Змеевы земли: Слово о Мечиславе и брате его (СИ) - Смирнов Владимир (читать книги без сокращений txt) 📗
— Скрепляют? Как?
— Корнями. Так валы не подкопаешь.
— Эвона, — Тихомир уважительно посмотрел на Вторака, — не знал такого искусства. Но ты прав — ивняк держит берег, в этом месте река разливается, подмывает. А насчёт засек… не знаю, не знаю. Такой полоской орду не сдержать.
— Орду не сдержать, — легко согласился волхв, — а мелкий набег — запросто.
— Хорошо. Мечислав, что ещё?
Князь почесал затылок, развёл руки.
— Не знаю. Город как город. Поменьше нашего, но разрастается. Видно след от старого частокола.
— Да. Это всё?
— Ну, всё, — Мечислав начал заметно раздражаться. — Или есть что добавить?
— Лес в складах как лежит?
— Хвоя отдельно, лиственый — отдельно. И что? У нас так же делают — строевой — туда, поделочный — сюда.
— Ямы углежогов видишь?
Князь присмотрелся, присвистнул:
— Ах, ты ж… я их так много только в Блотине и видал! Это сколько у них кузнецов, а?
— Почему именно кузнецов? На реку посмотри.
На реке болталось много лодок-плоскодонок. Мужички, кто по колено, кто по пояс, мутили воду лопатами и корзинами. Иные, судя по жестам, ругались за место.
— На рыбаков не похоже.
— Не похоже. Осень на дворе, скоро дожди начнутся. Надо успеть на зиму наготовить.
— Да что наготовить-то? — вспылил Мечислав.
Ответом ему стал мелодичный, глухой свист. Князь посмотрел в сторону, увидел босого, в одной рубахе, мальчишку лет пяти. Тот приставил ко рту круглую как цыплёнок свистульку и самозабвенно насвистывал какую-то песенку. Мечислав нахмурился, указал ладонью на паренька:
— Свистулька из глины?
— Не видал?
— Нет. У нас все дудочки — деревянные.
— А Пескарка? — вмешался Вторак.
— Чего той Пескарки? На горшки глины едва хватает, не до свистулек.
— У нас — лес, — протянул Тихомир, подняв палец к небу, — А тут… ну, давай! Я, что ли…
— Гончары! — выкрикнул Мечислав, словно открыл главную правду жизни.
— Наконец-то!
Вторак посмотрел на копошащихся мужичков, пожал плечами.
— Странно как-то…
— Чего? — спросил Тихомир.
— Да так… потом.
— Потом, так потом. Что ещё видишь, Мечислав?
— Нас наконец-то заметили.
И правда: из узкой калиточки, врезанной с южной стороны частокола, бочком вышел бородатый мужичок. Отвязал от столба осёдланную лошадь, на которой с виду можно перевести Змееву Гору. Встал на чурбачок, начал медленно вскарабкиваться.
— Какой-нибудь местный бездельник, — добавил Вторак.
— Да нет, по сравнению с остальными — чуть ли не боярин.
— Ну да. А я как сказал?
Мечислав хохотнул, посмотрел на Тихомира:
— Идём?
— Нет, ждём. Негоже защите ломиться в город непрошеными гостями.
***
Малое войско с лёгкостью поместилось во дворе главного терема. Мечислав оказался прав: городище действительно строилось выходцами из Кряжича. Порой казалось, что изгой вообще не покидал родной дом, с лёгкостью мог рассказать, что где находится. Разве что острога нет. Или, пока что нет — город молодой, все жители при деле, даже дома закрывают не на замки, просто подпирают дверь поленом.
Глава городка, Овчина, «боярин-бездельник», оказался обычным старшиной, самым опытным гончаром, начальником всего глинодельного промысла. Зайдя с десятком воинов в гостевую палату, Мечислав диву давался поделкам, фигуркам лесовичков вышедшим из-под рук мастера. Белое блюдо с голубой каймой на столе светилось будто изнутри, князь глазам своим не поверил, раздал яблоки воинам, взял тарель, посмотрел на свет.
— Прозрачная глина?! — воины притихли, подходили, восхищённо смотрели на эдакое чудо. Хозяин ухмыльнулся в усы, было видно, что ему приятна похвала.
— Петун-дзе, «из глины и камня». Был у нас степняк-пленник. То есть, мы думали, что он степняк, а оказалось — хинаец. Перевозим его через речку, а он как прыгнет в воду и кричит «тяоту, тяоту», мы ему по морде, чтоб не ругался почём зря, а он знай себе тяотит, и глину за пазуху засовывает. Ну, думаем, голова отвалилась, топиться надумал, еле успокоили. Лет пять он у нас батрачил, а как свободу получил, печь поставил, да со своей глиной носился. А уж как первую кружку обжёг, так уж я ему в батраки напросился. Считай, этот хинаец и есть основатель Глинища. Он и берег ивняком научил укреплять — размывался течением.
— Глинища? — спросил Вторак, поймав уважительный взгляд Мечислава.
— Да, — хохотнул Овчина. — Так яма называется, где глину добывают. А у нас Глинища — река. Ну и город по ней назвали.
— А чего с Кряжича сбежал? — Мечислав решил сразу избавиться от недосказанностей.
— Так, то не я сбежал. То, прадед мой пошёл край света искать. По пути ещё народа набрал, дошли до степей, да и вернулись сюда. Тут пахать сподручнее.
В палату вошла светловолосая молодуха с блюдом жареного мяса. Поклонилась:
— Прошу к столу, гости дорогие. Чем боги послали.
— Ставь на стол, Брусничка. Ступай, воды принеси.
Мечислав проводил девушку взглядом.
— Дочь?
— Младшая. — Овчина с ревностью выгнул бровь. — Ты бы не на девок смотрел, князь.
Мечислав осмотрел людей, буркнул воеводе:
— Тихомир, ты бы посмотрел там, как люди разместились. Вторак, останься.
Тихомир сорвался из-за стола, словно и сам хотел посмотреть, как там воины, да ему всё князь с Втораком мешали. Огниво не сразу понял, что от его людей требуется, пришлось выгнать в глаза. Овчина некоторое время ел молча, что-то там себе надумывал. Наконец Мечислав не выдержал:
— Давай, старшина, не стесняйся. Вижу ведь, кошки у тебя на душе скребут.
— Скребут, князь. Ещё как скребут. Не такого мы от Змея Грома ожидали. Думали, он нам войско в защиту даст. А пришли…
— А пришли дети, верно? — Мечислав перебил, встретил тяжёлый взгляд.
— Верно. Нам еды не жаль, прокормим, коли вы на что годны, но вас же меньше сотни! — Ладонь сухо хлопнула по столу, дивная посуда отозвалась мелодичным звоном.
— Не кипятись, боярин.
— Я не боярин! Я — мастеровой! А вот бояр мне как раз-таки и не хватает. Там, на востоке, на границе со Степью пахари наши не разгибая спин урожай собирают. А их кочевники, будто оброком обложили. Гром обещал посуду нашу на запад продавать, если под его крыло встанем. Сотня его пришла, горшков целый караван погрузила и увезла. А взамен что? Отряд малый?
— Успокойся, мастеровой, — Мечислав сам начал закипать. — Моих людей не так много, как ты ожидал, но в бою люди проверенные, дело своё знают, хлеб не понапрасну жуют. Завтра пройдёмся по границе, посмотрим, где заставу удобнее ставить. Отобьёмся, слышишь?
— Да вы таким войском только разозлите степняков!
— А мы и не на пир их звать собрались!
Оба не заметили, как встали с лавок, кулаки упёрли в стол, смотрят исподлобья как лоси на гоне. Вторак прокашлялся, привлёк внимание.
— Нечего спорить. Воины Мечислава стоят своего хлеба. Правда, помощь ваша гончарная потребуется. Скажи, Овчина, карта у тебя есть?
Хозяин через силу успокоился, махнул рукой.
— На что вам карта? Глинища течёт на восток, впадает в пограничную реку. А там, на север, вверх по течению до гор, да на юг до Змеевой Долины, считай, тоже до гор. Всю границу — за неделю обскакать.
— А к Змею в гости степняки не ходят?
— А чего у него гостить? Землю он не пашет, серебро по торговым делам из города в город перевозит. Долина пуста.
— Добро, — вмешался Мечислав, — завтра всё узнаем. Молодцы твои восточные долго ещё будут хлеб собирать?
— Недели две, не меньше. Мы тут тоже не прохлаждаемся, надо глину на зиму заготовить.
— Да я видел, видел. Что если мои помогут с хлебом? Вместе быстрее справимся?
— Чтоб воин за серп взялся? Не видывал такого.
— Напрасно. Тихомир, воевода, вообще — пахарь.
— Ну, — Овчина обречённо почесал затылок, — хоть с этим помогите.
Покинув гостевую избу, Мечислав с Втораком спустились во внутренний двор. Князь осматривал разморенных ужином воинов, волхв остановился чуть сзади, шепнул:
