Недотепа - Лукьяненко Сергей Васильевич (чтение книг txt) 📗
Трикс закончил и печально посмотрел в свою ладонь. Никакого гвоздя там не было, разумеется.
Щавель обидно засмеялся. Потом потрепал Трикса по голове:
— Ничего, малыш. Начало даже было неплохо. Немного в простонародном духе, со всеми этими прибаутками и рассуждениями. А вот потом — беда. Знаешь, в чем ошибка? Ты гвоздь небось в своем сортире из стены вытащил, измерил, принял за образец?
— А что, нельзя? — удивился Трикс.
— Можно. Если воображения не хватает, так даже нужно. Только запомни — никаких глупых новомодных метров и сантиметров! Никаких числительных! Ты что, можешь себе зримо представить восемь с половиной сантиметров?
— Нет…
— Вот и все. Говори образно, числительные не употребляй. Ты не кузнецу задание даешь. Ты творишь магию! А магия — она построена из чистой красоты, из волшебной гармонии слов!
— Сейчас, — заторопился Трикс. — Я понял, правда, понял! Слушайте! Что гвоздь? Безделица! Самое простое из творений кузнеца. А без него ни дом не построить, ни полотенце не повесить. Без гвоздя подкова слетит, конь споткнется, рыцарь битву проиграет. Даже в сортире закрыться трудно, если не вращается на крепком гвозде щеколда. Вот такой гвоздь и возник в моей ладони — длиной в большой палец, толщиной с… с мизинец, из блестящего новенького железа…
Гвоздя не было.
— Часто ли ты видел гвозди, которые не были бы ржавыми? — небрежно спросил Щавель.
— А! — радостно воскликнул его ученик.
— Действительность приукрашать надо. В этом суть магии. Но украшать ее надо с умом, не идя против суровой правды жизни.
— Что гвоздь? Безделица! — затараторил Трикс. — Самое простое из творений кузнеца. А без него ни дом не построить, ни полотенце не повесить. Без гвоздя подкова слетит, конь споткнется, рыцарь битву проиграет. Даже в сортире закрыться трудно, если не вращается на крепком гвозде щеколда. Вот такой гвоздь и возник в моей ладони — длиной в большой палец, толщиной с мизинец, проржавелый от времени, но все еще крепкий! Ой!
С замиранием сердца, улыбаясь до самых ушей, Трикс показал учителю возникший в ладони гвоздь. Ржавый, слишком толстый, чтобы его заколачивать, но крепкий и настоящий.
— Хватаешь на лету, — одобрил Щавель. — Молодец! Только в следующий раз четче соотноси размеры. А гвоздик хороший, хвалю.
Трикс вертел в руках гвоздь с видом победителя. Пусть его никуда и не применишь, вколачивать слишком тяжело, но вот же он — настоящий ржавый гвоздь! Магия сотворила железо из ничего!
— Господин Щавель, — задумчиво сказал Трикс. — А нельзя ли нам наколдовать немного монет? А то мясник грозился, что в следующий раз…
— Трикс, — Щавель вздохнул и сел на свой жесткий неудобный стул, — знаешь ли ты, что наш мудрый герцог запрещает своим магам? И что запрещают все прочие умные короли, бароны и маркизы?
— Не знаю.
— Создавать деньги из ничего! — рявкнул Щавель. — Потому что существует такая вещь, как девальвация денежной массы!
— Что это? — поразился Трикс. — Злой демон?
— Хуже. Думаешь, регенту не хочется начеканить побольше звонкой монеты и скупить, к примеру, окрестные земли? А он не чеканит. Почему? Да потому, что если денежек станет много, то цена денег упадет!
— У денег есть цена?
— Конечно. Вот сейчас в городишке Босгарде в обороте… ну, допустим, сто золотых монет, тысяча серебряных и десять тысяч медных. Курицу отдадут за серебряную…
— Если поторговаться — то двух! — вставил Трикс.
— Я привожу пример, — поморщился Щавель. — Не хватало еще мне, великому магу, забивать голову такой презренной вещью, как цены на курей. И все знают, что один золотой талер равен десяти серебряным, а один серебряный — десяти медным монетам.
— Одиннадцати.
— Это инфляция, — опять непонятно сказал Щавель. — Итак, есть своя цена и на деньги. Если регент решит начеканить еще золота или серебра — никто ему и слова не скажет. Ибо золото и серебро — металлы редкие, добываются гномами в глубоких копях и охотно берутся торговцами в любой стране. Среди наших монет тоже попадаются иноземные: динары, реалы, экю — и никого это не смущает. Было бы золото чистое да вес приличный. А вот медь — металл попроще. И начеканить на него можно хоть в сто раз больше монет! Только тогда курица твоя будет стоить по-прежнему одну серебряную монету, но медных за нее попросят не десять, а сто! Нет, не сто. Тысячу!
Устрашенный перспективой ходить с мешком вместо кошелька, Трикс жалобно спросил:
— Ну а если серебряные наколдовать? Или золотые?
— А вот тут, мальчик, вступает в свои права суровый закон магии, — вздохнул Щавель. — Ты думаешь, гвоздь твой возник из ничего? Нет, малыш. Возник он из того железа, что вокруг тебя. Из крупиц железа в камне, в пыли, в воздухе. В тебе, если уж на то пошло, ибо даже в человеческой крови есть железо. К сожалению, золото у нас под ногами не валяется. Да и железо тоже… будешь делать следующий гвоздь — магия выкачает железо из твоей крови, так и помереть можно.
— А если превратить железный гвоздь в золотой?
— Увы. Превратить можно только в то, что легче. Золотой гвоздь в железный — легко! А железный в золотой — никогда! Закон магии. Постараешься — сделаешь гвоздь деревянным. А вот серебряным или золотым — нет. Даже медным не сделаешь!
— Но медь-то — она дешевая! — воскликнул Трикс. — Хотите, я в город съезжу, куплю медного лома…
— Трикс! — вздохнул Щавель. — Поверь, что троны занимают не дураки. Магам категорически запрещено расплачиваться медными деньгами.
Трикс разинул рот. Ему вдруг стало ясно, почему на базаре никто не давал ему сдачи с серебра.
— Да, — кивнул Щавель. — У меня стоят три сундука меди. Как-то раз проезжал мимо старого медного рудника, наколдовал… Но тратить их мы не можем.
Он помолчал и с грустью добавил:
— А золота и серебра у меня больше нет.
— Давайте из монет утварь сделаем? — предложил Трикс. — Тазы, чайники, ведра… На базаре можно хорошо продать!
Щавеля перекосило.
— Чтобы я, могучий маг, творил посуду для простолюдинов? Да ты представь, сколько сил и времени уйдет на простой чайник! Проще кузнецам продать, пусть плавят и куют. Это, кстати, можно. Но стыдно. Магов, которые по горным отвалам добывают остатки металла и продают, презрительно называют рудными магами.
— В таких случаях мой отец говорил, — рассудительно сказал Трикс, — «то, что нам плохо, за морем хорошо». Это когда поймали контрабандистов с тремя возами дурман-травы. У нас-то ее жечь положено, да уж больно трава была хороша. Мы ее и продали. Пиратам. А те вроде витамантам на Хрустальные острова перепродали. У тех-то трава в цене.
— Предлагаешь перепродать монеты через посредников? Это приравнивается к фальшивомонетничеству! — строго сказал Щавель. Но почему-то он вовсе не выглядел рассерженным.
— Если в нашем королевстве — то да. А если врагам — то это, напротив, экономическая диверсия во славу Регента и Короля. Еще можно дикарям монеты на жемчуг обменять. Им-то все равно, они из них бусы понаделают.
— Ну-ну, — буркнул Щавель, улыбаясь. — Какой способный ученик попался. Иди-ка ты лучше… — Он задумался, явно подыскивая работу. — Иди-ка ты лучше на лужок, собери пару букетов цветов. Розы не рви, надоели! Один пусть будет из маков и ромашек, а второй из васильков и тюльпанов. И чтобы оба были красивы! Развивай в себе эстетическое чувство. И… и потренируйся в магии, что ли. Возьми ржавых подков из кладовки, сделай два десятка хороших гвоздей, подъемная клеть расшаталась, надо чинить. Времени у тебя — до захода солнца.
С букетами Трикс справился быстро. Стыдно признаваться, но уроки цветоводства и букетологии он любил. Может, и не мужское это дело, но ведь стыдно было бы рыцарю подарить прекрасной даме букет желтых цикламенов, означающий стремление к разлуке.
Так что два букета, развивающих эстетическое чувство, Трикс даже под косыми взглядами минотавра, охраняющего башню, собрал быстро. Тот, что из маков и ромашек, вышел особенно хорошо. Он должен был символизировать глубокое и искреннее уважение к наставнику. Второй, из васильков и тюльпанов, получился растрепанным, и Трикс решил, что это знак его собственного невежества, которое он стремится побороть.
