Mybrary.info
mybrary.info » Книги » Фантастика и фэнтези » Фэнтези » День последний — день первый - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович (книги бесплатно без регистрации .txt) 📗

День последний — день первый - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович (книги бесплатно без регистрации .txt) 📗

Тут можно читать бесплатно День последний — день первый - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович (книги бесплатно без регистрации .txt) 📗. Жанр: Фэнтези. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте mybrary.info (MYBRARY) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Перейти на страницу:

— Да, — сказал он, — слова не нужны, нужно дело. Потому я пришел к тебе.

Я опешил.

— А что я? Предлагаешь занять место Ельцина? Между прочим, я астрофизик, а не экономист и не политик. Говорят, что зимой опять не будет картошки. Так где я ее возьму? А если не будет картошки, то будет бунт. В прошлом году обошлось, а в этом? Бунт — это кровь. И ничего не сделаешь.

Я повернулся и пошел домой. Не потому, что все было сказано. Просто сила, заставившая меня спуститься, исчезла, и мне показалось странным, что я стою с неизвестным мужиком и веду совершенно нелепый разговор вопреки всем моим правилам. Я ушел, а Иешуа, или как его там звали, смотрел мне вслед.

Потом была ночь. Я не знаю, спал или нет. Мне казалось, что я сижу на большом камне посреди пустынной местности, а Иешуа стоит рядом, и в руках у него длинный свиток, откуда он читает довольно монотонным голосом:

— …убил он три миллиона врагов своих, назвав их врагами революции, и не раскаялся в душе. Потом Сталин. Семнадцать миллионов невинно убиенных, ибо ни на каких весах добра и зла не была взвешена их вина. Гитлер — еще пятьдесят миллионов… Потом был мир, но счет шел. Корея — сотни тысяч. Вьетнам — миллион. Афганистан — миллион. Иран и Ирак — полтора миллиона. Что еще? И в том ли смысл судеб людских — быть убитыми или выжить? Господь сотворил человека для счастья. Ибо без счастья нет совершенства. А без совершенства нет гармонии в природе. И сказал Господь человеку, говоря: живи для счастья своего и счастья ближних своих, и каждой твари земной, чтобы было счастье их. Вот тебе Мир — живи, вот сердце — возлюби, вот голова — думай. И ненависть сотворил Господь, потому что одна лишь любовь, без противоположности своей, не есть гармония.

— Из противоречий складывается путь, иначе — топтание на месте, — усмехнулся я, подумав, что Иешуа, кто бы он ни был на самом деле, вполне усвоил курс диалектики.

Я протянул вперед руку и увидел, что она в крови, но боли не было, я понял, что эта кровь — не моя, закричал и проснулся.

Рассвет только занимался, я лежал и, вместо того, чтобы думать об интерпретации полученного в Крыму наблюдательного материала, размышлял над проблемой, нимало не волновавшей меня раньше: должно ли человечество жить, если ясно, что нет в жизни смысла? Нет развития без противоречий. И нет противоречий, если любовь существует без ненависти, богатство — без бедности, рождения — без смертей. Значит, всегда будет неизбежно счастье одних и горе других. Счастье сегодня и горе завтра. Хочу я счастья для себя? Конечно! Но нет мне счастья без Лины. И нет ей счастья без меня. Но мы не вместе, потому что я не в силах изменить свой характер, и нет счастья мне, нет счастья Лине — диалектика жизни.

Потом я задумался над тем, как отчитаться о командировке. Шеф скажет: съездил, ну и ладно, как там на таможне, украинцы здорово свирепствуют? И потечет обычная река жизни, название которой Рутина — река без берегов, с вялым течением, по которой плывешь куда-то и зачем-то, а потом течение ускоряется, и река обрывается порогом, и срывается в бездну, имя которой — Смерть.

Подумав об этом, я сразу вспомнил свой странный сон. А что если, — подумал я, — если Иешуа действительно Мессия? Допустим в порядке мысленного эксперимента. Прошли два тысячелетия, и Мессия, которого так долго ждали, явился. И что же? Да ничего! Если он даже явит божественные чудеса, если накормит семью хлебами голодающих всея Руси, кто в нашем изверившемся обществе побежит каяться? Да и зачем? Наш Мир — это река Рутина, и если на ее поверхности появляется некто, способный ходить по воде аки посуху, поверит ли даже Патриарх Московский во второе пришествие? Скорее — в божественность полтергейста или Бермудского треугольника, или в предсказания астрологов — они реальны, их можно увидеть, убедить себя в необъяснимости и, следовательно, в божественности.

Впрочем, может, я и не прав. В Бога я не верил и полагал, что глупо верить в нечто недоказуемое. Религию принимал как свод нравственных установок, сконструированных в результате анализа реальных событий древности, описаний, перемешанных с интерпретациями, порой далеко уводящими от сути происходивших событий. Библию я читал, и было мне скучно, хотя сюжетов там, конечно, навалом — хватило ведь на века писателям, художникам, музыкантам. Вот только естествоиспытателям там делать нечего.

Так что Иешуа — вполне нормальный тип для нашего издерганного общества. Ему стоило бы проповедовать не здесь, а в Вечном городе Иерусалиме, где и о Мессии, и о Боге знают значительно больше. Я попытался представить себе это, и мысли переключились на Марика Перельмана, уехавшего в этот самый Иерусалим около года назад, в разгар большого исхода евреев. Мы были приятелями, и я одним из первых узнал о его решении, и поздравил его — человек уезжал от жизни без перспектив, с отрицательным градиентом развития, уезжал от придирок по пятому пункту, от возможных, хотя так пока и не случившихся, погромов — в жизнь, полную неизвестности, но, по крайней мере, новую своими возможностями. Письма его были сначала панические, потом более спокойные, но все равно тоскливые: страна маленькая, приезжающих множество, работы нет, доктора наук подметают улицы, наука не нужна, денег на нее нет. Каждое письмо вопило о помощи, а я отвечал редко — дела, заботы. Может быть, Марик, хотя он тоже безбожник, увидел бы в Иешуа, явившемся, скажем, народу у Стены плача, того, кто нужен ему для душевного успокоения?

Я уснул опять, и — удивительно! — сон продолжался. Моя рука была в крови, я смотрел на нее с ужасом, но больно не было, это была не моя кровь.

— Да, — сказал Иешуа. — Это дела людей. И не стереть.

— Не всех людей, — прошептал я. — Есть и праведники. Есть благие цели, и благие намерения, и благие поступки. И жизни благие тоже есть.

— Кто же?

— Сахаров. Солженицын. Маркс. Лев Толстой. Ганди…

— Сахаров — водородная бомба. Солженицын — да, страдалец, но дай ему волю, и он заставит страдать других, чтобы достичь благой цели — возрождения Российского государства. Маркс мечтал о коммунизме, но — на крови эксплуататоров. Даже Ганди в мыслях своих не был праведником до конца. А это — лучшие…

— Это люди, — сказал я, — а ты, если ты действительно Мессия, поведи их в царство Божие.

Иешуа покачал головой.

— Не получится. Как и два тысячелетия назад все кончится Голгофой. Люди ждут Мессию не для того, чтобы внимать ему и идти за ним. Они ждут, что Мессия отпустит им грехи их. А пойдут они своим путем. Тем же.

Он помолчал и добавил:

— В крови только одна твоя рука. А вторая?

Я посмотрел на левую руку — на ней была липкая, жирная, пахучая болотная грязь, капавшая на чистый золотой песок пустыни. Мне стало противно, и я опять проснулся.

Кончилась ночь, наступило утро.

ВСЕ ЕЩЕ СУББОТА

«И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал…»

Бытие, 2; 2

Мессия присматривался, прислушивался, появлялся порой в самых неожиданных местах (например, в кабинете секретаря райкома Демпартии, куда возбужденные кадеты явились требовать для себя комнату), но его ни разу не видели за пределами района, ограниченного улицами Второй Сиреневой, Рязанской, Калашниковой и Большим бульваром. В этом квадрате было несколько школ, два кинотеатра, филиал театра имени Ермоловой, одна церковь действующая и одна, лишь год назад переданная святой Епархии и еще не ремонтированная, отделение милиции, восемнадцать распивочных, двадцать два совершенно пустых магазина, называвшихся продовольственными, и десяток торговых объектов, которые, судя, опять же, по вывескам, считались промтоварными. Было еще два проектных института и неисчислимое множество контор неизвестного назначения, три сквера, где собирались пенсионеры и играли дети, бульвар, на котором можно было встретить кого угодно, и площадь перед кинотеатром, приспособленная для проведения митингов.

Перейти на страницу:

Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович читать все книги автора по порядку

Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mybrary.info.


День последний — день первый отзывы

Отзывы читателей о книге День последний — день первый, автор: Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.


Уважаемые читатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.

  • 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
  • 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
  • 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
  • 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.

Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор mybrary.info.


Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*