Бесшабашный (Камень во плоти) (др. перевод) - Функе Корнелия (читать книги бесплатно полностью txt) 📗
Поле под копытами коней Хентцау и его солдат все еще пахло кровью. Дожди затопили окопы рыжей водой, а за брустверами по обе стороны передовой во множестве валялись бесхозные винтовки и простреленные каски. Трупы людей и лошадей Кмен приказал сжечь, пока те не начали разлагаться, а вот павшие гоилы по-прежнему лежали там, где их настигла смерть. Еще несколько дней – и их невозможно будет отличить от валунов, выступающих тут и там из земли. Ну а головы самых отважных бойцов, по воинскому обычаю гоилов, свезут в крепость королевского замка.
Еще одна битва. Нет, Хентцау совсем не в радость победоносное кровопролитие, но надо надеяться, что этот бой хоть на какое-то время станет последним. Императрица наконец-то согласилась на переговоры, и даже Кмен не возражает против мира. Порыв ветра принес смрадное облако пепельного праха с вершины холма, где сжигали трупы, и Хентцау прикрыл лицо рукой. Шесть лет на голой земле, шесть лет без спасительной каменной защиты от прямых солнечных лучей. У него давно болят глаза, вобравшие в себя столько дневного света, и с каждым днем воздух становится все холоднее, разъедая его кожу, делая ее хрупкой, как ракушечник. Кожа Хентцау была из бурой яшмы. Отнюдь не самый благородный цвет в племени гоилов. Он, Хентцау, вообще первым из яшмовых гоилов сумел дослужиться до одного из высших воинских званий, впрочем, и короля до Кмена у гоилов тоже не было. Сам Хентцау ничего не имел против цвета своей кожи. Яшма куда больше пригодна для маскировки, чем, допустим, оникс или лунный камень.
Ставка Кмена располагалась неподалеку от поля битвы, в охотничьем замке одного из генералов вражеской императорской армии, – сам генерал погиб, как и большинство его офицеров. Часовые перед искореженными воротами при виде Хентцау вытянулись по струнке и отдали честь. Кровавый пес короля, его яшмовая тень, – вот как его называют. Хентцау служил Кмену еще с той поры, когда они вместе воевали против других гоильских военачальников. Два года понадобилось, чтобы всех их победить и поубивать, зато в итоге у гоилов появился первый настоящий король.
От ворот до самого замка дорогу окаймляли беломраморные статуи, и Хентцау, проезжая мимо них, не в первый раз тешил ум забавной мыслью, что люди, увековечивая в камне своих богов и героев, питают ужас и отвращение перед такими, как он. Хотя даже они, мягкокожие, вынуждены признать: камень – единственное, что неподвластно тлену.
Окна замка были уже замурованы, как во всех зданиях, захваченных гоилами, но лишь на лестнице, что вела в подвалы, Хентцау наконец-то окутала блаженная черная тьма, какая царит только под землей. Всего несколько газовых ламп освещали мощные своды, под которыми, вместо съестных припасов, вин и охотничьих трофеев, укрылся теперь генеральный штаб короля гоилов.
Кмен. На их языке это имя означает просто «камень». Его отец командовал одним из самых нижних гоильских городов, но у гоилов отцы не много значат. Детей воспитывают матери, а с девяти лет гоил считается взрослым и уже сам себе хозяин. Большинство спускается все ниже в подземный мир открывать неизведанные пещеры и недра, добираясь до таких глубин, где жар непереносим даже для каменной кожи. Но Кмена всегда притягивал только верхний мир, наземный. Он долго жил в одном из тех пещерных городов, что гоилы построили и заселили над землей, когда им перестало хватать места в ее недрах, и пережил там два нападения мягкокожих. С тех пор он начал изучать оружие людей, их способы ведения войны, пробирался лазутчиком в их города и гарнизоны, а уже в девятнадцать лет завоевал первый человеческий город.
Когда стражники пропустили Хентцау, Кмен стоял перед разложенной на полу огромной картой, разглядывая занятые территории и позиции неприятеля. Фигурки, изображавшие различные рода войск, он приказал специально изготовить после первой же выигранной битвы. Всадники обозначали кавалерию, имелись тут и пехотинцы, и канониры, и стрелки. Фигурки гоилов были из темно-красного карнеола, императорские войска поблескивали серебром, Лотарингию отлили в золоте, вражеским армиям на востоке досталась медь, а соединения Альбиона мерцали кремовой белизной слоновой кости. Кмен напряженно вперился в карту, словно отыскивая способ разбить все неприятельские войска одним ударом. Он был без мундира, а значит, как обычно, в черном, на фоне которого его кожа, казалось, мерцает оттенками темного пламени. Никогда прежде не было у гоилов правителей с таким цветом кожи. Признаком знатного происхождения считался оникс.
Возлюбленная Кмена, как всегда, была в зеленом, пышные складки изумрудного бархата окутывали ее, как лепестки цветка. Самая дивная красавица из породы людей выглядела бы рядом с ней неказистой простушкой, как невзрачная галька на фоне отшлифованного лунного камня. Тем не менее Хентцау снова и снова строго-настрого запрещал своим солдатам на нее смотреть. Все эти истории про фей, будто они одним взглядом способны превратить мужчину то ли в трын-траву, то ли в рыбу, беспомощно трепещущую на песке, их ведь неспроста рассказывают. Красота феи – что паучий яд. Фея, как и все ее сестрицы, вышла из воды, и при одном ее виде Хентцау охватывал безотчетный страх, как при виде моря, чьи волны неустанно подтачивают все камни мира.
Когда он вошел, она удостоила его лишь мимолетным взглядом. Темная фея. Даже родные сестры – и те ее изгнали. Поговаривали, будто она умеет читать мысли, но Хентцау в это не верил. Будь это вправду так, она бы давно уже его убила.
Повернувшись к фее спиной, он почтительно склонил голову перед королем:
– Вы меня вызывали?
Кмен держал серебряную фигурку, задумчиво взвешивая ее на ладони.
– Тебе придется кое-кого для меня найти. Человека, в котором начал прорастать камень.
Хентцау покосился на фею.
– И где мне его искать? – буркнул он. – Их теперь таких тысячи.
Человекогоил. Прежде Хентцау убивал людей просто, вот этими каменными когтистыми руками, но фея изобрела особое колдовство: камень, прорастающий во плоти. Как и все феи, рожать детей она не могла, а коли так, она придумала дарить Кмену сыновей другим способом: теперь всякая рана, нанесенная гоилом человеку, превращала человека в гоила. И мало кто сражался против своих бывших собратьев с бóльшим ожесточением, чем такие вот полукровки. Но Хентцау все равно их побаивался, как и феи, чьим колдовством они порождены.
По губам Кмена скользнула улыбка. Нет, фея не умеет читать мысли Хентцау, зато король – еще как.
– На этот счет не беспокойся. Того, кто мне нужен, отличить нетрудно. – Кмен поставил серебряную фигурку обратно на карту. – У него на коже прорастает нефрит.
Даже стражники переглянулись, но Хентцау лишь недоверчиво скривил губы. Плавильщики лавы, что варят кровь земли, птица без глаз, которая все видит, – и конечно же, нефритовый гоил, делающий непобедимым короля, которому служит… Россказни для маленьких детей, годные лишь на то, чтобы расцветить картинками бездонную подземную тьму.
– И какой же разведчик вам все это рассказал? – Хентцау невольно провел рукой по зудящей коже. Уже скоро станет так холодно, что кожа начнет трескаться, как стекло. – Прикажите его расстрелять. Нефритовый гоил – это небылица. С каких это пор вы стали верить в сказки?
Всякому другому гоилу такие слова могли стоить жизни, вон и стражники испуганно потупились, но Кмен только передернул плечами.
– Найди его! – приказал он снова. – Он ей приснился.
Опять она. Фея огладила бархатные складки платья. По шесть пальцев на каждой руке. На каждое колдовство по пальчику. Но пальчики-то вон до сих пор трясутся. Видать, сон не больно хороший был. Хентцау почувствовал, как все в нем закипает от гнева. Этот гнев, подобный огненному жару земных недр, носят в себе все гоилы. Если понадобится, Хентцау жизнь отдаст за своего короля, но разыскивать наяву всякую чушь, пригрезившуюся его возлюбленной, – это совсем другое дело.
– Чтобы стать непобедимым, вам никакой нефритовый гоил не нужен.
