Серафина - Хартман Рейчел (серия книг TXT) 📗
Это был Йозеф, граф Апсиг. Меня он не заметил — глаза его были прикованы к Ларсу.
Тот поднял голову, заметил яростный взгляд графа и побелел.
Гореддцы говорят, что для них весь самсамский звучит как брань, но тут тон Йозефа и его жесты не оставляли никаких сомнений. Он поехал прямо на Ларса, размахивая руками и вопя. Слова «дворняга» и «ублюдок» мне оказались понятны, а сложные слова расплывчато угадывались по значениям составляющих корней. Я посмотрела на Ларса, страшно испугавшись за него, но он всю эту ругань принял стоически.
Йозеф остановил коня прямо у перил, мешая бедняге держать равновесие, и продолжил браниться злобным шепотом. Ларсу хватило бы силы одним движением сшибить тощего Йозефа с седла, и все же он ничего не предпринял.
Я огляделась вокруг, надеясь, что кто-нибудь придет на помощь, но никто на переполненном мосту не сделал и шага в нашу сторону. Ларс был мне другом, хоть мы и познакомились всего два часа назад; Грома-то я знала уже пять лет, и он всегда был моим любимцем. Поэтому я бочком протиснулась к лошади и постучала графа по обтянутому черной тканью колену, поначалу боязливо, а когда он меня проигнорировал, уже сильнее.
— Эй, — сказала я, как будто это был самый подобающий способ разговаривать с графами. — Оставьте его в покое.
— Это вас не касается, граусляйн, — оскалился Йозеф из-за накрахмаленного стоячего воротника. Бледные волосы упали ему на глаза, и он повернул лошадь, чтобы отогнать меня. Конский круп неудачно развернулся и — быть может, случайно — столкнул Ларса прямиком в ледяную реку.
Все в одну секунду бросились бежать: одни — к берегу, другие — просто подальше от этой заварухи. Я кинулась вниз по ступенькам на набережную. Рыбаки уже сталкивали на воду лодки и шлюпки, протягивали в неспокойную реку шесты, кричали барахтающемуся, чтобы держался. Ларс, судя по всему, плавать умел, но мешали одежда и холод. Губы его посинели; пальцы никак не хотели сжиматься на протянутых шестах.
Наконец его зацепили и подтянули к берегу, а местные старушки уже спешили от своих плавучих домов с кучами теплых одеял. Один из рыбаков достал жаровню и разжег высоко взметнувшееся пламя, добавив к пахнущему рыбой ветерку нотку угля.
От вида людей, в едином порыве бросившихся помогать незнакомцу, у меня защипало глаза. Горечь, которую я носила в душе с самого утра, с того случая на рынке, растаяла. Да, люди боялись всего незнакомого, но все же с невероятной добротой относились к своим…
Вот только Ларс-то своим не был. Выглядел он обычно, если не считать роста и мускулов, но что скрывалось под его черным колетом? Чешуя? Что-нибудь похуже? А ведь эти самые пугливые горожане из самых лучших побуждений собирались вот-вот снять с него насквозь промокшую одежду. Он уже стыдливо отбивался от помощи одной особенно услужливой старушки.
— Да ладно тебе, парень, — рассмеялась она, — чего меня стесняться? Что мне там нового? Уж за полвека-то небось все повидала.
Ларс трясся — крупной дрожью, под стать его росту и ширине. Ему надо было переодеться в сухое. Мне пришел в голову лишь один выход — и тот слегка бредовый.
Я вскочила на одну из свай пристани, крикнула: «Кому спеть песенку, а?» и затянула а-капелла энергичную вариацию на «Персики с сыром»:
Люди смеялись и хлопали — большая часть толпы теперь смотрела на меня. Ларс лишь спустя несколько мгновений понял, что больше ему уже никак не укрыться. Он застенчиво повернулся к стене набережной с одеялом на плечах и принялся отлеплять от себя мокрую одежду.
Ему бы надо было шевелиться поактивней — в песне всего пять куплетов.
Я вспомнила про свой верный уд, сняла его со спины и ударилась в импровизированный проигрыш. Толпа одобрительно загудела. К моему неудовольствию, Ларс снова уставился на меня. Он что, не верил, что я умею играть? Вот уж спасибо за слабенькую похвалу, Виридиус.
Но тут настала моя очередь пялиться на Ларса, выпучив глаза, потому что у него на теле, кажется, не было совершенно ничего странного. Я не заметила никаких следов серебра на ногах, хотя он довольно быстро скрыл их под чьими-то позаимствованными штанами. Одеяло держалось на плечах огромным усилием воли, но и оно в конце концов соскользнуло. Я вылупилась на его торс. Ничего.
Но нет, погодите, на правой руке кое-что обнаружилось: вокруг бицепса бежала тонкая полоска чешуи. Издали она походила на браслет в порфирийском стиле; он даже исхитрился украсить чешуйки яркими стеклянными камешками. Ее вполне можно было принять за украшение, особенно если не ожидаешь увидеть чешую.
Мне вдруг стало понятно раздражение дамы Окры. Как, должно быть, просто жить, если в тебе нет ничего странного, кроме этой тоненькой полоски! Я, значит, стояла у всех на виду и рисковала собой, а ему и скрывать-то почти нечего было.
Закончила я выступление фанфарой. Ларс уже оделся, и кое-как подобранные рыбацкие тряпки оказались ему лишь немного маловаты. Толпа требовала продолжения, но я выдохлась — прилив энергии, нахлынувшей вместе со страхом, утих. Осталось только додуматься, как слезть с импровизированной сцены; глядя вниз, я не могла даже вспомнить, как сюда и забралась. Видно, отчаяние окрыляет.
Кто-то протянул руку, чтобы помочь мне; я опустила взгляд и уткнулась в темные кудри и веселые глаза принца Люциана Киггса.
Он так улыбался от нелепости всей сцены со мной в главной роли, что мои губы сами собой тоже растянулись в улыбку.
Я спрыгнула; вышло не особенно ловко.
— Мы направлялись к замку Оризон с вечерним обходом, — сказал принц. — Решили остановиться и посмотреть, что за шум… и пение. Отлично вышло.
Многие люди с появлением небольшой группы стражников испарились, но оставшиеся тут же принялись рассказывать нашу историю, да с таким задором, будто она была поинтересней, чем «Белондвег», наш народный эпос. Жестокий граф Апсиг загоняет невинного дурачка на перила моста! Храбрая дева пытается спасти его, благородные горожане выуживают из воды, и все оканчивается триумфальной песнью!
Принца Люциана эта эпопея, казалось, развеселила. Я только молча радовалась, что не пришлось объяснять, зачем я на самом деле затеяла петь — почему-то это всем показалось абсолютно логичным. Ларс тихонько стоял в стороне, не обращая внимания на офицера, который пытался его допросить.
Раздосадованный воин доложил принцу:
— У него нет никакого желания добиваться правосудия, капитан Киггс.
— Найдите графа Йозефа. Я поговорю с ним и объясню, что никто ему не разрешал скидывать людей в реку и уезжать как ни в чем не бывало, — сказал принц Люциан, жестом отпуская своих людей. Стражники удалились.
Солнце уже клонилось к закату, у реки поднялся ветер. Принц подошел к моему трясущемуся другу. Ларс был старше и на голову выше, но у принца Люциана была осанка капитана королевской стражи. Ларс же был похож на маленького мальчика, который пытается спрятаться у себя в сапогах. Что поразительно, ему удавалось.
