Поход на Киев (СИ) - Пациашвили Сергей Сергеевич (читать книги бесплатно полные версии .TXT) 📗

— В избе уже натоплено, — указал он на поднимающийся из трубы дым, — так что не замёрзнете. А хотите, велим и баньку затопить. Отшлёпаем веником ваши голые задницы.

— Ты, — вдруг обернулся на него Добрыня и схватил за грудки. В шубе и с бородой он был похож на медведя, изо рта валил густой пар.

— Ступайте, братцы, мы вас догоним, — обернулся боярин к своим, — а нам со Ставром нужно наедине потолковать.

И едва они исчезли за углом, Добрыня с силой надавил на купца и прижал к ближайшей избе.

— Ну что, Ставр, ждал нашей встречи? — гневно спросил он, — не страшно помирать молодым?

— Ничего ты мне не сделаешь, — отвечал Ставр. Добрыня приблизился, чтобы разглядеть его лицо и вдруг увидел, что купец улыбается.

— Думаешь, испугаюсь Ярослава? — пуще прежнего гневался боярин.

— Нет, не Ярослава. Просто, думаю, в глубине души ты мне благодарен за то, что я сделал.

Добрыня в ярости ещё сильнее прижал его к круглым брёвнам и даже немного поднял над землёй. Ставр в ответ натурально расхохотался, чем привёл боярина в недоумение.

— Сила у тебя есть, — молвил купец, — это видно, а вот умения применить её нету. Эх, мне бы твою силу, да к моей хитрости и беспринципности. Но судьба несправедлива и в высшей степени случайна. Одному она даёт силу, но не даёт умения ею пользоваться, другому даёт умение, но не даёт силы.

— О чём это ты?

— А всё о том же, Добрыня. Если бы мы были вместе, если бы мы были друзьями, как раньше, мы могли бы горы свернуть. Вспомни, без меня ты не одолел бы Рогнвальда. Когда мы вместе, мы непобедимы.

— Значит, Ставр, ты хочешь быть моим другом?

— Именно так.

— И поэтому ты предал нас и погубил моего отца?

— Да, да, да. Именно поэтому. Вспомни, кто всегда был причиной нашего разлада? Твой отец — Никита. Это он всегда порицал нашу дружбу, когда мы были мальчишками. Ведь я же простой купеческий приёмыш, сын Садка-антихриста. А твои принципы. Они же целиком взяты тобой у твоего отца. Они не твои, их навязали тебя. А я избавил тебя от того, кто тебе их навязал. Я сделал тебя свободным.

— Похоже ты одержим демонами, как и твой отец. После того, как ты разделил ложе с родной сестрой, которую я любил, как могли мы быть с тобой друзьями?

— Я тебя умоляю, Добрыня, отец ни за что в жизни не позволил бы тебе на ней не жениться. Я просто избавил тебя от пустых надежд. Лучше быстрая боль, которая в миг излечит сердце, чем долгая и тлеющая боль, разъедающая душу.

— Кстати, насчёт боли, — произнёс Добрыня и с силой ударил Ставру кулаком в живот. Ставр согнулся пополам и закашлялся, но очень быстро пришёл в себя.

— Ты ещё мне спасибо скажешь, — хрипло молвил он, — а убить ты меня всё равно не убьёшь. Ты ведь мой должник, помнишь? Я помог тебе одолеть Рогнвальда.

И на лице его снова появилась самодовольная улыбка.

— Не убью, — отвечал Добрыня, — но могу рассказать Рогнвальду, кто меня обучил тогда скандинавским танцам.

— А я могу рассказать Ярославу, что Забава беременна от Змея. И тогда твой подвиг превратиться в позор.

— Откуда ты знаешь? — удивился Добрыня, — отец Иоаким рассказал? Но я ему вроде не говорил.

— Нет, не он. До того, как ты это подтвердил, я и не был уверен. Странное дело, но я это видел во сне.

— Во сне?

— Да, мой отец — Садко рассказал мне. При этом так странно, он пришёл не в образе человека, а в образе крылатого бога, как Симаргл. И поведал мне, что Забава Путятишна ждёт ребёнка от Змея Горыныча, а ещё велел беречь её, а особенно этого ребёнка, как родного. Зачем, не сказал. Но сон, оказывается, был вещий. Странно, не правда ли?

— С тобой не странно, — отвечал Добрыня, — ты вечно в какой-нибудь блудняк влезаешь, с самого детства. То к тебе упырь в дом ломится, то оборотень в лесу мимо пробегает, то русалки купаться зовут.

— Есть такое дело, нечистая сила меня любит. Но и ты теперь дружишь с нечистой силой — со Змеем Горынычем.

— Змей — не нечистая сила. Он просто страж между живыми и мёртвыми, его место между светом и тьмой. Постой-ка, а откуда ты это узнал?

— Про твою дружбу со Змеем? Всё из того вещего сна.

— Хм, любопытно.

— И что интересно, я же совсем не помню своего отца, а тут увидел его совсем как живого. Лицо, борода, кольцо в ухе, а за спиной лебединые крылья.

— И что же теперь будет с Забавой? — спрашивал Добрыня.

— Уговорю Ярослава спрятать её в монастырь на время. Там она, даст Бог, и родит. А потом посмотрим.

— Ну, ладно, Ставр, живи пока, — отпусти его Добрыня, — но знай, что, если я захочу, я ни на что не посмотрю и легко тебя прикончу, меня никто не остановит. После встречи со Змеем я стал другим.

— Точнее, ты получил новое оружие, меч-Молнию, — снова поразил его своими познаниями Ставр, — смотри друг, аккуратнее с этой силой. Меч постоянно требует крови и новых жертв, а если ты не кормишь его, он теряет свою силу и постепенно превращается в обычную железку.

Последние слова Ставра заставили Добрыню задуматься, и он простоял какое-то время на одном месте и даже не заметил, как собеседник его уже куда-то улизнул. Боярин же побрёл в избу, отведённую ему для ночлега, тьма уже почти полностью скрыла помещение. Добрыня вошёл слегка обеспокоенный и немного злой, скинул шубу и шапку прямо на пол и сел на лавку возле печи. В доме был лишь один людинский старшина, Гаврюши здесь почему-то не было.

— А где Гаврюша? — спросил у старшины Добрыня.

— Ушёл, князь вызвал к себе.

— Князь Ярослав? — удивился юный боярин.

— Ярослав, а какой же ещё.

— Гаврюшу?

— Гаврюшу.

События принимали всё более непонятный оборот, но Добрыня решил не занимать свою голову лишними мыслями в надежде на то, что вскоре само всё прояснится. Гаврюша в тот момент действительно возвращался в княжеский терем, чтобы переговорить с князем Ярославом. Никто ничего ему не объяснил, да, видимо, и сами служилые не очень понимали, зачем князю понадобилась эта встреча. На этот раз Гаврюша оказался в маленькой, плохо освещённой комнате. На дубовом столе стоял красивый металлический подсвечник с тремя свечами — вот и всё освещение. Кроме князя Ярослава и пары стражниковздесь никого не было, и вскоре он велел им оставить его наедине с гостем.

— Тебя ведь зовут Гаврюша? — спросил князь.

— Да, владыка, — отвечал Гаврюша.

— Как архангела? Но это не настоящее твоё имя. Его ты принял при крещении в христианство, когда был ещё ребёнком. А мать твоя называла тебя иначе.

— От тебя ничего не скроешь, владыка.

— Ты присядь, не стесняйся. Я тоже присяду, братец. Расскажи мне, как тебе удалось столько лет скрывать от всех, что ты сын князя Владимира?

Гаврюша вытаращил глаза на князя, но с лавки не поднялся.

— Я ничего не скрывал, — отвечал, наконец, он, — просто не рассказывал никому, вот и всё.

— А почему не рассказывал? Стыдился нашего великого отца?

— Да мне бы и не поверил никто. Да если бы я и доказал, меня бы только стали бы все тихо ненавидеть, завидовать, не понятно чему, а может и прирезали бы однажды ни за что. Я уже давно забыл о своём происхождении. Так легче жить, я просто выживаю, как могу, и ни на что не претендую.

— Ты и не можешь ни на что претендовать, — вымолвил Ярослав, — твоя мать не была ему женой, она была у отца наложницей. Таких наложниц у него было великое множество, и ещё больше теперь по свету ходит его незаконных детей, вроде тебя.

— Как знать, владыка.

— Что «как знать»?

— Отец наш, великий князь тоже ведь считался сыном рабыни, но смог стать властелином в Киеве.

— Мать отца не была рабыней, когда родила его, она была уже женой нашего деда. У него было много жён, но именно сын Малки был посажен княжить в Новгороде, а оттуда прибрал уже к рукам Киев. У Владимира в свой черёд родились законные дети от греческой Анны и от полоцкой Рогнеды. От Анны — Глеб и Борис, теперь убиты, остались только сыновья Рогнеды.

— Как скажешь, князь, — отвечал Гаврюша, — я лишь хотел сказать, что мне не нужна власть, я не стану тебе помехой.