Дочь Велеса (СИ) - Шафран Пан (читать книги бесплатно полностью .TXT) 📗
Редкие посетители, отвлеченные от еды громким скандалом, хмыкнув и перекинувшись парой ничего не значащих фраз, предпочли вернуться к трапезе, лишив своего внимания Ялику, раздосадованную проделками товарища.
— И за что мне все это? — горестно вопросила ворожея, когда меша отважился вылезти из своего ненадежного укрытия и гордо примостился рядом с ней на лавке. Словно не понимая, о чем идет речь, кот выразительно округлил глаза.
— Хочешь, чтобы нас выгнали? — тихо, чтобы не услышали окружающие, поинтересовалась Ялика, хлопнув мешу по лапе, которой тот попытался утянуть из стоящей перед ней тарелки кусок давно остывшей свинины.
— А я-то тут при чем? Это ты Горбылю скажи, — безапелляционно заявил бесенок, будто бы гордо приосанившись, — я же не какой-то мышелов блохастый, чтобы меня требухой да объедками кормить! Да и по уму я все делаю, он же знать не знает о том, кто я есть на самом-то деле. Думает, кот я обычный, а посему и за вилы хвататься никто не станет.
— По уму он, — передразнила его Ялика, нахмурив лоб. — Сам слышал: еще раз попадешься — и тебя, и меня вон выставят.
Навострив уши, меша задумался, не сводя голодного взгляда с тарелки ворожеи, которую та, заметив взгляд бесенка, тут же предусмотрительно отодвинула подальше.
— А выставят, — недовольно буркнул тот, поигрывая кончиком пушистого хвоста, — не велика беда. Чую, засиделись мы тут. Вокруг тишь да благодать воцарилась. Третий день сиднем сидим. Чего ждем-то? В путь дорогу пора.
Ответить ворожея не успела. Раздавшийся почти над самым ухом знакомый бас заставил ее осечься на полуслове.
— Куда это вы собрались? — дружелюбно спросил Добрыня, присаживаясь напротив.
— А твое какое дело? — тут же подозрительно огрызнулся меша.
— Не доводи до греха, — угрожающе предупредил его богатырь и, приветливо улыбнувшись отчего-то смутившейся ворожее, бросил на стол многозначительно звякнувший кошель. — Вот, из казны вытряс. Тут немного, конечно, но голова городской скуп стал неимоверно. Он и раньше-то щедростью не отличался, а сейчас, на старости лет, и подавно — за грош ломаный удавится.
— Это зачем? — принялась было отнекиваться Ялика, но Добрыня, не прекращая улыбаться, пододвинул кошель ближе.
— За труды твои, да за смелость, — пробасил он добродушно. — Без тебя совсем бы худо пришлось.
— Да нечего тут мяться, — встрял меша. — Пригодится, да и город, чай, не обеднеет.
Бросив на жадно сверкающего глазами кота осуждающий взгляд, Ялика неловко взяла кошель, оказавшийся совсем не тяжелым, что красноречиво говорило о скудном содержимом, и, с виноватым видом, будто чего-то стесняясь, повесила его на пояс.
— Не благодари, — удовлетворенно хмыкнул здоровяк, попытавшись, по своему обыкновению, пригладить топорщащуюся во все стороны бороду.
Убедившись в тщетности своих усилий, он заговорщически подмигнул смущенно молчавшей ворожее и, посерьезнев, наклонился так, чтобы Ялика могла расслышать его доверительный шепот.
— Я ж ведь не только за этим, пресветлая, пришел.
— Ну вот, приехали, — разочарованно вздохнул меша. — Никак, свататься пожаловал. Не позволю, так и знай. Не бывать этому. Никогда.
Опешивший Добрыня откинулся назад и вдруг покраснел.
— Нет, ты что? — смущенно пробубнил здоровяк, отводя в сторону растерянный взгляд. — По делу.
— Ну и дурень ты, Нафаня, — пожурила хихикающего мешу Ялика, пряча улыбку.
— Митрофан! — взъярился кот, грозно распушив хвост и показав клыки.
Окинув корчму пытливым взглядом, Добрыня обреченно махнул рукой и вновь едва слышно заговорил:
— Послушай, пресветлая, тут дело такое, что голова наш, видать, из ума совсем выжил. Ему за каким-то лешим рог Индрика понадобился. — Заметив недоверчивый взгляд Ялики, богатырь покачал головой. — Почто он ему сдался — ведать не ведаю, а только команду ловцов голова тайно собирает. Каждому по тысяче золотом обещает, а тому, кто рог самолично принесет — так и вовсе десять тысяч полновесных.
Меша, начавший было деловито намывать и без того лоснящуюся шерсть, вдруг встрепенулся, во все глаза уставившись на Добрыню.
— Так, а ты-то чего беспокоишься? — заметил Митрофан. — Да и откуда прознал об этом, раз голова тайно все провернуть хочет?
Добрыня как-то недобро посмотрел на мешу и процедил сквозь зубы:
— Вот еще, ответ перед нечистью всякой держать…
— Погоди, Добрынюшка, — настороженно прервала его мигом посерьезневшая Ялика. — Митрофан ведь дело говорит.
Сердито нахмурившись, так, что брови сошлись на переносице, Добрыня вновь принялся негодующе поглаживать бороду.
— А голова и меня звал, — раздраженно пояснил он. — И все бы ничего, да на дело это из казны деньги тратятся без меры. Того и гляди, весь город по миру пойдет.
— Ну, а тебе-то что? — не унимался меша. — Ты человек простой, служивый, знай, службу неси да не суй нос куда не следует.
Потерявший остатки самообладания Добрыня, покраснев от захлестнувшей его волны гнева, с такой силой впечатал огромный кулак в ни в чем не повинный стол, что находившаяся на нем посуда жалостно звякнула, а сидевший в корчме люд мигом повернул головы в сторону тяжело дышащего богатыря. Меша же, подпрыгнув на месте, прижал уши к голове и угрожающе оскалился. Даже Горбыль на секунду выглянул из кухни — проверить, не буянить ли удумали гости. Впрочем, натолкнувшись на звериный взгляд Добрыни, он тут же предпочел ретироваться, скрывшись за дверью. Остальные посетители тоже решили сделать вид, что ничего не произошло. Мол, с кем не бывает, ну ссорятся голубки влюбленные — так-то обычное дело.
— Да он мне как отец, — сквозь зубы зло прорычал здоровяк, уставившись в пустоту перед собой. — Вместе в дружине княжей служили на пограничье, вместе кровь по заставам проливали, вместе в Пересечень, как службу закончили, и пришли. Он вскоре головой городским сделался, а я, следом, старшим над дружиной.
С трудом совладав с гневом, Добрыня с надеждой посмотрел на Ялику.
— Поговорила бы ты с ним, пресветлая, — чуть ли не жалостливо взмолился он. — Меня Никодим и слушать не желает, а тебя, может, и послушает. Отговори его, богами прошу. Не за себя ведь, а ради блага друга ближнего. Если нарочитые мужи прознают, куда он монету звонкую из казны тратит, так не сносить ему головы.
— Да уж, друже, — неторопливо протянула Ялика, задумчиво разглаживая складки на сарафане. — Никодим твой, и вправду, головой скорбен. Как он Индрика-то ловить удумал? Ведомо же даже дитю неразумному, что зверь этот не по тучным пастбищам ходит, а у самых костей земли, там, куда смертным путь и вовсе заказан. Да и сомневаюсь я, что есть сила на земле, Индрика удержать способная.
— Ну, так ему и скажи об этом, — эхом отозвался Добрыня, пожав плечами. — Ты же ворожея, как никак, да и город своим умением уберегла — авось, твое слово да повесомей моего окажется.
Кивнув своим мыслям, Ялика решительно встала, чуть не опрокинув пустую кружку, застывшую в хрупком равновесии у самого края стола.
— Пойдем, Добрынюшка, поговорим с головой, что ли, — решительно заявила она, бросив задумчивый взгляд на явно обрадовавшегося здоровяка.
— Ну, вот дуреха, — разочарованно пробормотал меша. — И что мне с ней делать? Вечно в неприятности встревает всякие.
Сердито мотнув ушами, он кинулся следом за ворожеей, вышедшей из корчмы в сопровождении приободрившегося Добрыни. Чуть не получив закрывающейся дверью по носу, раздраженно мяукающий кот юркнул за порог под насмешливыми взглядами оставшихся посетителей.
Город, казалось, даже не заметил страшных событий трехдневной давности. Все также деловито сновал люд, занятый повседневными делами, все также драли глотки всевозможные зазывалы, и все тот же вездесущий печной дым, подчиняясь воле налетевшего ветерка, то и дело накрывал своими удушливыми объятиями улицы, заполненные беспечными обывателями. Лишь кое-где внимательный взгляд мог наткнуться на печальную избу, одна из стен которой, согласно древнему обычаю, была разобрана, чтобы вынести умершего, а затем и проводить его дух в иной мир, доверив жаркому пламени погребального костра бездыханное тело. Впрочем, подобные дома встречались нечасто. Да и выглянувшее, наконец, солнце, разогнавшее своими ласковыми лучами хмарь, устлавшую серой пеленой небо, заставило отвлечься от тягостных дум и печалей. Стараясь не отставать от уверенно рассекающего толпу Добрыни, Ялика незаметно для себя начала как-то совсем по-детски радоваться теплу светила и забавам его вечных спутников, солнечных зайчиков, беспечно игравших то на стенах домов, то на хмурых озабоченных лицах прохожих. Даже устроившийся на плечах ворожеи Митрофан, ворчливо сетующий на ее глупость, в конце концов успокоился и добродушно заурчал.
