Герцог Настоящего Рождества (ЛП) - Маклейн Сара (книги онлайн полностью бесплатно .txt) 📗

Сара Маклейн

«Герцог Настоящего Рождества»

Название: The Duke of Christmas Present/ Герцог Настоящего Рождества

Автор: Sarah MacLean/Сара Маклейн

Входит в состав сборника: How the Dukes Stole Christmas/

Герцоги - похитители Рождества

Объем романа: 10 глав и эпилог

Дата выхода в оригинале: 15 октября 2018

Переведено специально для группы: vk.com/club50110025

Переводчик: Анна Воронина

Редакторы: Елена Заверюха и Марина Драп

Оформитель: Асемгуль Бузаубакова

При копировании перевода, пожалуйста, указывайте ссылку на группу!

Аннотация

У богатого и безжалостного, Эбена, герцога Олрида, нет времени на празднества. Ведь праздники это всего лишь людская прихоть и причуда, а их за деньги не купишь. Леди Жаклин Мосби совсем не чужды эти понятия, даже сейчас, спустя двенадцать лет после того, как она отправилась посмотреть мир. Когда Жаклин возвращается только на время Рождества, Эбен не может устоять перед женщиной, которую он никогда не переставал любить... или перед тем возможным будущим, до которого было когда-то рукой подать. Необходимо чудо, чтобы убедить её остаться... но если и есть время для чудес, то это Рождество.

Глава 1

Канун Рождества

Герцог Олрид был изрядно пьян, когда услышал, что на его кухне орудует привидение.

Ирония ситуации, конечно, заключалась в том, что в любую другую ночь года он был бы трезв, как стекло. Герцог Олрид являлся печально известным трезвенником.

Одна половина общества считала его чересчур стойким, другая - слишком странным (хотя следует отметить, что такая оценка была сродни извечной головоломке о курице и яйце, под давлением, та же половина говорила, что его стойкий отказ от алкоголя является доказательством странности, которая, в свою очередь, послужила поводом стать трезвенником).

Правда заключалась в том, что у герцога Олрида не было времени на выпивку. У него почти не оставалось времени и на сон. Только на работу. Он находил время на еду и дыхание, потому что мог делать и то, и другое, пока работал. Пока строил и реконструировал свои обширные владения, пока проверял и перепроверял огромные сбережения на счетах, пока созывал и пересозывал многочисленный штат адвокатов и управляющих поместьями.

По крайней мере, так он утверждал.

Правда заключалась не совсем в этом.

А в том, что пьянство бередило воспоминания, которые ему совершенно не хотелось воскрешать.

Или привидений, хотя то, которое сейчас орудовало на кухне, просто жаждало вернуться в мир живых.

Следует отметить, что Эбен Джеймс, герцог Олрид, не верил в призраков. На самом деле, существовала дюжина других причин, почему звуки, которые отвлекли его от распития алкоголя, не должны были считаться сверхъестественными. Прежде всего, привидений не существовало. По крайней мере, Олрид никогда их не встречал.

Кроме того, любые потусторонние духи, лишённые телесного воплощения, не могли интересоваться кулинарией, что, несомненно, пришло бы на его упорядоченный и логический ум, если бы не влияние наполовину выпитой бутылки лучшего шотландского виски.

И в самом деле, в любую другую ночь Олрид мог бы рассмотреть возможность присутствия хулиганов, разбойников с большой дороги, сыщиков с Боу-стрит, уличных беспризорников или (скорее всего) своих же собственных слуг. Но в тот момент, за несколько минут до полуночи в канун Рождества, герцог не мог придумать ни одного объяснения шуму на кухне, кроме одного - там находился призрак.

Поэтому он сделал то, что сделал бы любой уважающий себя хозяин особняка на его месте: отправился бросить вызов незваной сущности.

На полпути вниз по главной лестнице, в кромешной тьме, до Олрида дошло, что ему необходимо вооружиться для стычки, которая может стать битвой века, и когда он очутился в главном фойе, то снял щит и ржавый меч с чрезвычайно вовремя попавшихся на глаза доспехов. Снарядив себя должным образом, он отправился изгонять дух.

О том, что дом был пуст, ему напоминал тёмный, тихий коридор, ведущий на кухню. Лоутон потратил недели, убеждая его, что благопристойные работодатели позволяют своему персоналу брать выходные на Рождество. И, наконец, герцог поддался чувству вины так же, как и камень уступает беспрестанно подтачивающей его воде. На следующие семьдесят два часа в доме воцарилась тишина, пока две дюжины слуг наслаждались пиром и празднествами, что бы это ни означало, оставив Олрида заниматься своими делами.

То есть работать и предаваться греху, которому он был подвержен каждый сочельник в течение последних двенадцати лет. Пьянству до беспамятства.

"Так лучше", – подумал он, направляясь на кухню, вооружённый древним арсеналом, и намереваясь сразиться с призраком, который нарушил его план избежать Рождество любой ценой.

Тёплый, манящий свет мерцал и проливался золотым хаосом в конце коридора. Олрид направился к его источнику, зная, что, прежде чем ретироваться в свои покои, потушил все свечи. Он поднял щит и саблю, как солдат, идущий на штурм крепости.

Из кухни донёсся резкий грохот, а за ним последовало крепкое выражение:

– Чёрт возьми!

Олрид остановился. Призрак сквернословил. И оказался женского пола.

Он подошёл к дверному проёму, и его внимание тут же переключилось на противоположную сторону комнаты, где, стоя на небольшом деревянном табурете, женщина тянула руку к высокой полке. Ему вдруг пришло на ум, что призрак не должен прилагать столько усилий, чтобы держать равновесие.

Так же, как и не должен выглядеть полным жизни. Волосы призрачной женщины не могли сверкать, как языки пламени, ниспадая каскадом вокруг неё, словно волшебные; кожа не могла быть смуглой от пребывания на солнце; полные, желанные бёдра, не могли вырисовываться под бархатными юбками такого насыщенного зелёного цвета, словно ветви сосны в лучах солнечного света.

А ещё, Олрид не должен был мгновенно начать испытывать влечение к привидению.

Следовательно, это не обычный призрак.

Кончик сабли звякнул, ударившись о каменный пол.

Призрачная дама оглянулась через плечо, совсем не удивившись, будто знала, что он всё это время стоял позади. Она вовсе не походила на привидение с этими ясными глазами, кожей, покрытой веснушками, и большими, притягательными губами цвета румянца. Цвета её собственного румянца.

Затем она улыбнулась той самой улыбкой, которая всегда его завоёвывала. Той, которая всегда навлекала на него погибель. Олрид больше не был взрослым. Он снова стал восемнадцатилетним юношей, преследующим единственную цель.

Эту девушку.

Она была не привидением, а намного хуже.

Она была воспоминанием.

И это мерцающее, золотое воспоминание до боли изумило его и накрыло волной желания, от которого слабеют колени. Но, ради всего святого, он теперь мужчина, герцог, и будь проклят, если позволит ей увидеть, как она на него действовала.

– О, хорошо, что ты здесь, – сказала она, будто бы сейчас не стояла кромешная ночь в канун Рождества, и они не находились одни в городском доме в Мейфэре, Олрид не был пьян, а она не вернулась после двенадцати лет отсутствия. – Я не могу дотянуться до горшка с шоколадом. Не поможешь?

Но Олрид, похоже, забыть обо всём об этом не мог. Поэтому он не сходил с места, словно пустив корни в пол, и смог вымолвить только одно единственное имя. То, которое поклялся никогда больше не произносить, потому что оно всегда звучало, как нарушенное обещание.

– Джек.

В уголках её карих глаз собрались едва заметные морщинки, они служили единственным доказательством прошедших лет.

– Никто не называл меня этим именем десять лет.