Словами огня и леса (СИ) - Дильдина Светлана (читать хорошую книгу txt, fb2) 📗
— Она красавица! Хранительница Асталы, — услышал голос, от восхищения ниже и тише обычного.
— Я понял, — пробормотал Огонек, а Кайе, как назло, приостановил грис.
— С ее вершины весь город как на ладони, и горы намного ближе, и небо. Хочешь подняться?
— Нет! — воскликнул Огонек, и прижал ладонь к губам.
Кайе посмотрел удивленно:
— Ты же высоты не боишься.
— Там вряд ли будут рады полукровке. И твоя родня тоже, — сказал он поспешно.
— Не пустить тебя не посмеют, если я приведу, — он задумался на миг, качнул головой, но затем хлопнул грис по боку, ускоряя ее бег.
Вот уже завершались кварталы их Рода — тут высился столб с бронзовым знаком, навершием в виде такой знакомой уже луковицы-бутона с человеческой фигуркой внутри. Дальше площадь, не принадлежащая никому, и проулок, а после…
Послышался стук копыт — кто-то догонял их.
— Хлау! — проговорил юноша, словно выругался. Высокий человек на пегой грис, похожей на Весну, поравнялся с юными всадниками. Огонек знал его — Хлау, начальник всех синта Рода Тайау.
— Тебе велено было ждать. Почему ты отправился на Атуили один? И что это такое? — вместо приветствия рявкнул Хлау, указывая на Огонька.
— Я и один справлюсь там! — отозвался Кайе, не сбавляя ходу.
— Чтобы мог творить все, что заблагорассудится? Нам еще нужно золото.
— Мне — нет, — крикнул юноша, вырываясь вперед. — Ненавижу блестящие побрякушки.
— Тейит дает за них то, что необходимо Астале!
— Что не говорит об уме этих крыс!
Огонек несся за двумя всадниками, вцепившись в рыжую холку грис. Хлау вспомнил о нем:
— Тебе запретили брать его из дома!
— А это неважно! — выкрикнул Кайе, расслышав вопрос. — Он все равно будет со мной на Атуили!
— Сам лучше вернись! — Хлау обращался к Огоньку. — Всем будет проще!
— Оставь его в покое!
Огонек слышал их перепалку и мечтал об одном — остановить грис и переждать под кустом, пока всадники не вернутся. Все его внутренности от скачки грозили очутиться снаружи.
Вернуться — как-то посмотрит на это Кайе, продолжать путь — точно оторвут голову по возвращении. Но Кайе-то вот, рядом, довольный, как утреннее солнце, даже начальник синта их дома не может ничего сделать. Так что и вопроса нет, кого слушаться.
А Хлау ведь несладко, осознал полукровка. Упустить подопечного, если велели сопровождать — по голове не погладят. И бросить дом и умчаться надолго тоже не дело. Вряд ли провожать Кайе на Атуили должен был лично он, хотя и предупредил наверняка, но всё же…
До Атуили был путь неблизкий — от рассвета до вечера, если не спешить, но Кайе несся, будто старался Хлау стряхнуть с хвоста. Когда остановились на поляне для отдыха, Огонек уже и стоять не мог. Вскинул глаза — серая туча ползла по небу, лохматая, низкая. Кто-то там наверху никак не хотел уняться, выжимал последние капли перед неизбежной сушью.
— С океана гонит. Ливень будет, — сказал хмурый Хлау. — А раньше пыльная буря…
Времени было — после полудня уже, но небо словно взвесь пепла заслоняла, плотней с каждой четвертью часа. Лес тут рос негустым, кроны деревьев неба не прятали.
— Ты отдохнул? — спросил Кайе. — Надо успеть до ветра с дождем.
Отдохнул… дорога всю душу из Огонька вытрясла, хоть и ровно бежала Весна. Но вместе с тем был почти счастлив — выбрался наконец из хватки бесконечных стен и гладких дорог, людского муравейника, и даже почти ускользнул от надзора тех, кто так не любил его и не доверял. Только Хлау, а он против Кайе не в счет, хоть много старше годами.
А вокруг становилось все пасмурней. Страшновато было поднимать глаза кверху — лохматая туча, уже черная, а не серая, закрыла полнеба. Ветер налетал хлесткими сухими порывами: такие оплеухи ветра могли сбросить с уступа. Словно остаток дождливых сезонов спешил догнать родичей, вылить непролитые ливни.
Огонек собрал все душевные силы и встал, показывая, что готов продолжать путь. Честное слово, Хлау глянул на него с сочувствием!
Кайе ничего не заметил. Он будто не уставал вообще.
До ливня они успели.
А прииск на Атуили оказался очень большим. Не сравнить с тем, где собирали агаты. Десятка три хижин, и не времянки, а добротные вполне, со стенами из прутьев и глины. Селение казалось пустым — мужчины трудились на добыче золота, женщины готовили пищу или занимались огородами.
Когда-то и здесь текла река, но с тех пор русло почти пересохло, оставив множество каменной крошки. И каменистые высокие берега, все в осыпях. Опасно, наверное, тут ворочать камни, небольшие даже, ища, куда еще принесло золотые крупицы…
Жило тут много народу — не меньше сотни, но большинство из них работали вдали от селения и не могли видеть всадников. Лишь некоторые сразу поспешили на большую поляну — видимо, главную площадь. Все, мимо кого проезжали, включая женщин, кланялись и как-то сжимались.
Хлау поравнялся с Кайе, что-то сказал ему, тот недовольно и нетерпеливо дернул плечом.
— Собери их!
Но еще раньше кто-то успел ударить в гонг, низкий тяжелый звук раскатился над ложбиной.
Ветер налетает порывами, треплет волосы, бросает в лицо пыль и крохотные камешки. Птицы молчат, ожидая ливня, но маленькие ласточки носятся совсем низко над площадкой, ловя мошкару, едва не задевают стоящих крыльями. Люди стоят сумрачные — большинство полукругом сзади, небольшая группка перед ними, мужчины и пара женщин. А еще на шаг впереди — тот, кто взялся говорить от их имени, человек еще вовсе нестарый, но тусклый и нездоровый. Хотя, видно, упрямый — чуть вперед выдвигается челюсть, и сдвинуты брови, хоть и склонена голова. Никакого знака нет, и украшений нет, только нитяной браслет на запястье.
— Нас всего две семьи, али. Я, брат, наши жены и дети… Позволь нам уйти — без нас не остановится работа. Мы будем полезней в другом месте — здесь и вода, и пища чужая… и сил у нас все меньше.
— Восемь человек, из них пятеро взрослые, — тихонько произнес Хлау. — Неплохо.
Кайе отмахнулся, как от навязчивой мухи — отстань!
Атуили принадлежало Роду Тайау, им и решать, как поступить. Ахатта отправил младшего внука. Значит, доверяет его решению, а Хлау — досадная помеха.
— Чем вам тут не живется?
— Когда-то наши наших отцов переселили с побережья, еще совсем молодыми. Но мы не можем в этих лесах, в нашей крови море.
Самовольно семьи уйти не могли, да еще и с детьми, понял Огонек. За ними сразу отправились бы в погоню, а далеко ли уйдут — с малолетками, пусть и не с несмышленышами грудными? Вот и просятся сами.
— Думаешь, есть место получше?
— Позволь нам попытаться перейти на ту сторону гор, поселиться в рыбачьем поселке… снова жить на побережье, али.
— Понятно. Там море, морские птицы, ракушки вкусные — так? А золото нужно Астале — это неважно, — внезапно коротко и совсем не зло усмехнулся: — Да вы перемрете по дороге, не добравшись до гор!
Люди безмолвствовали, поглядывая на того, кто выступил первым.
— На дорогах спокойно, — неуверенно сказал зачинщик.
— Благодаря кому? Разве не нам? Нет уж, если вам уходить, то лесами!
Огонек шагнул ближе, уже открыл рот — заступиться, но Кайе спросил незнакомым каким-то голосом:
— Ты первый хочешь уйти? Оставить работу?
Протянул руку, взял лежащий на деревянном брусе коловорот. Шагнул к человеку поближе, коротко замахнулся и ударил сверху вниз. Человек закричал, зажимая руками бедро, упал наземь — до колена рассечено, глубокая рваная рана, и кость вряд ли цела.
— Вперед, не держу! Лес рядом! Ихи и прочие будут рады обеду!
Человек скорчился наземле, не поднимая головы. Юноша обвел глазами остальных.
— Хотите уйти — уходите. Но сперва получите так же, как он. Нет — работайте.
