Книга шипов и огня - Карсон Рэй (лучшие бесплатные книги txt) 📗

Алехандро по-прежнему дружелюбно улыбается.

— Любишь рыбу?

С набитым ртом я произношу:

— Угу.

Его улыбка становится шире. У него красивые зубы.

— Я тоже.

Он протягивает руку и кладет в рот анчоус. Он жует и смотрит на меня, вокруг глаз собираются морщинки.

— Нам много чего нужно обсудить, тебе и мне, — говорит он тихим голосом, не проглотив еще свою рыбу.

Я сглатываю и киваю. Эти слова должны бы напугать меня. Но нет, напротив, радость разливается у меня в животе, потому что король Джойи Д'Арена думает, что я тот человек, с которым можно что-то обсуждать.

Банкет проходит слишком быстро. Мы немного разговариваем, но в основном я тупо молчу, потому что все, что я могу, это смотреть на его губы, пока они двигаются, и слушать его голос.

Он спрашивает о моем обучении. Я выбалтываю ему о моей столетней копии «Войны прекрасной». В его глазах вспыхивает интерес, когда он говорит:

— Да, твоя сестрица говорила мне, что ты сведуща в искусстве войны.

Даже не знаю, что сказать на это. Я не хочу говорить о Хуане-Алодии, я понимаю, как нелепо выгляжу — похожая на сосиску невеста-дитя, которая ни разу жизни не взбиралась на лошадь и использовала кинжал только для резки мяса. И все же меня завораживает война, и в истории своей страны я изучила каждое столкновение.

Тишина повисает над столпившимися дворянами. Я смотрю туда, куда смотрят все они — на небольшую деревянную сцену. Музыканты ушли — а я не помню, как стихли виолы, — и на их месте стоят мой отец и сестра. Обнаженной рукой с бронзового цвета кожей она поднимает кубок и произносит чистым звонким голосом:

— Сегодня мы стали свидетелями нового союза между Джойей Д'Арена и Оровалле. Да благословит Господь этот союз миром и пониманием, процветанием, красотой и, — она широко улыбается, — многими, многими детьми!

Весь зал взрывается смехом, будто это было самое остроумное благословление в мире. Мои щеки горят, и я ненавижу свою сестру сильнее, чем когда-либо.

— А сейчас пришло время пожелать счастливой парочке спокойной ночи, — продолжает она. Я была на тысяче свадеб. И все же я подпрыгиваю, когда леди Аньяхи сжимает мое плечо. С ней явилась стайка слуг, одетых в белое, с венками из бумажных цветов, чтобы проводить нас в супружеские покои.

Мы встаем, я и король, хотя я не понимаю как, так как мои затекшие ноги гудят. Мои запястья онемели, сердце бешено стучит. О боже. Я не знаю, что делать. Я быстро моргаю, чтобы не заплакать.

Слуги, хихикая и ухмыляясь, окружают нас и ведут из банкетного зала, а Золотая знать кричит вдогонку благословения. Я ловлю взгляд своего мужа. В первый раз с тех пор, как он поднял вуаль с моего лица, он избегает моего взгляда.

Глава 2

Наша спальня залита теплым светом и наполнена медовым ароматом свечей из пчелиного воска. Они сверкают по всей комнате, на подоконнике, на каменном очаге, на столиках красного дерева, стоящих около постели с балдахином.

Постель…

Справа таким же неподвижным изваянием, как и я, стоит мой муж, темная колонна в темноте, на которую я не решаюсь посмотреть, так что рассматриваю занавеси балдахина, недавно окрашенный красный хлопок. Слуги снуют взад-вперед и распахивают балдахин, привязывая его к столбикам постели. Огромное изображение де Рикезы в венце из солнечных лучей ухмыляется с одеяла. Я смотрю на условные черты лица, на языки желтого пламени, расположенные в углах, но леди Аньяхи засыпает одеяло розовыми лепестками, расправляет их пальцами, и я понимаю, что пялюсь в никуда.

Ярко-розовые лепестки роз добавляют свой аромат к густому медовому запаху комнаты, и я думаю о нашей усыпанной розами церемонии и том, как быстро его губы прикоснулись к моим.

Вот бы он снова меня поцеловал.

Это не был мой первый поцелуй. Первым был высокий мальчишка с нерешительным почтением, на свадебном пиру, мне было четырнадцать. Я пряталась в беседке, стесняясь танцевать, а он нашел меня и признался в любви. Его глаза ярко вспыхнули, отчего у меня горячо забилось сердце. Губы прижались к моим, на его языке я почувствовала базилик, но поцеловал он меня так, как я бы прочитала абзац из «Всеобщего руководства к Служению». Наизусть. Бесстрастно.

Я покинула банкет взволнованной, а следующим утром, когда мы с Хуаной-Алодией завтракали вареными яйцами с луком, она рассказала о том, как высокий сын графа затащил ее в беседку, признался в любви и попытался поцеловать. Она треснула его по носу и ушла, смеясь. Она сказала, он пытался затащить принцессу в постель.

Теперь Аньяхи целует меня в лоб.

— Девочка моя, — шепчет она. Затем с другими слугами она покидает нашу спальню. Перед тем как они закрывают дверь, я вижу огромного бронзового солдата в блестящих латах. Они носят красные вымпелы личной охраны царя Алехандро, и мне становится любопытно, неужто Его Величество не чувствует себя в безопасности. Но когда я смотрю на него, на его черные волосы, ниспадающие локонами на плечи, на его сильные загорелые руки, я забываю про охрану.

Я хочу больше, чем просто поцелуй. Но мысль об этом пугает до дрожи.

Мой супруг ничего не говорит, просто смотрит, не мигая, на усыпанное лепестками покрывало. Я бы очень хотела знать, о чем он думает, но не могу заставить себя спросить. Вместо этого я смотрю на его профиль и думаю о бесстрастном поцелуе графского сына. Кровь стучит в ушах, когда наконец я еле слышно произношу:

— Мне все равно, будет ли у нас сегодня близость.

Его плечи расслабляются, а губы сразу же трогает улыбка. Он кивает:

— Как желаешь.

Я поворачиваюсь и плюхаюсь на постель, несколько лепестков падают на каменный пол. Мне стало легче, но одновременно я разочарована его таким быстрым согласием, поскольку приятно чувствовать себя хоть немного желанной.

Скрестив руки на груди, король Алехандро прислоняется к столбику кровати. Теперь он смотрит на меня без напряжения, подозреваю, он обрадован не меньше моего. В свете свечей его волосы отливают красным, как Сьерра Сангре на закате.

— Итак, — весело произносит он. — Я полагаю, мы можем поговорить.

Какой же у него приятный голос! Глубокий и теплый.

— О чем? — быстро спрашиваю я.

Изгиб его рта превращается уже в широкую улыбку, будто луна вдруг засияла в летнюю ночь.

— Если ты, конечно, не предпочитаешь быть замужем за незнакомцем.

Замужем…

Внезапно это звучит настолько нелепо, что я не могу сдерживать хихиканье. Я прикрываю ладонью рот и смеюсь в костяшки.

— Я признаю, что есть некоторая неловкость, — говорит Алехандро, — но мне как-то совсем не смешно.

Его слова опечаливают меня. Я поднимаю взгляд в надежде, что не разозлила его. Он все еще улыбается, морщинки лучиками собрались вокруг его глаз.

Я улыбаюсь в ответ.

— Простите, ваше величество…

— Алехандро.

Я сглатываю.

— Алехандро.

Его красота что-то ломает внутри меня, и слова начинают сыпаться у меня изо рта.

— Папенька и Алодия всегда говорили, что я выйду замуж ради блага Оровалле. Я уже смирилась с этим много лет назад. И все же, мне только пятн… шестнадцать. Я надеялась, что у меня больше времени… И я не ожидала… В смысле, что ты очень…

Уверяю себя, что выражение его лица ни в коем случае не насмешливое.

— Ты очень добрый, — заканчиваю я, запинаясь.

Он перемещается на подоконник.

— Не передашь мне подушку?

Я стягиваю одну с кровати, такую круглую штуку с красной бахромой. Стряхиваю лепестки с нее, прежде чем бросить ему. Он с легкостью ловит ее, затем закидывает длинные ноги на подоконник и кладет подушку на живот. С согнутыми коленями и открытым взглядом он выглядит не намного старше меня.

— Итак, — говорит он, глядя в потолок. Я рада, что он готов начать разговор. — Ты что-нибудь хочешь узнать обо мне и о Джойе Д'Арена?

Я задумываюсь. Я уже знаю, что его первая жена умерла во время родов, что его сыну шесть лет и что Инвьерны атакуют его границы еще более упорно, чем наши, потому что у них есть морской порт. Джойя д'Арена — в основном пустынные, но богатые серебром и драгоценными камнями земли с пастбищами вдоль береговой линии. Я не так много знаю о них. Кроме…