Шелест алой травы (СИ) - "Desmondd" (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗
Бесценное сокровище мы обнаружили в тонкой маленькой брошюрке под названием: «Учись, юный шиноби!». Было очевидно, что Наруто её ни разу не открывал: что-что, а учиться в классе он считал очень занудным занятием. Книжица не была пафосной назидательной речью какого-нибудь Хокаге, умершего пару десятков лет назад. Нет, предельно сжатый материал, рассказывающий, как наиболее эффективно организовать учебный процесс, тут было описано всё: мотивация, работа памяти, работа мозга, эффективные методики запоминания и прочие настолько же полезные вещи.
Решив, что именно умение учиться для меня сейчас наиболее важно, я, размножив брошюрку с помощью Шурикен Каге Буншин но дзюцу (удерживать чакру, охватывая плоский бумажный прямоугольник, было гораздо легче чем на многоугольном сюрикене, внутреннее же содержимое роли не играло), отдала её своим подругам.
Тщательно изучив материалы, мы тут же бросились всё это обсуждать. Многие вещи для меня были пока что не слишком важными, но отбросить их, посчитав ненужными я не могла. Моя решимость подкреплялась моей ненавистью, но всегда ли это будет так? Не перегорю ли я? Не устану ли от бесконечной учёбы и тренировок, не впаду ли в апатию, как когда-то, когда не видела выхода из моего положения? Остальное было более чем полезным и помогало выучить всю гору материалов в наиболее краткие сроки.
Я узнала, что у мозга есть два взаимоисключающих режима работы — сосредоточенный, когда ты фокусируешься на задаче, и рассеянный, когда ты не думаешь ни о чём конкретном. Раньше я посчитала бы второй бесполезной тратой столь ценного времени, но, как оказалось, для учёбы умение сосредотачиваться играло не меньшую роль, чем умение расслабиться. В расслабленном состоянии наш мозг лучше осмыслял полученные знания, строил цепочки ассоциаций, позволяя понять весь полученный материал. Если человек был в расслабленном состоянии (дремал, созерцал цветы, смотрел на текущую воду, рисовал) — он гораздо лучше осмыслял полученные знания. Теперь я поняла, почему «дедуля» Наруто, по его словам, «занимался всякой фигнёй вместо крутых дзюцу». Старик оказался непрост, а полумедитативное состояние во время занятия каллиграфией было тем, что надо хорошему шиноби, чтобы усвоить важные знания.
Также у нас было два вида памяти — рабочая и долговременная. Первая была похожа на надпись на песке во время накрапывающего дождика, а вторая — огромным, почти бесконечным складом нужных вещей. И знания, попавшие на склад, можно было извлечь когда угодно, пусть и приложив усилия. Рабочая память была непостоянной и, если не закрепить полученный материал, образовав ещё один ящик на этом складе, он бесследно пропадал из памяти.
И, как оказалось, чтобы закрепить материал, нельзя было повторять его раз за разом! Нет, простая зубрёжка была поразительно неэффективна. Десять прочтений материала подряд даже и близко не откладывали его в памяти, как эти же десять прочтений, в течение десяти дней, причём с перерывами! Ну что же, да здравствует Каге Буншин! Надеюсь, я вскоре смогу создать достаточно клонов, чтобы раз за разом повторять всё, что лежит передо мной.
Кстати, только после прочтения мне стало понятно, почему Наруто так не любил учиться. Наши ленивые мозги, если предстояло заниматься делом, не вызывающим удовольствия, слали нам болевой сигнал! Любой человек, желающий избежать боли, занимался чем-то более приятным в ближней перспективе (к примеру, обрисовывал Монумент Хокаге), но при этом здорово проигрывал в дальней (учиться — ску-у-у-учно!).
И, как обойти эту естественную для всех проблему, ответы в книге были даны. Боль вызывали мысли не о процессе, а о результате. «Мне предстоит прочесть этот нудный учебник» вызывало у Наруто стойкое желание написать своё имя на десятке заборов. Но при этом, если бы он думал: «Я сейчас чуть-чуть почитаю», то подобных проблем у него бы и не возникло.
Любое занятие, вырабатывающее привычку, состояло из трёх стадий: напоминание, процесс и награда. То есть, увидев что-то неприятное для себя, к примеру, учебник, Наруто вспоминал, насколько ему не нравится учиться. Поэтому его процессом становилось «не учиться», а коварный мозг тут же формировал награду — свободу и возможность заняться чем-то интересным. Таким образом, нежелание учиться стойко отпечаталось в его мозгу.
Книжица давала ответ на вопрос, как разрушить подобные привычки. Оказывается, нужно было применить лишь небольшое волевое усилие, дабы проигнорировать нежелание делать что-то неприятное, включиться в процесс. И награда бы не заставила себя ждать — удовольствие от выполненной работы стало бы подобным призом. И если работа неприятна совершенно, то награду себе можно организовать самому, к примеру, угостив себя чем-нибудь вкусненьким, в случае с Наруто — раме… Стоп! Теперь я поняла действия «самого крутого учителя Ируки-сенсея»! Когда он заставлял Наруто исправлять безобразия, он, в итоге, угощал того любимым блюдом Блондинчика.
Ещё одним ответом, как побороть привычку избегать неприятной работы, было дзюцу со странным названием Онигири. Я так и не поняла, какое отношение оно имеет к еде, но сама методика была просто гениальной! Любой человек может заниматься чем-то не слишком воодушевляющим краткий период времени. Поэтому шиноби, разрабатывающие методику, пришли к выводу: таких «кратких периодов» должно быть как можно больше! В итоге, если ты хочешь учиться (или работать, или тренировать плохо дающееся дзюцу), ты должен делать это лишь в течение 20–25 минут! И после этого обязательно давать себе пятиминутный перерыв, занимаясь чем-то приятным. Эта последовательность 25 минут работы и 5 минут отдыха называлась «Онигири» и для неё лучше всего было ставить таймер. Через четыре-пять Онигири нужно было давать себе перерыв побольше, к примеру, получасовый. И в этом случае, шиноби, предвкушая скорый отдых, работал, тренировался или учился очень продуктивно, а перспектива отдыха подлиннее заставляла его удваивать усилия.
Вряд ли подобное требовалось Зелёным Зверям — они с неиссякающим энтузиазмом готовы тренироваться сутки напролёт, но для Наруто это было бы совершенно необходимо!
Я прикинула, где мне взять таймер. Нормального таймера не достать, но есть и заменители, к примеру, сделать примитивные водяные часы из какой-нибудь ёмкости, типа бурдюка из заячьей шкуры (который только предстояло соорудить).
Также рассказывалось, как тренировки преобразуются в рефлексы. Наши мысли и действия в процессе повторения и формирования цельных структур превращались в «фрагменты». Фрагменты укрупнялись, объединялись, становились разветвлёнными. В итоге, к примеру, при обучении тайдзюцу, ворох мыслей типа: «Поставить ногу сюда, перенести центр тяжести туда, ударить рукой резко, чуть провернув кулак», превращался в просто: «ударить». Ну, или в случае с Зелёными Зверьми — «пойти и победить».
Моё глубокое убеждение, что следует сосредоточиться на изучении одного предмета, было безжалостно разрушено. Оказывается, чередование в изучении разных вещей было невероятно полезной и продуктивной вещью. Возникали ассоциативные цепочки между, казалось бы, не относящимися друг к другу вещами, позволяя лучше вспоминать и гораздо продуктивней использовать имеющиеся знания. Формировались более полные и разветвлённые фрагменты, одна мысль тянула за собой другую и ты становился просто «лучшей куноичи класса», как Сакура. Ну что же, восславим Каге Буншин но дзюцу, позволяющее делать много дел одновременно!
Наиболее развитой оказались визуальная и пространственная память. Мы можем вспомнить человека, увиденного мельком и найти дорогу там, где прошлись всего лишь раз или два. И существовало дзюцу, позволяющее задействовать эту память. Дворец Памяти был довольно простой техникой. Для каких-то сложных, трудных к запоминанию вещей, шиноби должен был сформировать в мозгу яркий визуальный образ, ассоциирующийся с запоминаемым. Потом, когда ему требовалось запомнить множество вещей, он просто расставлял эти образы в воспоминаниях места, с которым был хорошо знаком. Будь то дом, либо школа, либо место, где он проводил много времени. Потратив некоторое время (поначалу оно могло быть значительным, но при частом употреблении техники это занимало считанные секунды), он располагал образы среди знакомой обстановки, а потом, когда требовалось, просто вспоминал, что «огромный сюрикен с восьмью лучами лежит у меня на диване», а «свиток с изображением развратной куноичи вот-вот упадёт с Монумента Хокаге». И память тут же раскручивала из образов цельные длинные цепочки воспоминаний. Нет, моим Дворцом не будет наша маленькая лачуга. И не станет им госпиталь Кусы, который я знаю слишком хорошо. Я задумалась над тем, что же станет моим сокровенным Дворцом Памяти? Наконец, хлопнув себя по лбу, я воскликнула: «Башня Леса Смерти!». Благодаря Кагура Шинган, я знала её досконально, это было странное и просторное место, с которым оставались связаны мои самые лучшие воспоминания.
