытый бассейн за домом. Спасай, вода! Держась за скобы, мухой , спускаюсь вниз, предусмотрительно закрыв люк. Фонарик, мой маленький дружок, висит на шнурке вокруг шеи и смело колет лучом кромешную тьму, ободряет беглянку: держись, Элиза, мы заодно.
Кто сегодня так мне помогает: Бог или дьявол? Ветка в стекло, сова, напуганная грозой, бегущая по кровище девушка, гроза, наконец… Скобы уходят в глубину. Это чистая речная вода. Она пахнет тиной и илом. Она мчит под куполом тоннеля в черную неизвестность, но главное — прочь от проклятого дома. Слава Богу, уровень воды не достает до каменных сводов — можно плыть. Я отпускаю скобу и быстро плыву в быстрой прохладной воде. Только бы не было крыс! Ужасно боюсь, но плыву легко и отчаянно. Фонарик тускло светит в воде, насколько хватит тебя, дружок? Я уже вижу впереди неясное пятно света. В нос ударяют запахи леса. Грозы не слыхать, но земля и трава так отхлестаны розгами, что слышен дух глины, пар смытой смолы, пьяный букет прелой листвы. И рраз! С размаху ударяюсь о решетку… вода стремит дальше свой бег. Любое промедление для меня — смерти подобно. Я знаю, живодеры уже сообщили, что видели меня на балконе — в доме тревога! От удара мой храбрый дружок гаснет и умирает. Я чуть было не расплакалась от досады. Все попытки расшатать решетку, или найти слабое звено в своде — безуспешны! Как ни тепла летняя вода, я уже начинаю мерзнуть. Плыть назад к люку — против стремительного течения — нет сил. Напор слишком силен. Держусь руками за решетку. Так вот ты где найдешь свой вечный покой, Лизок! Бедный, бедный Лизочек… тут, в минуту невольной передышки, я наконец понимаю, зачем Марс вручил мне проклятый ключ от мертвецкой… да чтобы больше не щадить тебя, дура! Отрезать пути к собственной жалости, все-таки он по-своему, но любил тебя, мокрая курица! Внезапно что-то мерзкое, живое, сырое, мохнатое, мокрое, черное, тяжелое, и молчащее бьет меня в спину. Оглядываюсь. Уйя, крыса! Мамочка моя! В ужасе я начинаю истошно орать и хлопать руками… Крыса вильнула в сторону и, перебирая в воде куцыми лапками, устремляется сквозь ячейку в решетке и уплывает, волоча за собой по воде голый жирный хвостище.
