Город над бездной - Борисова Алина Александровна (читаемые книги читать TXT) 📗
Так вот он, Город! Кажется, мы рванули, едва не затоптав дедулю, – за кусты, по дороге… и, ахнув, затормозили, не добежав шага до резкого, неестественного, внезапного… хотя знакомого по рассказам обрыва.
– Ну, что же вы, дети? – Старец был нетороплив, невозмутим, но почти не отстал. – Вы замерли ровно в шаге от истины! Бездонная Бездна ждет своих героев. Кто из вас осмелится сделать последний шаг и, балансируя на краю, бросить орлиный взор на Великий Город за провалом вечности?!
И узнать, успеешь ли досчитать до миллиона? Спасибо, что-то не хочется.
А Петерс шагнул. Пока другие охали, вздыхали, примеривались, он, с каким-то вдруг повзрослевшим от невероятной серьезности лицом, шагнул на самый край и даже чуть дальше, так, что пальцы его зависли над пропастью. Пошатнулся, взмахнул руками – и уперся в прозрачную стену. Потом прижался к этой стене – сначала ладонями, потом лбом, а затем и всем телом, сотрясаясь от беззвучного плача.
– Да, это так. – Голос светлейшего Симеона был спокоен, а рука, легшая на плечо Петерса, тепла и надежна. – Создатели наши вампиры в великой мудрости своей берегут вас, чада. Они подарили вам жизнь. Нам всем ее подарили. И им не нужна ваша смерть – ни по нелепой случайности, ни в виде благородной жертвы. – Он помолчал, затем продолжил: – Но порыв – порыв прекрасен. И потому стена невидима, и каждый пришедший может измерить глубину своего сердца. Вампиры, возлюбив нас более, чем себя самих, сумели отказаться от нас, даровав нам бесценное: жизнь, свободу, разум. Можем ли мы, отринув все страхи и сомнения, шагнуть им навстречу, веря, что они не дадут нам упасть, что нас поддержат их ласковые невидимые руки? Можете ли вы?
Да, старец был мастер! Даже меня пробрало, и я тоже шагнула вперед, на самый край и немного больше, чтобы тоже встретиться всем телом с ласковой надежностью этой теплой податливой стены. Да, она чуть прогибалась под пальцами, подо лбом, под грудью, не сдавливая, но и не отпуская, давая возможность устроиться поудобнее и, представив, что паришь над вечностью, устремиться взором туда – в Город.
Город! Воспетый в стихах и балладах, описанный в сотне сказок и известный наизусть по тысяче чужих пересказов, наяву он был неизъяснимо, невыразимо прекрасен! Высокие стены светлого, сияющего на солнце металла, словно вырастающие из края Бездны. Бездонной Бездны, именуемой также Адской, в которую сбросил некогда Владыка Вампиров (не нынешний, а прошлый или даже позапрошлый) восставших вампирских отщепенцев под предводительством сына своего Дракоса. Ибо не смогли Дракос и его прихвостни понять любви отца своего к тем, кого не именовали больше животными. Не смогли увидеть в них существ, наделенных разумом и правом на вольную жизнь. Поклялись отнять у них эту жизнь, у всех до последнего. И сбросил их Владыка в пропасть адскую, и проклял, и столь сильно было его проклятие, что не могли более Дракос со товарищи белый свет видеть. Первый же луч солнечный убьет их. Вот и сидят они в Бездне, ибо солнцу туда, как известно, не проникнуть. Я любила эту историю в детстве, а потом прочла в какой-то умной книжке, что это просто сказка, не подтвержденная источниками. И в вампирских хрониках и близко нет ничего похожего. А стена вот есть. Интересно, зачем им стена? Край обрыва укрепляли?
А за стеной возвышались башни. Причудливые, немыслимые, невероятные. Некоторые просто парили в воздухе, лишенные опоры, окруженные облаками, связанные с другими лишь тонкими веревочками переходов. Между башен, то там, то здесь, мелькали воздушные машины – без крыльев, парусов и моторов. Раскрашенные в разные цвета, они проносились в воздухе вспышками волшебной радуги. Не одна я подавила завистливый вздох. Вампиры летают: они сами, их машины, их башни! А людям летать не дано. Да, мы построили свои машины, но они могут только ездить, а взлететь – увы и ах! И остается только мечтать, что когда-нибудь люди тоже воспарят под небесами. Мы же люди, мы разумны и свободны. А значит – сможем!
– Возвращайтесь, ребята. – Спокойный голос светлейшего старца вернул к неумолимой действительности. – Нам надо идти в лабораторию. На Великий Город можно любоваться вечно, а свой Долг создателям лучше отдать уже сейчас.
Нет, нет, нет, я же еще ничего не рассмотрела! Ни дворец Владыки, ни Зал Великих Советов, и я же хотела увидеть поля! Где-то там, за городом, должны быть поля, где вампиры выпасают своих животных – наших предков. Вернее – потомков наших далеких общих предков. Интересно, а они ходят на двух ногах? Или это уже мы, разумные, на две встали, а они так и бродят – на четырех?
Похоже, не только я зависла на краю обрыва. Новый голос был не столь благостен.
– Дети, ну что такое? Вы намерены сорвать нам план мероприятия?!
Та-ак, бровки крашеные, щипаные, неодобрительно сведенные. Ручки в бочки упертые. Голосок препротивный, халатик беленький. Явно не о такой вампирше мечтал Петерс, балансируя над пропастью. К счастью, она и не вампирша. Обычная человеческая тетка. Которой даже кровь по пробиркам разливать не доверили. А уж гонору-то… А вот очарование прошло. Ну, вампиры, город, пропасть, где-то там, когда-то давно. Вампирам мы не нужны, потому и не приходят. И две стены возвели, чтоб мы к ним сами не лезли. И долги никакие не требуются. Потому что – либо мы свободны, либо по уши в долгах. А все остальное придумали люди: и ритуалы, и кровопускания. Потому что кого-то хлебом не корми, дай кому-нибудь попоклоняться. И еще соседей потыкать: я-то вон какой, верный, помнящий, а вы, вы?
– Так, дети, строимся и идем в ритуальную комнату, где вы должны обратиться с просьбой добровольно отдать свою кровь… – боже, ну что за мерзкий, самоуверенный голос! Я же их еще и просить должна, чтоб они из меня кровь ради своего тщеславия выкачивали!
– Простите, светлейшая, – не удержалась, встряла. – Я как-то не очень поняла: «должны» или все ж таки «добровольно»? По своей воле я бы вот здесь еще часок постояла.
– Рот закрой. – Мелкие глазки буравили меня с откровенной ненавистью. – Тебя сюда не умничать привезли, а священный Долг Крови отдавать. Пойдешь куда скажут, когда скажут и сделаешь, что велено. Распустились! Недоростки желтопузые будут у меня в священном месте права качать!
– В вашем священном месте? – Ненависть уже душила и меня. – А вы личное с общественным не в космических масштабах спутали? И я уже, увы, не недоросток! Я тут как-то резко выросла, вас наслушавшись! И вы можете катиться – добровольно – хоть к принцу Дракосу в гости! Я вам – ничего – не должна! Ни капли! Ни сейчас! Ни потом! Никогда! – Злые слезы потоком катились по моим щекам, и я презирала себя за это. Слезы – это признак слабости, а я не слаба! Хамка, ну какая ж хамка, ну надо ж было так все испортить!
– Если ты немедленно не прекратишь истерику, я буду вынуждена позвать стражу!
– А я буду вынужден писать записку о вашем служебном несоответствии на высочайшее имя. – В голосе говорившего слышалось явное сожаление, что придется заниматься такой ерундой, и смирение: раз надо, так надо.
– Ка… – начала было воинственно разворачиваться к нему раскрасневшаяся тетка, но внезапно впала в ступор, стремительно бледнея. А он сделал шаг вперед из-за ее спины. И тут уже в осадок выпали и я, и весь наш класс, и светлейший Симеон в придачу.
Потому что этот уже точно был вампир.
Чуть удлиненное лицо, гладкая кожа, не несущая на себе примет времени, миндалевидные серые глаза с вертикальным кошачьим зрачком, длинные волосы, чистым серебром струящиеся ниже плеч. Стройная высокая фигура, облаченная в длинный черный камзол, расшитый серебром, и черные же бриджи, заправленные в высокие обтягивающие сапоги. Тоже, разумеется, черные. Широкие рукава сорочки цвета грозового неба делали еще ярче цвет его внимательных глаз, оттеняли сказочное серебро волос. Словно в трансе, я разглядывала его, стремясь запечатлеть в мозгу каждую черточку его прекрасного облика. И, судя по затянувшейся паузе, не я одна.
Он стоял очень спокойно, словно боясь спугнуть нас неосторожным жестом. И только переводил взор с одного на другого, рассматривая и словно лаская взглядом наши лица. Как же нам повезло, как же нам невероятно повезло встретить при Переходе вампира. Кажется, даже примета такая есть, что если в День Перехода ты встретишь на Горе вампира, то… не помню, все мысли вылетели под ласковым взглядом этих нечеловечески прекрасных глаз. Что-то хорошее. Или волшебное. Или сказочное. А я устроила отвратительную истерику. Ну подумаешь, какая-то дура не теми словами не так выразилась. Мне до нее было что? А он пришел. И услышал весь этот безобразный лай.
