Энио. Пустыня (СИ) - "runaway_or_death" (читаем книги .TXT) 📗
Я неловко, в виду отсутствия руки, вскочил на лапы и лёгкой трусцой побежал вперёд, пытаясь убежать от догоняющего холода, который в это время года слишком суров. Спотыкаясь и придерживая заживающую ускоренными темпами рану я, не оглядываясь, бежал вперёд, в попытке отгородится от своего тела и всей той гаммы неприятных ощущений, что оно испытывает. Те часы прошли как в тумане, но даже через его толстую пелену, стеной вставшей на защиту моего разума, я едва пережил ужасный холод пустыни. Казалось этот порывистый, режущий кожу ветер нёсся с самых Мертвенных Долин. Ох, я пробыл в городе всего пару дней, но сколько страшилок и баек наслышался о этих жутких долинах, расположенных всего в паре десятков километров севернее Наила (города, в котором я прибывал до этого). Именно из-за них я бежал на восток, что бы точно не попасть, волею случая, в это ужасающее место, хотя они окружали весь мир, беря его в кольцо. Но, даже несмотря на то, что я на сто рядов осведомлён, как опасны те земли, мне ничего не известно о том что же они из себя представляют и что в них такого ужасного. Зато мне известно про юг, где расположились горы, окутанные вечным туманом, сквозь которые по слухам невозможно пройти в одиночку, не потеряв рассудок, а единственный проход сквозь эту гряду заняла очень влиятельная группировка людей — Ангелопоклонники. Ксенофобы, которые считают своим долгом насадить на клинок каждого кто не являлся человеком, да и вообще почти всех, кто им не нравился. А так как я не совсем человек, ну, ладно, совсем не человек, то мне путь из этой задницы мира просто заказан. В итоге, ни север ни юг не доступны, на западе «Крайние Города», свободным остаётся лишь восток, туда я и бегу. Про восточные земли мне неизвестно вообще ничего, но думаю неизвестность лучше гарантированной гибели, а уже потом, когда-нибудь в будущем, я пересеку горный шлейф на юге и попаду в большой мир.
Под вечер того дня, голод, как и жажда, полностью заполнили моё сознание. Я не знал что делать. И если с едой ещё можно было что-то решить (я кинул взгляд на мешок с лежащей в нём рукой), то вот как же мне искать воду, идей не было никаких, кроме как идти дальше, в надежде наткнутся на какой-либо водоём или нейтрально настроенное ко мне поселение.
Спустя ещё сутки я нашёл небольшой ручеёк, вытекающий из трещины в земле и почти сразу исчезающей в песках. Измотанный и подавленный, мне пришлось провести у воды ещё два дня, напившись в сласть и успев в кровь искусать себе пальцы, оттого, что не было тары, в которой я бы мог взять эту воду с собой. Но перед тем как идти дальше, я должен был сделать что-то с так мучающим меня голодом, от коего уже не было возможности прятаться. Я трясущимися руками достал уже начавшую подгнивать руку и, подумав о том, что было бы неплохо развести костёр, тем более что порой тут встречаются какие-то сухие кустики, выдал громогласную матерную конструкцию, ведь даже не представлял как разводить костёр без огнива или спичек. Пришлось, подавив в себе брезгливость, вцепится в мясо и, нещадно уничтожая в себе позывы к рвоте, жрать собственную руку. После этой пытки я ещё час не мог ни встать ни лечь, а просто сидел и тупо смотрел на оставшееся мясо у меня в лапах.
Вновь вдоволь напившись, теперь в последний раз на ближайшее время, и с тоской посмотрев на покидаемый мной источник воды, я направился дальше. В этот раз удача решила слегка развернуть свой торс в мою сторону и спустя всего час я наткнулся на следы от чьих-то копыт и, что ввело меня почти в экстаз, человеческих ног. Если следы парнокопытных и ещё каких-то тварей в пустыни встречались постоянно, ни раз я видел и самих существ, что оставляют за собой эти отметены в песке, то именно следов, оставленных разумными существами, я не встречал ни разу за эти дни. Только вот гложущее чувство опасности, являющееся общим для всех жителей пустыни и как мне кажется всего мира, не дало мне сломя голову побежать вперёд, навстречу другим разумным. Я, определив в какую именно сторону пошли неизвестные путники, всё же от безнадёжности последовал за ними, но надеялся, что смогу остаться незамеченным, ведь кто знает, кем окажется встреченный тобой гуманоид — мирным торговцем, не желающим проливать кровь, или безумцем, ходящим по свету только ради убийств.
К счастью, за то время что я хожу по пустыни, у меня, во-первых, из-за постоянного голода и жажды, вырос навык крепости уже до 6 единиц, а во-вторых скрытность дошла уже до 2, что радовало мой глаз. Хотя говорят, что средний по миру это 10, а для того что бы действительно уметь скрываться необходимо хотя-бы 20, я был рад даже жалкой двойке. Откуда же взялся опыт скрытности? Всё просто — животные. Все эти мерзкие твари, ползающие по пескам, едва ли треть из них настроены хотя бы нейтрально, а уж на милого пёсика, что даст себя погладить, и пройдя все крайние земли вдоль и поперёк не наткнёшься. Буквально почти вся живность хочет убить всё что движется вокруг неё, словно у них вечное чувство голода и ненависти ко всему живому, отчего они так агрессивны. А так как зверушек более чем достаточно (было бы проще, если бы они убивали друг друга, но как я с горечью осознал — это редкость), то все эти кровожадные твари встречались мне относительно часто, и то что никакой зверь ещё не выпрыгнул из песка у меня прямо под ногами, намереваясь полакомится нежным мясом аксолотля — лишь чудо. Обычно я видел их из далека и, прыгая грудью на песок, отползал в другую стороны так далеко, как только мог. И даже эти нелепые действия принесли мне две единицы скрытности.
Шёл я ещё часов шесть, может семь, когда встретился с теми, за кем следовал всё это время. Как раз начало темнеть, группа вооружённых людей поставила лагерь и, сидя у костра, активно что-то обсуждала. Одетые в обноски, они носили с собой ржавые мечи, трубы, кто-то даже арбалет — всё это, по сравнению с абсолютно голым мной, вызывало чувство опасности. А когда я заметил, что чуть в стороне стоят закованные в кандалы люди — рабы, то моё желание контактировать с этими представителями рода человеческого, и не только человеческого, стало равно нулю. Похоже, что это работорговцы. В городе я как-то подслушал разговор патрульных о том, как эти индивидуумы разошлись: пытаются захватить фактически каждого встречного, с кем есть хоть какие-то шансы совладать, нападают на мелкие поселения, как стервятники наблюдают за сражениями, надеясь вырвать раненных в свои лапы. Думается мне, у них не лучшие времена, раз они так рискуют. Хотя, может это и удивительно, если брать во внимание, что у них половина отряда это десуры, о которых я так же был наслышан, были своеобразными разумными. Облачённые в собственный сине-жёлтый хитин и украшенные сразу шестью небольшими рогами, они были до ужаса бесстрашны и вполне умелы в сражениях, а так же являлись большими любителями незаконного заработка, отчего именно из них в основном состояли банды бандитов, работорговцев, наёмников и прочего сброда.
Но уйти просто так, оставляя всё то богатство еды, питья и одежды с оружием за спиной, я не мог себе позволить. Поэтому, подождав ещё с часик, благо после не одних суток проведённых в однообразной пустыни это было не так то сложно, я аккуратно спустился вниз с небольшого холма, за которым прятался и стал обходить лагерь со стороны повозок, дабы было меньше мест, с которых меня можно увидеть. Как раз к этому времени большинство из работорговцев легло спать, а те кто не лёг, явно не шибко то следили за окружающей местностью, хотя и были настороже.
Ползком я добрался до нужных мне повозок, нагруженных каким-то сброшенным в кучу хламом, по всей видимости, имуществом захваченных людей. Отлично, я тут, а что дальше-то? Прижав к себе непослушный хвост и пригладив отростки на голове, я пошёл к ближайшей телеге, собранной из трухлявых досок и ржавых листов металла. Рядом с ней находились несколько заключённых, но я надеялся что те не поднимут бучу. Зачем им помогать своим пленителям? Хотя кто их знает… всё же я рискую. Подобравшись поближе, уже было потянулся к поклаже с вещами, дабы посмотреть что же там полезного может находится, когда меня окликнул чей-то тихий, но твёрдый шёпот.
