Трава – его изголовье - Герн Лайан (читать книги онлайн полностью без регистрации TXT) 📗
В разговоры я не вступал, но слушал внимательно. Узнал расстановку сил на весеннем соревновании, надежды и настроения борцов, оценил шутки, которые передавались шепотом среди массажистов, изучил ставки и то, как они отклонялись или принимались. Поздно вечером, когда Акио велел отправляться спать, и я уже лежал на тюфяке в общем зале, я услышал, как он разговаривает с Хаймэ в комнате внизу. Они решили на прощанье посидеть за чашкой чая.
Я переключил внимание с храпа борцов и сконцентрировался на голосах внизу. Через пол отчетливо доносились звуки беседы. Меня всегда поражало, с каким постоянством Акио забывает об остроте моего слуха. Наверное, он не привык признавать чужое превосходство и оттого недооценивал меня. Сначала я усматривал в этом практически единственную слабость Акио, потом догадался, что он намеренно хочет довести до меня некоторые сведения.
Беседа шла своим чередом: приятели толковали о предстоящей тренировке, о старых друзьях, но потом вино развязало им языки.
– Вы поедете в Ямагату? – спросил Хаймэ.
– Вряд ли. Мастер Муто до сих пор в горах. Дом пуст.
– Я думал, Юки вернулась в семью.
– Нет, она в деревне Кикуты, к северу от Мацуэ. Она останется там, пока не родится ребенок.
– Ребенок?
Хаймэ, видимо, поразился не меньше меня. Они долго молчали. Акио отхлебнул вина. Когда он заговорил снова, голос стал значительно тише.
– Она носит ребенка Пса.
Хаймэ буквально зашипел в ответ:
– Извини, кузен, не хочу огорчать тебя, но это входило в план?
– А что тут такого?
– Я всегда думал, что ты и она… что вы когда-нибудь поженитесь.
– Мы повенчаны с детства, – сказал Акио. – Не исключено, что еще поженимся. Мастера хотели, чтобы Юки переспала с ним, утихомирила его и, если получится, зачала ребенка.
Если Акио и чувствовал обиду, он этого не показывал.
– Мне пришлось изображать ревность и подозрительность, – прямо заявил он. – Если бы Пес догадался, что им манипулируют, то вряд ли бы клюнул на удочку. Притворяться почти не понадобилось – я и не думал, что Юки это так понравится. Поверить не могу, что она была с ним, искала встречи день и ночь, как сучка во время течки…
Он резко замолчал. Затем, судя по звуку, залпом выпил чашку вина, открыл флягу и налил еще.
– Нет худа без добра, – сказал Хаймэ, слегка повеселев. – Младенец унаследует редкое сочетание талантов.
– Так думает и мастер Кикута. К тому же ребенок будет с нами от рождения. Его правильно воспитают, без всяких выкрутасов Пса.
– Изумительная новость, – отметил Хаймэ. – Неудивительно, что в последнее время ты выглядишь таким озабоченным.
– Я часто думаю о том, как убью его, – признался Акио, сделав большой глоток.
– Тебе уже отдали приказ? – угрюмо спросил Хаймэ.
– Все зависит от того, что случится в Хаги. Можно сказать, у него остается последний шанс.
– Пес о чем-нибудь догадывается? То есть понимает, что его испытывают?
– Когда догадается, будет уже поздно, – ответил Акио и после долгой паузы добавил: – Если бы Кикута знали о его существовании, то разыскали бы ребенка в раннем детстве и взрастили. Но Пса погубило сначала воспитание, а потом знакомство с Отори.
– Отец умер до его появления на свет? Ты знаешь имя убийцы?
– Тянули жребий, – прошептал Акио. – Неважно, кто выполнял приказ, решение принималось всей семьей. Мастер ввел меня в курс дела в Инуяме.
– Печально, – пробормотал Хаймэ. – Сколько способностей пропадает впустую.
– Причина в смешении кровей, – объяснил Акио. – Иногда в таких случаях рождаются редкие таланты, но, похоже, часто они не отличаются остротой ума. А единственное лекарство против глупости – смерть.
Вскоре они легли спать. Я лежал неподвижно с закрытыми глазами до самого рассвета, сознание с трудом переваривало новую информацию. Я понял, что уже неважно, выполню я задание в Хаги или нет. Акио найдет повод убить меня.
Когда я утром прощался с Хаймэ, он отвел глаза, хотя в голосе звучала напускная веселость. Затем хмуро смотрел нам вслед, наверное, думал, что уже никогда меня не увидит.
Мы провели в пути три дня, почти не разговаривая, пока не добрались до границы, за которой начинались земли Отори. Пересечь границу не составило труда – у Акио нашлись все необходимые документы. Решения всегда принимал он: где обедать, где ночевать, по какой дороге идти. Я покорно следовал за ним. Я знал, что бояться нечего, пока мы не прибыли в Хаги. Только я мог пробраться в дом Шигеру через соловьиный этаж. Некоторое время спустя я даже начал сожалеть, что мы не подружились в пути. Казалось, вся дорога коту под хвост. Мне так не хватало товарища вроде Макото или старого знакомого из Хаги, Фумио, с кем я мог бы поговорить и поделиться путаницей своих мыслей.
Я ожидал, что сельская местность на территории Отори будет столь же процветающей, какой я ее впервые увидел, проезжая здесь с Шигеру, однако повсюду остались следы от буйства гроз и голода, который за ними последовал. Многие деревни казались покинутыми, поврежденные дома покосились, изголодавшиеся люди просили милостыню у дороги. Я уловил обрывки разговоров о том, что теперь господа Отори требуют шестьдесят процентов урожая вместо прежних сорока, и что проще покончить с собой и убить детей, чем медленно умирать от голода зимой. Властителям предстояло содержать и кормить армию, которую собирали для сражения с Араи.
Чуть раньше мы могли быстро добраться на лодке, но зимние штормовые ветра, уже достигшие побережья, принесли с собой серые пенистые волны. Рыболовные лодки были пришвартованы, где возможно, или вытащены далеко на сушу до весны. Рыбацкие семьи жгли костры на берегу, выпаривая соль из морской воды. Пару раз мы останавливались погреться и перекусить, Акио платил несколько мелких монет. Пища была скудной: морская рыба, суп из бурых водорослей, морские ежи и моллюски.
Какой-то местный рыбак предложил купить у него дочь, забрать ее в Хаги, попользоваться или продать в бордель. Девочке едва исполнилось тринадцать, она лишь слегка округлилась. Симпатичной не назовешь, но я до сих пор помню ее лицо, напуганные глаза, слезы, взгляд облегчения, когда Акио вежливо отказал, отчаяние отвернувшегося отца.
Той ночью Акио жаловался на холод. Он сожалел о своем решении.
– Девчонка согрела бы меня, – повторял он.
Я представил себе, как девушка спит рядом с матерью, как ее терзает выбор между голодной смертью и рабством. Я думал о семье Фуроды, которую выгнали из обветшалого, но удобного дома, вспоминал о крестьянине, убитом на тайном поле, о деревне, которая обречена из-за меня на вымирание.
Эти беды никого не заботили – так устроен мир, – но меня они преследовали непрерывно. По ночам я предавался размышлениям, не дававшим покоя весь день.
Юки носит моего ребенка. Племя его воспитает, а я, вероятно, никогда не увижу.
Кикута убили моего отца за то, что он нарушил закон Племени, они, не колеблясь, покончат и со мной.
Я не строил далеко идущих планов и не принимал решений. Я просто коротал долгие ночные часы, а в голове вертелись мысли, как камешки на ладони, которые поворачиваешь, чтобы лучше рассмотреть.
В окрестностях Хаги горы уходили прямо в море. Пришлось свернуть в глубь материка и подниматься по крутому склону, пока мы не одолели последний перевал и стали спускаться к городу.
Сердце переполнялось чувствами, но я молчал, ничем не выдавая себя. Город, как и прежде, лежал в колыбели залива, окруженный реками-близнецами и морем. Наступил вечер зимнего солнцестояния, и тусклые лучи едва пробивались сквозь серые тучи. Деревья оголились, опавшие листья густо устилали землю под ногами. Дым от рисовых стеблей голубой стеной окутал реку до самого каменного моста.
Начались приготовления к празднику: кругом висели священные веревки из соломы, у дверей домов стояли сосны с темными иглами, часовни наполнялись людьми. Вода в реке прибывала – было время прилива. Вода пела свою бурную песнь, и за пенящейся волной я словно слышал голос каменщика, замурованного внутри своего творения, ведущего вечную беседу с рекой. С мели поднялась цапля, мы спугнули ее своим приближением.
