Голос Немого - Кузнецова Дарья Андреевна (список книг .txt) 📗
— Имеешь в виду, куда он делся? — уточнила я и пояснила после кивка, едва сдерживая улыбку: — Ушел, чтобы не мешать. Похоже, серьезность наших намерений не вызвала у жреца сомнений, и он решил не стеснять нас своим присутствием, если вдруг мы соберемся продолжить и подтвердить брак по древней традиции, — я выразительно кивнула в сторону алтаря, расположенного внутри беседки у подножия статуи бога.
Выражение лица Стьёля стало изумленно-растерянным, и я все же не удержалась и хихикнула.
— Иногда находятся желающие, и служители бога только поощряют подобное. Говорят, под алтарем для этого специально кладут свежую простыню…
Мужчина уставился на меня вовсе уж недоверчиво, растерянно покосился на алтарь.
— Пойдем, посмотрим, мне тоже любопытно, — решила я и потянула его в беседку.
В нише под алтарем обнаружилась не только простыня, но и толстый ковер, который, вероятно, предполагалось стелить на холодный мрамор, чтобы подтверждение брака совершалось ко всеобщему удовольствию и без вреда для здоровья.
— Вообще, считается, если сделать все здесь и сразу после церемонии, то брак будет более счастливым и плодотворным, — рассеянно заметила я, с сомнением разглядывая простыню. — Суеверия, конечно. Но может, в этом и правда что-то есть? И стоит потерпеть для дела? — пробормотала совсем уж нехотя. Божественное благословение, конечно, очень нужная вещь, но…
К счастью, за меня все решил мужчина. Сунул ковер на место, отобрал у меня простыню и с явным раздражением затолкал ее в ту же нишу, после чего с хмурым решительным видом потянул меня прочь от беседки, к выходу из храма. И у меня против воли вырвался вздох облегчения. Конечно, можно было потерпеть, но не очень-то хотелось: и без того было боязно, а здешнее окружение тем более не располагало к близости. Хорошо, что не только меня.
Немногочисленные сопровождающие ожидали нас в специальном проходном павильоне — единственном входе в обнесенный высоким забором сад-храм. Обошлось без неуместных сейчас поздравлений, но улыбки были вполне искренними. Хала, впервые с представления выползший из своей берлоги, внимательно осмотрел нас обоих и удовлетворенно кивнул: кажется, то, что он увидел, Пустой Клетке понравилось.
Храм Вечного Дитя, в котором проходило таинство, был ближайшим ко дворцу из всех храмов Вира, так что путь и к нему, и обратно мы предпочли проделать пешком, тем более вечерняя прохлада располагала, а множество фирских огоньков, освещающих дорогу, позволяли мне не бояться.
Со страхом темноты я познакомилась давно, еще в детстве, когда по нелепой случайности оказалась заперта в крошечной каморке, где хранились щетки и прочие хозяйственные принадлежности, и просидела там несколько часов, пока меня наконец не нашли. Когда выяснилось, что эта мелкая неприятность имела последствия, меня, конечно, быстро вылечили, казалось — насовсем.
А вот три дня назад, после представления, страх неожиданно вернулся. Я понимала, что держать подобное в себе глупо, нужно рассказать тому же Хале и избавиться от этой досадной неприятности. Но Пустая Клетка приходил в себя после представления, и беспокоить его не хотелось, так что я решила перетерпеть несколько дней. Можно было, конечно, поговорить с кем-то еще, с тем же Ивом или Риной, которая как раз осваивала свой дар лекаря душ, но… Глупо, но я стеснялась. Признаваться в слабостях и страхах Хале было просто: он старый, мудрый и при желании безо всяких признаний видел всех насквозь. Откровенничать же с кем-то еще — значило жаловаться и проявлять слабость, то есть было недостойно кесаря. А во мне и так недостает тех достоинств, которые полагается иметь на этой должности.
Сохранить обряд в тайне никто не пытался, поэтому обитатели Нижнего дворца спешили засвидетельствовать почтение. Не мне — своему новому правителю. Неизменно хмурый Стьёль резкими отрывистыми кивками и равнодушием встречал расшаркивания тех, кто четыре дня назад демонстративно не замечал существования принца-затворника. Лицо его было спокойным, и я пожалела, что не являюсь человеком Искры и не могу понять, о чем он думает и как относится к происходящему.
Нас проводили до покоев и тактично, без лишних слов и глупых напутствий, оставили наедине.
Спиной ощущая, что мужчина бесшумной тенью следует за мной, я решительно прошла прямо в спальню — и в растерянности замерла посреди комнаты. Решимости моей хватило ровно до этого места, а вот что делать дальше, я не имела ни малейшего понятия. Раздеться? Просто сесть на кровать? Или сначала нужно все-таки сходить в ванную?
В смятении я медленно обернулась к мужчине и с надеждой уставилась на него, не понимая, что говорить и стоит ли вообще это делать. Подробностей личной жизни Стьёля я не знала, только всевозможные слухи, но и поведение альмирца, и эти самые сплетни давали понять, что опыта у него заметно больше моего. Сказать-то он мне ничего не способен, но, может, хоть жестами объяснит, что нужно делать?
Командовать мужчина не спешил. Стоял в паре метров от меня, у входа, и глядел задумчиво, испытующе.
— Что теперь? — наконец нарушила я повисшую тишину. Голос прозвучал глухо и нетвердо, я торопливо облизала пересохшие губы.
Стьёль приблизился. Костяшками пальцев медленно очертил мою скулу, спустился к шее. Обеими руками огладил плечи, положил ладони мне на талию. Несколько мгновений стоял неподвижно, потом аккуратно расстегнул пряжку моего пояса.
Я вздрогнула. Он нахмурился. Опять, как в храме, бережно подцепил меня кончиками пальцев за подбородок, коснулся губами губ. Это прикосновение уже было знакомо, тут я знала, чего ожидать, поэтому на поцелуй ответила сразу. Но, почувствовав, как ладони мужчины скользят уже по моей коже под туникой, против воли напряглась и замерла, хотя ощущение не было неприятным, даже наоборот.
Замер и мужчина, прервал поцелуй, опять окинул меня задумчивым взглядом. Глубоко вздохнул, кажется, стиснув зубы.
— Извини, я… — начала я смущенно, но альмирец накрыл мои губы ладонью, призывая к молчанию, и качнул головой, даже пальцем погрозил.
Отстранился, развязал шейный платок, расстегнул темно-зеленый камзол и бросил его на сундук, оставшись в черной рубашке с широкими рукавами на манжетах. Тонкая ткань обрисовывала широкие плечи. Внимательно наблюдая за мной, Стьёль расстегнул манжеты, развязал ворот рубашки, рывком стянул ее через голову, оставшись в одних штанах.
Шрамы у него, как оказалось, имелись не только на лице. Пересекали ребра, грудь, а на плече и вовсе, похоже, был вырван кусок плоти. Все-таки красивый мужчина… был, до встречи с медведем. Кажется, прежде он был брюнетом — судя по черным бровям и ресницам. Наверное, грива его побелела тогда же, когда кожу расчертили шрамы.
Альмирец на мгновение замер, а потом вдруг решительно направился к стене и протянул руку к управляющей панели, явно намереваясь погасить фирские огни, освещавшие комнату.
— Нет! Стой! — воскликнула я, даже сделала шаг в его сторону. Стоило представить, что сейчас комната погрузится во мрак, и признание в собственной слабости показалось совсем не таким страшным. — Пожалуйста, не гаси свет, — попросила я в ответ на вопросительный взгляд мужчины. — Я… боюсь темноты. То есть в детстве боялась, потом меня вылечили, но пару дней назад это опять началось. Я просто не успела обратиться к данам, но завтра обязательно! — затараторила я и облегченно вздохнула, когда Стьёль отвел руку от панели.
Еще несколько мгновений мужчина хмуро разглядывал меня, а потом вдруг лицо его посветлело, губы изогнулись в улыбке, и альмирец широким шагом пересек комнату, направляясь в ванную.
— Ты чего? — растерянно окликнула его, но тот лишь отмахнулся и исчез за дверцей.
Несколько мгновений я стояла посреди комнаты в полной растерянности, не понимая, что случилось и куда мужчина так радостно убежал. Почему-то варианты в голову лезли только смешные, нелепые или обидные.
Правда, долго мучиться неизвестностью мне не пришлось, Стьёль вернулся буквально через несколько секунд со стеклянным фиалом в руке, в каких хранились ароматические масла.
